— Вы хорошо ухаживаете за сыном. В развитии нарушений я не наблюдаю. Чистый ребенок и активный человечек. Да, пупочек?

— Да, я понимаю, — слушаю врача, а краем глаза слежу за Костей, стоящим к нам, троим — к педиатру, ко мне и сыну — спиной, заложив руки в карманы черных брюк.

Черная рубашка с закатанными до середины локтя рукавами, хрустящая от чистоты дорогая ткань, узкие и выглаженные брюки, кожаный ремень и начищенные до блеска темно-коричневые туфли. Строго, но в то же время по-домашнему. Наверное, все дело в беспорядке в волосах на гордо выставленной голове. Костя элегантен, но не жеманен и прилизан.

«Идиотка!» — я ведь на эту внешность повелась год назад, а надо было думать о поступках.

— Складочки симметричные, хороший тонус мышц, плюс, — врач наклоняется к Тимошке и прикасается к лобику ребенка своим лбом, сынок пырскает будто недовольство проявляет и тут же отворачивается от нее и обращается лицом к незамечающему его отцу, рассматривающему нечто интересное на улице, — слишком любознательный и коммуникабельный. Споешь, Тимоша? Чудесно! На животик переворачивается хорошо?

— Нет.

— Есть трудности? — она как будто настораживается.

— Пока не удавалось.

— Думаю, что Вы просто не замечали…

На этом слове Костя поворачивает голову и начинает, наконец-таки, прислушиваться.

— Он пытается, но… Утром не вышло.

— Был сонный. Не расходился. Да? — разговаривает с мелким пациентом, а после обращается ко мне. — Хотите простой эксперимент?

— Хочу! — мужчина отвечает за меня.

Кивнув согласием, врач моментально выкладывает Тимку на ровную поверхность, прикрытую пеленкой, а мой сынок с улыбкой на лице и обязательным кряхтением, раздувая щеки и собирая пальцы в кулачки, по-богатырски поднатужившись не то чтобы стремительно, но все же быстро переворачивается через бок на крохотный живот.

— Я… — открываю рот, и тут же клацнув зубами, от радости подпрыгиваю. — Господи! Ура!

— Прятался, да? — присев перед ребенком, женщина заглядывает в сосредоточенное детское лицо, раскачивающееся перед ее носом. — Сила в предплечьях, плечиках… Замечательно!

Замечательно? Да просто нет подходящих слов.

«Что скажешь, папа?» — с вызовом в глазах смотрю на Костю, сосредоточенного сейчас на том, что вытворяет наш с ним сын, и не верю…

Не верю, что этот человек не способен на серьезные отношения. В ту единственную ночь, которую мы провели с ним год назад, я кое-что другое разглядела.

Добрые глаза… Янтарный взгляд… Грустный, мудрый, мягкий взор… Обычное внимание! Когда мне тяжело, что, откровенно говоря, случается довольно часто, я вспоминаю этого мужчину и его лицо, а также ощущение, которое я называю «душевное общение».

Секс, секс, секс… Я в этом не искушена. Ничего не знала и не знаю. В этом направлении с последней нашей встречи не произошло существенных изменений. А с ним… Всего один лишь раз… Тогда…

— Менструации есть? Лактация налажена или под вопросом? Цикл регулярный? — мужчина-гинеколог задает до тошноты банальный вопрос, на который я не могу дать какой-либо ответ, потому как пол врача смущает донельзя. — Ася?

— Нет, — понурив голову и потупив взгляд, отвечаю в пол, прочесывая взглядом кафельный узор.

— Что-то беспокоит?

— Нет.

— Три месяца…

— Я здорова. Проблема с грудным вскармливанием, но педиатр уже дала назначения.

— Вы хотите осмотр?

Я? Я ничего не хочу! Но…

— Я беспокоюсь за нее, — встревает сидящий рядом Костя.

Что больше смущает? То, что женский врач мужского пола? Такой себе гинекологический кавалер! Или то, что посторонний человек, который совсем недавно, даже трех часов не прошло, зарядил о своей жестокости и неспособности к моногамным и серьезным отношениям, сейчас рассиживается в этом кабинете с раскоряченным во все стороны медицинским креслом и спокойно обсуждает с незнакомым нам обоим человеком мое женское здоровье?

— У нее болит низ живота. Она стонет, но боль отрицает.

— Это было отравление, — заискивающим взглядом посматриваю на врача. — Но уже все прошло.

— Мы специально записались на прием сегодня, потому что она боится идти без меня.

Что-что?

— Понимаю, — глубокомысленно заявляет улыбающийся доктор.

Что-что?

— Я выйду, — Костя шепчет мне на ухо. — Давай его сюда.

Его? Неизвестно кого? Передать неизвестно кому?

— Я свободный человек и не хочу этого врача, — теперь шепчу я. — А сын…

— Его зовут Тимофей, — он улыбается, а у меня от изумления раскрывается рот. — Не упрямься, Ступина. Помни, — щекочет губами и дыханием мне ушную раковину, — о том, что я старше, а значит, мудрее и опытнее, к тому же, вторая жена научила посещать такие заведения. Я не возражаю, если этот специалист тебя осмотрит. Мы с парнем пока поищем манипуляционный кабинет.

— Зачем?

— Только «что», «кто» и «зачем». Скучно, Ю… Черт! — он слегка краснеет. — Пресно, Мальвина.

— Ася! Не можешь выговорить?

— Кошачья кличка, златовласка. Встретимся за дверью, — он вытягивает силой Тимофея, затем встает со стула и, покачивая задом, вальяжно, чересчур лениво, идет на выход. — Скажите, пожалуйста, — вполоборота обращается к врачу, — в клинике делают тесты на отцовство?

— Да, конечно.

— Не подскажете номер кабинета?

— Тридцать второй.

— По записи?

— Нет. Живая очередь.

Что-что?

— Сейчас это возможно сделать? — мне слышится усмешка в голосе и отвратительная издевка, вкупе с бравадой и цинизмом.

«Не смей!» — цежу сквозь зубы, затылком ощущая жесткий взгляд.

— Конечно.

— А по срокам не сориентируете? — теперь подходит и останавливается за моей спиной, согбенной под тяжестью обид и разочарований.

— В нашей лаборатории доступны для исследований материалы, полученные при проведении двух типов тестов: экспресс-тест и обычный. В первом случае — до трех дней, а во втором — от восьми до четырнадцати, но при желании и возможностях этот срок можно сократить до четырех.

— Спасибо. Тридцать второй? — он дышит мне в затылок.

Издевается? Наказывает? Дурой выставляет?

— Да, — доктор отвечает.

— Я буду там, Ася. Договорились?

Господи, как же сильно я сглупила, когда послушала Валерку, что нужно поступить по правилам и рассказать этому мужчине про ребенка. Этот тест, как по мне, слишком унизительное мероприятие. Уверен, что я обманываю, строю козни, имею какие-то виды, выгадываю, бронирую отличное место? Господа! Господа! Господа! Я вошь рядом с ним. К тому же, молодая и неопытная! Убеждена, что этим будет понукать, пока…

— У Вас есть патологическое новообразование на правом яичнике, Ася, — выложив по-школьному руки на свой стол, врач вчитывается в заключение сонолога. — Небольшое, но очевидное.

— Это рак? — таращусь сквозь него.

— Нет. Вы, — он отрывается от записей и поднимает на меня лицо, а потом глаза, — сильно преувеличиваете, но приятного все же мало.

— Что это значит?

— Мы будем наблюдать за Вами. Пока так.

— Что это значит? — я не сдаюсь и продолжаю. — У меня трехмесячный сын, а у него…

«Никого!» — оглядываюсь за спину: дверь в кабинет врача закрыта, а Костя, вероятно, уже получает результат генетической экспертизы. Почему так рано? Потому, что он чертов господин с большим кошельком и апломбом!

— Киста — это, чаще всего, подвижное образование на ножке. Такая внутренняя папиллома, с жидким, немного вязким содержимым. Сама по себе киста не страшна, когда она, — вижу, как старается, как фильтрует и тщательно подбирает подходящие для меня слова, — стабильна, если можно так сказать. А вот осложнения нас пугают. Существует вероятность разрыва капсулы и разлития содержимого в брюшную полость. Иногда разрывы кист принимают за перитонит, острый живот. Симптомы идентичны, Ася. Но…

— В остальном я здорова?

— Вы нездоровы, — опасно понижает голос. — Это патология.

— Других, — мотаю головой, показывая доктору, что я все понимаю, но меня интересует кое-что иное, — проблем у меня нет?