— А он ведь тебя пощадил… Ублюдок, — прошипел тихо наёмник, а затем развернулся вглубь шахты. Проходя мимо Орикса, добавил, чтобы слышать мог только полуорк. — Опасайся его. Такие, как он, как только им что-то станет не нужно, всегда предают. Помяни моё слово. А теперь идите — мне нужно забрать тело.

«Соколы» проводили его в кромешном молчании. Солдат скрылся во тьме коридора, а вскоре стихли и его шаги. Нужно было выбираться. Кора взглянула в последний раз во мрак, будто во всепоглощающую бездну, а затем обернулась в сторону Норико. Лицо девушки, пусть и не выражало отвращение, но весь разговор и услышанное явно вызывали в ней неприязнь.

— Роза, пойдём, — обратилась она к некши, когда глаза встретились со взором Норико, что стояла до этого, потупив взгляд.

Зверолюдка же после небольшого оклика чуть встрепенулась, и с уверенностью ступила к верному другу. Правда, в отличие от Коры, скорее пытающейся сохранить безразличие, её чувства были весьма легко читаемы. Она занесла руку с силой и, насколько только могла, ударила островитянина в плечо.

— Почему ты никогда не останавливаешься!? Ты не можешь вечно вот так огрызаться на всех, — её голос зазвенел эхом по сводам пещеры. — Мы только что чуть не умерли! Я знаю, что ты смелый и сильный, но можешь же хоть чуть-чуть думать!

В ответ воин схватил её руку за кисть и немного сжал, чтобы кошка не могла вырваться. Приблизившись к её лицу, он смотрел на неё абсолютно спокойным взглядом, что никак не соответствовал жутковатой расплывающейся улыбке, контур которой ещё и подкреплялся давно зарубцевавшимся, но оттого не потерявшим своего пугающего вида шрамом, что оставила шпага Лангедроссы. По иронии, именно её островитянин держал теперь в другой руке.

— Знаешь, Роза, — он сжал её руку чуть сильнее. Попытка вырваться теперь стала причинять небольшую боль. — Обычно те, кто на меня порывается, должны быть убиты…

Кора дожидаться продолжения не стала. Подойдя ближе, она без слов упёрла свой «посох», имевший на одном конце форму надломленной рогатины, в шею Норико.

Появление друидши стало неожиданностью для обоих. Воин на секунду ослабил хватку, что позволило Розе выбраться, схватившись за подставленную палку. Освободившись, она выпустила на другой лапе когти и вцепилась ими в ворот.

— Мне кажется, или ты просто так пытаешься сбежать от меня! — впервые она настолько злилась на своего друга и телохранителя. — Ждёшь, когда тебя кто-нибудь прибьёт наконец-то!? Я всегда знала, что ты такой безрассудный! Умереть так хочется? Нетушки! Я тебя не отпускаю! Я тебе на разрешаю!

— Бежать от тебя? Да кто ты мне такая вообще? — скривился островитянин, словно увидел что-то крайне неприятное. И ни палка под горлом, ни натянутый ворот не были тому причиной. — Да ты хоть знаешь, чем я тебе послужил? — дёрнулся он в сторону некши, оставляя на шее царапину, проходящую прямо по линии шрама от гарроты. — Оберегал тебя, как идиотину. Следовал за тобой. Ты знаешь, сколько я убил, пока шёл за тобой? Скольких ублюдков я подчистил, пока ты в радости исследовала мир? Скольких я превратил в кровавое месиво?

Слова желчью сочились из его рта. Он извергал их сквозь зубы, вгоняя так и не отпустившую его некши в страх. Конечно, она знала, что иногда Норико приходилось разбираться с охотниками за головами, посланными Дар’Каром. Но это было в самом начале пути. С той поры, как они шагнули в вольные земли, попытки скрыться стали не более чем мерой предосторожности. По их души никто не шёл. Да и Роза никогда не просила его убивать.

Но вдруг, заставив вздрогнуть обоих, между их лицами легло лезвие меча.

— Норико, ты сам сделал этот выбор, — голос Орикса звучал предельно спокойно. — Так что не надо рукоприкладствовать. Отпусти её.

На островитянина, правда, это никак не подействовало. Свободной рукой он схватил кошку за шею, и та, хрипя, сказала:

— Ты не можешь! Нельзя! Ты знаешь, кто я тебе! Ты знаешь, почему ты пошёл со мной! И ты знаешь, почему ты здесь!

— Знаешь, Роза… Я уже ничего не знаю… Даже зачем я тут, — напоследок выбросил Норико, а затем оттолкнул зверолюдку от себя.

Та одёрнула руку, отпустив его смятый и подранный ворот, и, прежде чем воин развернулся и направился прочь, не кидая ни на кого последнего взгляд, произнесла:

— Тогда посмотри на меня и вспомни, если забыл!

Он не стал ей отвечать. Не стал что-либо говорить. И даже на других «соколов» не бросил взгляда. Ему хотелось уйти. Не видеть их лиц, глаз, что выражают осуждение и наверняка ненавидят его. Если бы не вставший перед ним Орикс, Норико так бы и ушёл молча. Даже возникшая преграда не заставила его остановиться. Он намеревался просто обойти оказавшегося перед ним громилу, но тот так и не позволил двинуться дальше.

— Чего тебе, орк? Дай пройти!

— Норико, ты понимаешь, что ты сейчас сделал и продолжаешь делать? — голос стоящего напротив зеленокожего оставался предельно спокоен.

— Сейчас… Сейчас я пытаюсь успокоиться, чтобы не прирезать вас всех к чертям, — сквозь зубы выдавил островитянин. — Отойди!

— Ты ведь понимаешь, что меня, как её, ты за шкирку не возьмёшь?

— Зато я запросто вгоню тебе лезвие в живот, — оскалился воин и наставил на Орикса шпагу.

— Попытайся, — орк-полукровка такого жеста не испугался и сам положил руку на лезвие.

— Закончили! — прервала обоих вставшая между ними Кора. — Выход — там, — указала она кивком в противоположную сторону от того, куда двинулся наёмник. — Пусть идёт.

— Он же кого-нибудь там прирежет, — попытался опротестовать громила.

— Пусть режет, — процедила Кора, выдохнув. — Если он так и остался в мире, где убивают друг друга, и где честь — пустой звук, пусть там и остаётся. Только пусть других туда не тащит.

— Честь — бальзам грешных… — только и промолвил шёпотом Орикс. А затем добавил чуть громче. — Какая же ты неблагодарная скотина, Норико.

— Ой спасибо, меня и не так называли, — усмехнулся, сохраняя всё тот же оскал, островитянин.

— Уж извини, воспитан, — только и ответил Орикс, провожая его взглядом.

Дождавшись, пока воин отойдёт на некоторое расстояние, остальные «соколы» пошли за ним. Орк-полукровка подозвал к себе Галантия, остававшегося до сей поры в отдалении от обеих перепалок. Вся высокомерная спесь теперь была сбита, и эльф, скорее, не понимал, что вообще послужило причиной такого разлада. И если подобное отношение к серому наёмнику ещё как-то укладывалось в голове, то поворот спиной к своим же товарищам вор принять не мог.

Кора, отпустив их немного вперёд, подошла к Розе и легонько тронула её за плечо. Было видно, что вся произошедшая ситуация обернулась для неё глубоким потрясением. Пусть она и старалась скрыть, истинные эмоции прорывались наружу тихими всхлипами и катящимися по щекам слезами.

Под шум начавшегося снаружи ливня, над «соколами» начали сгущаться тучи…

Когда бандиты только направлялись в послужившую пристанищем для культистов шахту, сама мать-природа, сгустив над округом «Хадрия» полотно из непроглядных туч, будто пыталась сказать, что ничего хорошего от этого похода ждать не стоит. Смертные, однако, не вняли её предупреждениям, и теперь на протянувшиеся вдоль границы леса обрушился наипротивнейший дождь.

Холодный, мелкий, он то возникал порывами, то исчезал ненадолго, чтобы потом пролиться вновь. Где-то вдалеке, понемногу приближаясь, били раскаты грома. Может, сам ливень продолжался не столь долго, но вся успела изрядно вымокнуть и покрыться пятнами луж.

Для находящихся в лагере наёмников возникший акт непогоды стал небольшой неприятностью. Когда капли подобно водопаду сорвались с неба разведённый костёр оказался моментально потушен, и теперь люди пытались ютиться под деревьями и кое-как сооружённым навесом. Правда, косая траектория ливня совсем не способствовала этому.

***

Норико, увидев ещё больше серых гостей в лагере, совсем потерялся в попытках успокоить себя. Только что один из них был готов порезать его, и сам островитянин желал того же. После смерти Лангедроссы и попытки убить его от того молодого эльфа, весь этот чёртов отряд казался отъявленными ублюдками. Лучше бы их всех перебили. И воин с радостью хотел сделать это собственными руками. Но сейчас их было неоспоримо больше. Никакая сила не позволит расправиться с ними и, при этом, выжить.