— Не очень-то и хотелось… — процедил Орикс и упал обратно, наблюдая, куда же их всё-таки привезут.

Фургон, следуя за всадницей на вороном коне, медленно поплыл по дорогам Хадрии, перестукивая колёсами по бугристой мостовой. Рассветное солнце постепенно вылезало из-за горизонта. Медленно, как заспанный ученик пытается подняться с кровати. Или как ваш покорный слуга после выступления. Небо после вчерашней пасмурности сбросило с себя всю рябь. Сегодня оно будет голубое. Без единого облачка.

Несколько стражей, облачённых в отполированные доспехи, блестящие в рыжих лучах, сопроводили процессию хмурыми взглядами, но ничего не сказали. «Дамочка» не соврала. Там же, рядом с ними на въезде в переулок ждала и перекошенная смердящая мертвечиной телега, рядом с которой неуверенно топтался дедок в обносках — труповоз.

Хадрия в предрассветные часы была практически пуста. Стража, фонарщики, да парочка обывателей. Безлюдные улицы способствовали спокойствию, но для «соколов», наоборот, нагнетали обстановку. В частности для Коры. Она медленно следовала за Леей, которая вела их всё дальше и дальше по улице Свободы. Прямо. Не сворачивая. Впереди уже начал маячить гигантский шатёр эмпориума и стоящие на реке парусники, но вдруг — поворот. За ним — ещё один.

Мисс Буш завернула через небольшие ворота на задний двор протянувшегося вдоль параллельной улицы трёхэтажного дома. К удивлению друидши, там обнаружилась полноценная конюшня, куда Лея позволила загнать лошадей.

— Сено там есть. Воду придётся из бочки натаскать, — сказала она, успев слезть с лошади и передать её южанину, который и занялся скакунами. — Вашего пострадавшего отнесите к лекарю. Зайдёте через ту дверь, — она указала на один из выходов, тёмными пятнами зияющих на фоне выкрашенных белоснежных стен. — По коридору, и сразу налево. Пока ваш подопечный будет восстанавливаться, можете остановиться в гостевой комнате наверху. А вас двоих, — обратилась к Коре, — тебя и твоего остроухого друга, я жду у себя через двадцать минут.

***

Лекарем оказался уже пожилой мужчина с яркой, блестящей в свете лампы лысиной и опадающими на плечи седыми волосами. Лицо его было испещрено множеством морщин, похожих на симметричные отметины. Впалые глаза, казалось, уходили ещё глубже в череп из-за мешков под ними, а большие круглые очки в тёмной оправе только добавляли пущего эффекта. Он сидел за столом, колдуя над порошком тёмно-зелёного оттенка и аккуратно делил его на маленькие кучки-порции, когда вошли наши герои. И стоило ему увидеть на руках Норико — Орикс остался заниматься лошадьми — бессознательное тело, как он тут же оставил своё дело и перешёл к пострадавшему.

Его кабинет представлял собой довольно просторное помещение, в котором нашлось место и шести койкам для пациентов, одна из которых явно предназначалась для предварительного осмотра, и шкафу с различными разноцветными флакончиками, и столу с решётчатой крышкой, на которой высушивались травы, наполняя комнату ворохом пусть приятных, но довольно резких ароматов. Где-то в дальней его части, за дверным проёмом находилось и жилое помещение — сквозь него виднелось резное изголовье кровати. Там же в данный момент явно кто-то хозяйничал, судя по звукам.

— Ну-ка, кладите его сюда, — старик вскочил со своего кресла и, махнув рукой, указал на ближайшую койку. — Так, что у нас тут, — скинув одни перчатки на стол, он спешно достал из ящика стола другие, натянул их на руки, поправил очки и подошёл ближе.

При ярком свете лампы, подвешенной к стене, чародей выглядел ещё хуже, чем в лагере. Изодранная одежда, слипшаяся воедино с приставшей грязью. Следы от тугих пут, промявшие до крови кожу. Засохшие небольшие кровавые ранки, призванные не столько убить, сколько заставить страдать человека. Боль, ноющая, с каждой раной усиливающаяся, но недостаточная, чтобы убить человека. А уж мага — тем более. К тому же, на коже виднелись и следы серебристой светящейся пыли. Отблески, словно солнце, оросившее свежевыпавший снег. На нём явно применяли защитные заклинания. Или он сам. Но вряд ли, ему должны были ограничить доступ к источнику. Хотя, ошейника, несмотря на красный след на шее, нет. Странно. Если уж ловили мага, причём целенаправленно именно этого, его должны были сковать основательно.

Впрочем, вероятно, дело было в магическом истощении. Причём, сразу второй степени. Третья бы его наверняка добила, поэтому источник истощали постепенно, не давая восстановиться. Кожа в целых местах была бледной, дыхание слабым, но ровным.

Лекарь, осматривая пациента, выглядел мрачно. Мрачнее грозовых туч и капитана парусника, который, отправляясь на архипелаг, эти самые тучи видит. Он быстро осмотрел лицо, приоткрыл глаз, убедился, а затем позвал:

— Кристина, неси сюда эликсир лечебный, — его хриплый голос зазвучал командно, как у генерала перед рядовыми солдатами. — Мазь на крови, валик и поставь настойку кипятиться!

Из комнаты тут же выскочила девушка возрастом около двадцати лет. Внешность её была заурядна, совсем не запоминалась, хотя можно было сказать, что чем-то она даже была похожа на престарелого лекаря. И пусть того уже изрядно потрепал возраст, тот же взгляд, столь похожий, просматривался очень хорошо. Суетливо подбежав, она выложила все предметы на небольшой столик.

Одежду пришлось буквально срезать. Затвердевшая грязь превратила её одну сплошную кучу, с которой едва ли справлялся проспиртованный нож. Под отлипшими комьями обнаружилось ещё больше следов побоев: синяки, гематомы, засохшие порезы. Издевались над ним основательно ещё до того, как подвесили на столбе, причём неоднократно. Подумать только, сколько человек мог выдержать за неделю своих истязаний.

Избавившись от одеяний, лекарь взялся за валик, откупорил зловонную бутылочку с какой-то тёмно-жёлтой йодированной мазью. Нанёс её на инструмент, представляющий собой широкие и гладкие листья, накрученные рулоном на небольшой деревянной палочке, а затем начал втирать в руки от ладоней и до плеч. Его действия вызывали вопросы, ведь никто из героев до этого с подобной мазью не сталкивался, не говоря уже о лечении. Норико разве что слегка поёжился, вспоминая тёмный кабинет Клыка и такую же кислую вонь, только усиленную раз в пять. Докторов он, справедливости ради, никогда не любил.

Этот же врач, закончив с конечностями, провёл крестовину на груди, «закрашивая» большую часть повреждений, а затем накрыл их всё тем же листом. Отложив валик, он приподнял голову чародея и влил ему в рот половину синего пузырька. Зелье против магического истощения. Конечно, одно оно не поможет против его недуга, но немного ускорит восстановление. После останется только ждать.

Некоторые раны он закрыл бинтами, а густоватой субстанцией, именуемой им «мазью на крови» намазал веки пострадавшего. Какой эффект это должно было дать, никто сказать не мог, а на уточнение лекарь ответил, что успокоит пациента после того, как он очнётся в бреду.

— Сейчас это всё, что можно сделать, — подвёл он итог. — Если всё будет хорошо, то придёт в себя через два-три дня и неделю-две будет восстанавливаться.

Ответ вполне устроил «соколов». Кора заверила врача, что все медицинские услуги лягут на плечи многоуважаемой Мисс Леи, тот спорить не стал, поэтому на осмотр к нему, воспользовавшись правом небольшой наглости, обратились и остальные.

Особенно пострадавшими оказались Норико и Галантий, причём если с островитянином всё было крайне прозаично. Он банально, так сказать, огрёб по полной программе от обитателей лагеря, но обошёлся без серьёзных травм. Так что его лечение — парочка целебных мазей, да несколько бинтов, и через некоторое время он уже должен был расходиться. То вот с Галантием всё было несколько интересней.

Вы же помните, как его едва не отправил прямиком на тот свет бугай с молотом? И то, что он в итоге был спасён Корой и её наскоро сделанным зельем, тоже. После этого в носу у эльфа и в горле появилось ощущение неприятного привкуса и запаха, кисло-железистого, которое в повозке и в городе только усилилось. Здесь оно чувствовалось ещё хуже, даже начало мутить. Лекарь осмотрел слизистую, глотку, а потом сделал весьма интересный вывод — аллергическая реакция, причём временная. По собственному опыту он уже видел подобный симптом, а обнаруженные на нёбе тёмные пятна, едва заметные говорили о непродолжительности такого эффекта. Оставалось определить лишь то, что вызвало эту «экую неприятность».