Я могу забыть, как дышать.

— Это не ведьма крови, — упрямо говорит Коко.

— У тебя есть доказательства этого? — спрашивает Жан-Люк, его голос мрачен. — По-моему, это похоже на магию крови.

— Алые Дамы не убивают своих.

— Они могли бы отвести от себя подозрения после убийства человека, Белые Дамы, лу-гару и мелузины.

— Мы не можем доказать, что это серийный убийца. — Еще один голос — до боли знакомый — присоединяется к разговору, и унизительность всего этого пронзает мою грудь, как нож. Фредерик здесь. Фредерика пригласили в эту комнату вместе с каждым, кто мне дорог, а меня — нет. Хуже того — Жан-Люк, должно быть, пригласил его, а это значит, что он рассказал Фредерику свои секреты, а не я. — Серийные убийцы выбирают жертв с похожим профилем. Между этими жертвами нет ничего похожего. Они даже не одного вида.

Несмотря на то, что мой желудок скрутило, я заставляю себя вдохнуть. Выдохнуть. Это больше, чем я, больше, чем мои собственные обиды и недобросовестность моих друзей. Люди погибли. И, кроме того, Жан-Люк — он просто делает то, что считает нужным. Они все такие.

— Кто бы это ни был, он может убивать не ради острых ощущений, — говорит Коко. — Они могут убивать по другой причине.

— Мы что-то упускаем, — соглашается Рид.

— Где Селия? — резко спрашивает Лу.

При звуке моего имени сердце замирает в горле, и я слегка отшатываюсь, словно Лу может почувствовать, что я здесь, притаилась в коридоре, чтобы подслушать. Возможно, и так. Она ведьма. Однако когда Жан-Люк отвечает ей — его тон низкий и неохотный, нет, безвольный, — я не могу удержаться и снова прижимаюсь ближе, слушая так, словно от этого зависит моя жизнь.

— Я уже говорил вам, — бормочет он. — Это не касается Селии.

Такт молчания. Затем…

Лу фыркает в недоумении.

— Черта с два не касается. Селия — та, кто нашел Бабетту, не так ли?

— Да, но…

— Она все еще Шассер?

— Самая умная, несомненно, — добавляет Коко под нос.

— Спасибо тебе за это, Козетта. — Я практически слышу, как хмурится Жан-Люк, стаскивая со стола стул, ножки которого скребут пол зала заседаний, и бросаясь в него. — И конечно, Селия все еще Шассер. Я вряд ли смогу ее разжаловать.

Я резко вдыхаю.

— Так где же она? — спрашивает Лу.

— В ее комнате. — Хотя я не вижу выражений лиц Лу и Коко, Жан-Люк видит. — О, не смотри на меня так. Это расследование строго засекречено, и даже если бы это было не так, мы не можем вместить всех Шассеров в эту комнату.

— А ты его уместил. — Коко не производит впечатления, но ее слова мало меня успокаивают. Мои пальцы дрожат вокруг факела, а колени грозят подкоситься. Я вряд ли смогу ее разрядить. Жан-Люк никогда раньше не признавался в этом вслух — по крайней мере, при мне. — Селия в два раза острее, чем все мы, — говорит Коко. — Она должна быть здесь.

— Ты не можешь скрывать это от нее вечно, Жан, — говорит Лу.

— Она нашла тело. — Даже спокойная уверенность Рида не успокаивает меня. — Теперь она вовлечена в это дело, нравится тебе это или нет.

Кажется, меня сейчас стошнит.

— Вы не понимаете. — Разочарование ожесточает голос Жан-Люка, и эта эмоция — этот нож в моей груди — вонзается еще глубже, прямо сквозь ребра и в сердце. — Никто из вас не понимает. Селия… она…

— Деликатная, — заканчивает Фредерик, капая снисходительностью. — Ходят слухи, что она через многое прошла.

Она через многое прошла.

Я вряд ли смогу ее разжаловать.

— Она до сих пор кричит каждую ночь. Вы знали об этом? — спрашивает Жан-Люк, и я не представляю, что в его тоне прозвучала оборонительная нотка. — Кошмары. Ужасные, яркие кошмары о том, как она была заперта в гробу с трупом сестры. То, что Моргана сделала с ней, — она должна была умереть. Теперь она круглосуточно держит свечи зажженными, потому что боится темноты. Она вздрагивает, когда кто-то прикасается к ней. Я не могу, — он колеблется, его голос становится все более решительным, — Я не позволю причинить ей больше вреда.

Между ними повисает тишина.

— Может, это и так, — мягко говорит Лу, — но если я знаю Селию, то, сохраняя эту тайну, ты причинишь еще больше вреда. Что, если бы это была она, а не Бабетта? Что, если бы мы сейчас обсуждали ее труп? — Затем, уже мягче: — Она заслуживает того, чтобы знать правду, Жан. Я знаю, что ты хочешь защитить ее — мы все хотим, — но она должна знать об опасности. Пришло время.

Пришло время.

Слова бьются в ритм с моим сердцем, а кровь продолжает свободно литься из раны в груди. Она так и не зажила, понимаю я. Она так и не зажила после Пиппы, после Морганы, а теперь мои друзья — люди, которых я люблю больше всего на свете, люди, которым я доверяла, — снова разорвали ее. Но гнев — это хорошо. Гнев можно преодолеть.

Не раздумывая, я распахиваю дверь и врываюсь внутрь.

Глава 8

Магическое Число

Все взгляды обращены ко мне, но я, не колеблясь, иду прямо туда, где в центре комнаты сидит Жан-Люк. Он чуть не падает со стула, поспешно поднимаясь.

— Селия! — Вокруг нас остальные отступают назад, отводя взгляд, чтобы посмотреть на свои ботинки, свечи, связки листов бумаги, которыми завален стол совета. Сверху лежит нарисованный углем набросок трупа Бабетты. — Что… что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе…

— Ждать в моей комнате. Да, я в курсе.

Часть меня радуется панике в его лице. Остальная часть тут же сожалеет о том, что влезла сюда, чтобы… что именно? Стать свидетелем их предательства вблизи и лично? Потому что они все здесь. Все до единого. Даже Бо застыл в углу, выглядя явно недостойно с разинутым ртом. Хотя он не обсуждал мое положение, мое прошлое, мою боль с остальными, его присутствие все равно делает его соучастником. Его молчание, конечно, тоже. Под моим обвиняющим взглядом он отталкивается от стены.

— Селия, мы…

— Да? — Я огрызаюсь.

— Он беспомощно смотрит на Лу и Коко, которые настороженно наблюдают за мной. Я отказываюсь смотреть на них. — Как ты? — неубедительно заканчивает он, поднимая руку, чтобы потереть шею. Коко пихает его локтем под ребра.

Я бросаю на него взгляд.

Самые влиятельные игроки в королевстве собрались в одной комнате.

Все обсуждают мою судьбу.

— Не думаю, что ты… — он опускает руку в знак покорности, — ты… ты случайно не слышала всего этого?

С трудом сдерживаясь, я пробираюсь к круглому столу, чтобы рассмотреть другие эскизы. Никто не осмеливается меня остановить.

— Да.

— Верно. Тогда ты должна знать, что я не хотел приходить, и я полностью согласился с Лу, когда она сказала, что ты должна быть здесь…

— При всем уважении, Ваше Величество, — я раздвинула рукой наброски, вглядываясь в угольные лица и не видя ни одного, — если бы кто-то в этой комнате хотел, чтобы я была здесь, я бы была здесь. — Если Лу и слышит горечь в моем тоне — душевную боль, — она этого не показывает. Да и зачем ей это? Она всегда была мастером секретов. Как и моя сестра. — Это жертвы? — спрашиваю я Жан-Люка. Я не смотрю на него.

Он осторожно касается моего плеча.

— Селия…

Я отшатываюсь, снова борясь со слезами.

— Это они?

Он колеблется.

— Да.

— Спасибо. Это было так трудно? — Теперь я смотрю на него, и нерешительность в его взгляде чуть не сломила меня. В нем есть вина, да, возможно, даже раскаяние, но есть и нежелание. Он все еще не хочет впускать меня в свою жизнь. Довериться мне. Не в силах больше терпеть, я сметаю все наброски в свои руки, не обращая внимания на те, что роняю. Они медленно падают на пол, когда я поворачиваюсь на пятках и иду к двери. Обращаясь к Бо, я фыркаю: — Я бы сказала, что была рада снова видеть вас, Ваше Величество, но не все из нас умеют врать так же ловко, как вы.