Еще одна мечта, такая прекрасная, близкая — следовать за Кулаком, возвыситься, стать героем! — ухнула куда-то в бездну, так и не осуществилась. Грех, конечно, было жаловаться, нынешняя жизнь короля несла в себе свои радости и возможности, но все же «насмешка судьбы», не иначе.

— Вернется? — переспросил он с сомнением.

— Да, Кулак уже стар, — кивнул Астарха, не так понявший Гатара, — через неделю ему исполнится семьдесят, но я не сказал бы, что он ослабел.

Шип снова посмотрел на руку, словно не верил, что та действует.

— Астарха Шип, вы будете помогать королеве Марене, в ее делах по примирению Стордора и Дарнии, — принял решение Гатар. — А также будете дополнительно охранять ее.

— От кого? — деловито уточнил Шип.

Гатар хотел сказать «от себя самой», но сдержался, прикусил язык. Чрезмерная забота о еще не родившихся детях, удушливая опека, предложения сразу посадить их в клетки, чего он только не наслушался от жен. Попытки объяснить им свое волнение и особые обстоятельства вызывали в королевах только новые крики.

— Марена судит справедливо, невзирая на уровни и титулы, ездит по всей стране, взялась мирить Стордор и Дарнию, так что возможно всякое, сами понимаете.

Астарха, похоже, понимал. Идея дружбы с Дарнией, кажется, оставляла его равнодушным и это было хорошо.

— Подождите немного, затем Феола Три Глаза проводит вас к своей ученице и представит ей. Стил, вы тоже задержитесь, нам надо обсудить возможное освоение диких земель.

Астарха и граф Итхорн вышли, а Феола развернула огромный связанный только что свитер, по размеру Гатара. Его украшал знак S, вписанный в очертания кулака.

— Носи! — гордо сунула она Гатару свое вязание.

— Но это же Алмазному Кулаку.

— А ты разве не его ученик? — Феола нахмурилась и уставилась подозрительно, словно прикидывала, куда можно ткнуть самозванца и обманщика.

Сейчас Гатар, пожалуй, и справился бы со старой героиней, но не годилось обижать наставницу Марены.

— Ученик, — кивнул он, — но недостойный. А вот ваша ученица, Марена, она молодец, но слишком уж напрягается. Как бы не переутомилась.

Конечно, за королевами приглядывал и жрец Ордалии Астард и жрец-тролль Хрырг, но мало ли? Гатара не покидало ощущение, что он что-то упустил, не предусмотрел и опасность доберется до Марены или Ираниэль.

— У нее квест, — ответила Феола, — все в порядке.

Нет бы согласиться, подумал Гатар зло, так ведь нет, помнит же! Он поблагодарил Феолу, собираясь заняться дальше делами, но та отказывалась уходить и пришлось надеть связанное ей.

Подошло, словно она три часа мерки с Гатара снимала, и одарило его ощущением уюта и дома.

Бум! Гатара ударили в ухо, и он расцвел в счастливой улыбке. Бум! Еще удар.

— Пинаются! — провозгласил он радостно. — Оба!

Ираниэль, измученная и с пятнами на лице, прикрывающая верхнюю часть тела, улыбнулась слабо в ответ Гатару.

— Богатыри будут! — провозгласил Гатар, снова прикладывая ухо к вздутому животу Ираниэль.

Сыновья притихли и не спешили лягаться снова.

— Первые в мире дети орка и эльфийки! — не унимался Гатар, припав ухом к выпирающему животу и поглаживая ручищами ягодицы жены.

Увы, они тоже стали плоскими и скучными. Вот у Марены задняя часть была правильной, но Гатар торопливо отогнал от себя эти мысли. Он любил обеих жен и те любили друг друга, не стоило гневить богов ворчанием и глупыми претензиями. Очистили боги тело Ираниэль, чтобы она могла родить, вот и все тут!

— Они станут родоначальниками нового народа! Помирят между собой орков и эльфов, как мы помирим Дарнию и Стордор!

— Опять ты о политике? — всхлипнула Ираниэль. — Гатар, ты что, уже меня не любишь?

— Что ты, дорогая, люблю, очень люблю, сейчас я тебе покажу всю силу своей любви! — торопливо заверил ее Гатар.

И показал, но не слишком убедительно, так что пришлось показывать еще раз.

28 день 12 месяца 879 года, Ишмир, Андия

Подъем на холм по извилистым петлям дороги закончился и из груди Минта вырвался восхищенный возглас.

— Добро пожаловать в Ишмир, торговую жемчужину на границе двух материков, — сказала Валланто, — и украшение королевства Андия!

Холмы подковой окаймляли широкую бухту, забитую различными кораблями, и дальше, насколько мог охватить обычный глаз, простирались синие воды Клина, залива, разделявшего материки Мойна и Сии. Корабли плыли во все стороны и у берега виднелись рыбацкие лодки, катили по широким улицам телеги с грузами, суетились живые, спеша успеть куда-то по своим делам.

— Кстати, не желаете ли купить памятные сувениры, о уважаемые герои? — тут же раздался голос.

Из-под земли, буквально, вылез полурослик и продемонстрировал табличку из дерева. Вырезано и окрашено было умело, мастер-резчик отразил даже перепады рельефа и горы Оплота Севера, сумел изобразить волны в той части деревяшки, что изображала Клин.

— Вылезешь мне под живот еще раз — копытом уебу, вместо с домом, — добродушно пообещал Дж’Онни.

— Какие отличные подковы, — улыбнулся в ответ полурослик, бесстрашно глядя снизу вверх на кентавра.

По сравнению с ними даже невысокая Валланто выглядела чуть ли не великаном.

— Не желаете ли продать? Мой троюродный дядя торгует лучшими подковами, половина великой степи в его подковах ходит!

Полурослик ловко тараторил и одновременно с этим продал Минту и Вайдабору по сувениру-дощечке, после чего снова скрылся в земле.

— Домом? — изумился Минт, глядя на землю. — Они тут живут? Прямо в земле?

Причем вне городской черты для экономии, припомнил Бранд. Все эти «грязные земляные норы» в окрестных холмах, были лишь байкой, призванной разжалобить проезжих покупателей, вроде Минта, а на самом деле там все было обустроено комфортно и с размахом. Подпольные склады, туннели, приюты и проходы для контрабандистов, доставка и разгрузка грузов в обход таможни, бесконечная, не стихающая ни днем, ни ночью торговая, а иногда и настоящая война, идущая не только в Ишмире, но и прочих городах на берегах Клина.

— Там внизу даже горячие источники есть, — мечтательно улыбнулась Валланто, — в которых они любят мочить свои мохнатые ноги.

— Надо побывать! — оживился Минт.

Валланто умолчала, что от тех источников несло тухлыми яйцами и никто не любил мочить в них ноги, кроме самих полуросликов, которые уверяли, что это напоминает им о давно покинутой родине. Одинокой Горе в середине Кирфа, где по слухам был спуск в Бездну, припомнил Бранд. Не до конца потухший вулкан, дающий тепло и вонь тухлых яиц, но если полуросликов и правда создавали как подземных бойцов против демонов Бездны, то возможно это могло пригодиться в будущем, не сейчас, решил он.

— Для этого надо стать их другом.

— Хо, я стал другом всей степи, осилю и полуросликов! — горделиво воскликнул Минт.

В источнике горячем я деву повстречал

— К ее мохнатым лапам я жадно ртом припал! — громко пропел Дж’Онни, сбив барда.

— Тьфу ты, такую песню испортил! — сплюнул Минт.

— Ты не забывай, что выебать деву в источнике не выйдет, проклятие тебя самого в жопу поимеет, — напомнил кентавр.

— Все равно, пора уже дать парочку концертов и покорить Ишмир, а мы все стоим и стоим!

— Так ждем, пока ты напиздишься и вдохновишься, — продолжал подкалывать его Дж’Онни.

Благо оживленного потока по этой дороге не было, слишком уж долго пришлось бы подниматься на холм, а потом спускаться.

— Вперед! — вскричал Минт.

Пятками в бока бить не стал, выучил урок. После первой же такой попытки пришпорить Дж’Онни предложил Минту передвигаться самостоятельно или приобрести кобылку и пользоваться ей, как вздумается. Разумеется, речь его была обильно уснащена матюгами, причем минимум на пяти языках.