Все были слишком далеко, чтобы некши могла что-то сделать. На ум приходил только один вариант. Роза осторожно выглянула через окошко, и в этот момент Кора заревела. Позабыв об осторожности, она резко выпустила из своих рук заклинание, отчего те покрылись инеем. Светящийся серебристо-голубой луч пронзил темноту, дождевые капли, падающие с небес, осыпались на землю льдинками, и её творение достигло своей цели. Хрустальный взрыв раздался на том самом месте, где только что лучник выпустил вторую стрелу. Она упала на землю, разбившись на осколки, а на месте стрелка осталась недвижимая ледяная статуя.

***

Она опоздала. Демонокровная, как только Скайлор, истекая кровью, рухнул на землю, выругалась в сердцах. Шекранское наречие, звучащее в переводе на общеимперский крайне витиеватой фразой, эхом разнеслось в шелесте дождя, и Марисса без зазрения совести набросилась на Джо’Руна. Она не собиралась его убивать. По крайней мере, не сейчас. Если уж ему и суждено было пасть от её руки, стоило выяснить, зачем он решил так поступить.

Однако же от мощного удара в челюсть это его не спасло. Разбойник попытался защититься, но не успел. Кулак с хрустом пришёлся ему по зубам, отчего парочка вылетели на землю. Вторым Марисса вырубила его. Котяра потерял равновесие, зашатался и, пусть ещё пытался её атаковать, был уже не опасен. Третий, последний, утихомирил его окончательно.

Как только тот обмяк, демонокровная подбежала к Скайлору, взяла его бессознательное тело на руки и понесла в повозку. Благо, рядом никого из сообщников Джо’Руна не оказалось, и она смогла передать демонокровного на попечение Розе. Та знатно занервничала, но сразу принялась оказывать ему помощь.

Положив рогатого на живот, она быстро разворошила вещи в поисках фляжки со спиртом. Ничего другого не было, да и сама Роза видела, как Кора обрабатывала ей раны. В качестве повязки пришлось использовать куски собственной одежды. Рукав, хоть и было жалко, но он оставался единственным чистым элементом «наряда».

Лекаря в ближайшее время им вряд ли было суждено увидеть, поэтому Роза продолжала усердно потрошить вещи в поисках хоть чего-то, что могло помочь. К собственному несчастью, таковой являлась только бутылочка из запаса Норико на чёрный день. Энгширская смола, универсально полезное средство в различных ситуациях, но ужасно дорогое в текущем положении дел в банде. И часть её пришлось потратить, чтобы обеспечить пострадавшему хоть сколько-то нормальное и скорое заживление.

***

Норико же помощь, наоборот, совсем не требовалась. Дождавшись, когда лучники начнут выпускать стрелы, он, пользуясь деревьями и камнями, перебираясь от укрытия к укрытию, сократил дистанцию, а затем разобрался с обоими. Стреляли они косо, да и отбиваться не пытались. Будто их единственной целью было остановить, а сама команда выполнялась отнюдь не по своей воле, а приказом извне.

Галантию же пришлось чуть менее сладко. Три противника с саблями против эльфа с двумя кинжалами. Сначала он попытался использовать излюбленные дротики, однако ничего не вышло. Яд будто вовсе не подействовал на них, и тёмные фигуры как шли механическими шагами, так и продолжили шагать. Поняв, что это бесполезно, цианец убрал трубку, достал оба кинжала: и свой, и полученный у Риззара, — а затем вступил в бой. Отведя одного в сторону — благо, реагировали они с какой-то странной задержкой, — он подрезал тому сухожилия, а затем добил, пробив череп.

Со вторым и третьим разобраться удалось практически также. Вот только от удара с одного из них слетел капюшон, и Галантий увидел отнюдь не человеческое лицо. Рожа, помятая и расцарапанная вереницей шрамов, бледная, как мрамор, и застывшая бесчувственной маской. Глаза его, посеревшие и потемневшие, с несколько секунд после того, как тело окончательно обмякло, продолжали светиться, и только после затухли.

Это был мертвец. Мертвец, управляемый чёрной магией, недоступной даже для многих чародеев и осуждаемой простым людом. Галантий вытащил кинжал у из пробитой черепушки, с лёгкой дрожью взглянул на того ещё раз, с отвращением решив даже не прикасаться к телу в поисках ценностей, а затем направился в фургон под воцарившуюся тишину.

***

С нападавшими удалось разобраться на удивление быстро. Пока остальные «Чёрные соколы» добивали последних, Марисса вернулась к Джо’Руну. Она проверила его карманы, ничего странного в них не обнаружила. Разбойник вообще был пуст до нитки. При нём не было ровным счётом ничего, даже никакого оружия кроме его протезов. Перегородившая дорогу повозка также оказалась пуста, и это было странно.

Подошедший Норико сказал, что на них напала нежить. Он, как и Галантий, проверил, как он думал, разбойников, и обнаружил на их месте не очень-то живых созданий. Марисса оказалась этим фактом крайне недовольна, однако начала проверять после этого шерсть своего товарища.

На руке, не заменённой протезом, на запястье обнаружилась руническая метка, нанесённая странными чернилами. Демонокровная взяла из повозки фляжку со спиртом, как смогла, нарушила контур, а затем перетащила, при помощи всё того же Норико, разбойника в фургон. Не хотелось ей верить, что товарищ мог так просто взять и встать на кривую дорогу.

Но сейчас было опасно оставаться в лесу. Дождь превратился в морось. До Хадрии оставалось не так уж и много, но встать на отдых «соколы» решили не в городе. На тот случай, если объявления о награде за их головы дошли и до местной стражи. Так что, отправив всех в фургон отсыпаться, Марисса заняла место кучера и погнала Черногрива и Бурого, — так звали коня, выданного «соколам» в Гриобридже, — до более-менее подходящего места ночлега…

Солнечный свет, пробивающийся полосками своих лучей в полумрак повозки, ознаменовывал приход утра. Засыпать в тесноте, когда невозможно даже нормально разогнуться, было и легко, и сложно. Усталость давала о себе знать, но гнетущие мысли о засаде, ждущей их не на самой очевидной дороге, занимали голову куда больше всего остального. Они же и не позволили полноценно отдохнуть.

Островитянин поднялся раньше всех. Марисса, надо сказать, увезла их не слишком далеко от места стычки, остановившись для передышки на небольшом плато, откуда на рассвете открывался живописный вид на протянувшуюся зелёным ковром равнину, расписанную чуть более тёмными пятнами кустарников, чёрточками различных трав и петляющей линией протоптанной колеи.

Норико открыл глаза, немного поводил челюстью, что вошло у него в привычку после того унизительного ранения, потянулся. На миг замер, осознавая, что что-то не так, а после подскочил. Он резко разогнулся, затем внимательно оглядел своих спящих товарищей. Все были на месте. Все, кроме Скайлора. На его месте осталась лишь окровавленная простыня. Их «пленника» Джо’Руна также не имелось внутри, хотя его кастет лежал рядом, любезно оставленный своим хозяином. Чуть распрямившись, воин выглянул через квадратное окошко на место кучера и не обнаружил там демонокровной. Затем, переступив через практически свернувшуюся клубком Розу, островитянин выбрался на улицу, и глазам его открылась не самая приятная картина.

На траве будучи разбросанными в разные стороны валялись вещи Скайлора: его мешок, разодранный в клочья, обрывки одежды и тот самый тубус со свитком. Между ними проплешинами приминались следы драки, причём, судя по тому, что Марисса и Джо’Рун ворковали чуть поодаль, устроившись на краю обрывистого склона, зачинщиком её был именно рогатый…

***

— Ночью ты был готов прикончить меня, а теперь со всей милостью помогаешь, — рассуждала демонокровная, глядя на сидящего перед ней разбойника. Тот молчаливо взглянул на неё, улыбнулся, а затем аккуратно нанёс мазь на правую щёку, где очень неприятно красовался свежий ожоговый шрам.

— Тебе прекрасно известно, что по своей воле я бы не причинил тебе вреда, — Джо’Рун говорил абсолютно спокойно. — Ночью я был не я. А сейчас на твоём мес-сте я бы больше беспокоился за твоего дружка.