К сожалению, заклинание связи было ограничено временем, поэтому доклад вышел столь коротким. Однако, раз Арчибальд сам решил прервать связь, видно, и у него до сих пор имелось крайне скудное количество сведений. Скайлора это никак не радовало, но задание нужно было выполнить.

Обсудив дальнейшие планы в отсутствие эльфа, было решено, что днём все благополучно отдохнут, а в ночь двинутся дальше. Как-никак, кроме Норико остальные были на ногах больше суток, и усталость понемногу давала о себе знать, а Роза так и вовсе едва ли не засыпала на плече у Коры. Здесь же было решено немного поднабрать запасов провизии, и уже затем направиться в Хадрию.

***

Пока же всё это происходило, Галантий бесцельно бродил по деревне. Бедно обустроенные домишки его мало чем привлекали, и он лишь презрительно оглядывал их, изредка подворовывая привлекательно свешивающиеся на дорогу плоды. Эльф шёл, путешествуя в своих мыслях, и то потягивался за золотистым яблоком, прямо-таки опускающимся в ладони под собственной тяжестью, то наклонялся к кустам с дутыми ярко-красными помидорами на них.

Набрав себе весомую кучу, он дошёл до выхода из деревни и присел на одиноко стоящий пень от вырубленного старого дерева. Он взял одно из сорванных яблок, хрустнул им, слегка брызнув соком, а затем посмотрел вдаль, куда к шахтам уходила тонкая нить дороги.

Разумеется, он не собирался ни перед кем извиняться. Ещё чего. Он сделал то, что должен был. А отчитываться перед остальными его никто и никогда не просил. В конце концов, с Корой и Розой они не подрались, и ладно.

Возможно, ему и одному было бы сподручнее справляться с делами, да вот только одиночество приносило больше минусов, чем плюсов. Галантий достал из ботинка тот самый кинжал со змеевидной ручкой, доставшийся ему от Риззара и задумчиво осмотрел его.

В банду его привёл совершенно другой человек, а с нынешними своими спутниками он так и не сыскал дружного общего языка. Однажды их опять разведёт дорога, и эльф по ним скучать вряд ли станет.

Вот только покинуть их он не мог. Не сейчас, по крайней мере. Однажды он также решился отправиться в путь в одиночку и сначала неплохо с этим справлялся, но в нужный момент рядом не оказалось прикрытия. Итог печален: этот дрянной лесной городишко, который теперь ещё и сгорел, погоня и рожа на каждом столбе. Сейчас её вроде сняли, но шастать самолично Галантий бы рисковать не стал.

«Соколы» приняли его, потому что он был и остаётся первоклассный вор. Чёрт возьми, даже его испытанием было ограбить какого-то мелкого торговца. Отчего-то Билл, будь он не ладен, и Рейлунд видели в нём какой-то потенциал. Спорить с ними не имело смысла, ведь они были правы, но зачем им оказался нужен сам Галантий?

С эльфом-то всё стало понятно сразу: после последнего своего промаха он побаивался сверкнуть на людях крайне приметной рожей, и банда давала ему какую-никакую защиту. А вот Старик и остальные, хоть сам Галантий и кичился ловкостью своих рук, не слишком воспринимался ими всерьёз, являясь лишь «одним из».

Но эти… Они хотя бы не кинули его там, где другие наверняка оставили, как обузу для себя. Да и вся эта четвёрка из двух воинов, мага и друида ещё могла ему пригодиться…

День был пасмурным. Как раз под стать скверному состоянию Орикса. Несмотря на то, что его путь был спокоен, насколько только может быть спокоен путь человека, отрывающегося от погони, настроение орка-полукровки оставляло желать лучшего.

На самом деле, с того момента, как он и его товарищ дварф разделились в заброшенной деревне, рядом не появлялось даже намёка на преследование: ни цокота копыт, ни ржания коней. Пробираясь лесными тропами, он то и дело останавливался, оглядывался назад, вслушивался, и, не уловив ничего, продолжал дорогу. Периодически делал отдых, дабы дать возможность коню пощипать луговой травы, раз уж её в здешних землях имелось в избытке, и восстановить силы. Он и сам в такие моменты старался немного отвлечься, да вот только не слишком выходило. Следуя вдоль небольшой речушки, искривлённой линией, уходящей сквозь смешанный лес, иногда прерывающийся проплешинами лужков, Орикс иногда заходил прямо в неё и сразу же варварским методом, руками начинал ловить себе рыбу.

Конечно, ему хотелось бы взять удочку, сесть на берегу, опустить поплавок в воду и ждать, когда какая-нибудь рыбёшка завлечётся мормышкой, сожрёт червячка, и ту можно будет ловко вытянуть из воды. Это успокаивало, даже одним своим плаванием в мыслях. Жаль, что для этого сейчас не было времени. Слишком уж Орикс боялся того, что или стража, или, что ещё хуже, те головорезы наткнутся на его след и бросятся за ним. Эти думы он гонял в голове во время каждого отдыха, изливая их своему оружию.

На закате третьего дня своего пути он наткнулся на небольшое озерцо, даже меньше — пруд, разлившийся посреди очередного встреченного им луга. Где-то южнее уже должен был находиться тракт, а за ним и граница, но приближаться к местам, где полуорку гораздо больше могло не повезти на встречу с людьми, Орикс не слишком желал. Поэтому на ночь он, свыкшийся ещё во времена мирной деревенской жизни, устроился прямо на траве, подложив разве что сумку под голову и посильнее завернувшись в накидку. Насекомые его не страшили, как и какие-нибудь животные — их бы он попросту услышал, затхлый болотный запах ничуть не раздражал, а вот потенциально замёрзнуть ночью ему не очень-то и хотелось.

Обнаруженное неподалёку упавшее дерево послужило отличной скамьёй, а его ветки — дровами. Выловив, к своему удивлению, руками пару мальков, Орикс не стал трогать свой запас еды на чёрный день, лишь запалил костёр и стал жарить ужин, использовав ещё одну ветку в качестве шампура.

Смотря на колыхающееся пламя, позеленевшее озерцо, поросшее ряской, лес, совсем почерневший с тем, как солнце окончательно опустилось за горизонт, орк-полукровка вновь прогнал в голове мысли о том, что за ним могут прийти.

— Тебе не надоело? — будто отвечал ему лежащий рядом меч, неподвижный и холодный, выслушивающий все его размышления и иногда отпускающий на них свои комментарии, — Взял бы и отвесил каждому из них по морде. Ты же воин, мать твою!

— Заткнись! — внезапно воскликнул Орикс, и тут же замолчал, когда своим криком спугнул с одной из высоких ветвей спящего ворона. — Я никого до той ночи не убивал. И их убивать не хотел. Никого.

— Тогда чего же ты тогда так уверенно хватаешься? Почему не можешь просто взять и использовать на них одну из своих штук?

Его голос всегда был противен, гнусав и хрипловат. Отвечать меч начинал тогда, когда Ориксу этого хотелось меньше всего, хотя бывали и проблески, когда это происходило в нужный момент. Возможно, сейчас ему действительно был необходим собеседник, ибо бесконечные прокручивания в голове одних и тех же мыслей начинали сводить с ума.

— Потому что не могу это контролировать, — злобно прорычал полуорк, прекрасно осознавая, в какую сторону клонит меч.

— Значит, ты слаб, — подчеркнул ему в ответ клинок.

— Знаю, — скривившись, согласился Орикс.

Он прекрасно это понимал. Ещё с той поры, как этот чёртов меч заговорил впервые. С той самой поры, когда он один вернулся из Нестабильных земель. Один, без товарищей, без богатств и практически без вещей, зато покрытый ожоговой коркой и трясущийся после всей той дряни, что пришлось пережить.

А после Орикс ненароком шибанул молнией одного из лекарей, сам того не осознавая. День спустя с ним заговорил меч, сдавливая его и так потрясённый разум и напоминая, что все его товарищи пали там, а он даже не попытался им помочь.

Полуорк тогда хотел выбросить ко всем чертям это треклятое оружие, но вот духу не хватило. Даже несмотря на то, что нестабильная магия превратила его в ненормальный артефакт, клинок ему был дорог. Всё-таки, это подарок отца, а такие вещи должны были оставаться у сердца.

— Я знаю, что я слаб, — повторил он, словно для себя. — Знаю, что должен научиться это контролировать, да только кто в этом поможет? — он опустил взгляд на свои ноги, где подобно въевшемуся клейму отпечатались следы рун, возникших, когда он облачил себя и Нурвала щитом при побеге.