— Браво, мадемуазель. Это было великолепно. — Его спутники хихикают, когда он опускает руку на плечи моего соломенного человека. Сегодня утром он не надел пальто, только тонкую льняную рубашку от холода. — Намного лучше, чем в прошлый раз. Заметное улучшение.
В прошлый раз я споткнулась о свой подол и чуть не сломала лодыжку.
Вокруг нас снова гремит гром. Он вторит моему черному настроению.
— Фредерик. — Я опускаюсь, чтобы взять свой посох. Хотя он и велик в моей руке, но выглядит маленьким и незначительным по сравнению с длинным мечом в его руке. — Как дела сегодня утром? Надеюсь, ты хорошо спал?
— Как младенец. — Он ухмыляется и выхватывает у меня посох, когда я отворачиваюсь. — Должен признать, что мне любопытно. Что вы здесь делаете, мадемуазель Трамбле? Не похоже, что вы хорошо спали.
Вот тебе и притворство.
Стиснув зубы, я стараюсь сохранить ровный голос.
— Я здесь, чтобы тренироваться, Фредерик, как и ты. Как и все вы, — добавляю я, бросая на своих собратьев укоризненный взгляд. Они не удосуживаются отвести взгляд, покраснеть или занять себя чем-то другим. Да и зачем им это? Я — их главный источник развлечений.
— Ты? — Ухмылка Фредерика становится шире, когда он осматривает мой посох, перекатывая его между своими мозолистыми пальцами. — Ну, мы вряд ли тренируемся со старыми некачественными посохами, мадемуазель. Этот обломок дерева не ослабит ведьму.
— Ведьм не нужно ослаблять. — Я поднимаю подбородок и смотрю на него. — Больше нет.
— Нет? — спросил он, изогнув бровь.
— Нет.
Шассер через двор — действительно неприятный человек по имени Базиль — спускается с вершины зазубренного столба. Он стучит по нему костяшками пальцев, а затем восклицает:
— Только два обломка дерева подойдут для этого! Кол и спичка! — Он захихикал, как будто только что рассказал чрезвычайно смешную шутку.
Я смотрю на него, не в силах прикусить язык.
— Не дай Жан-Люку услышать тебя.
Теперь он действительно отводит взгляд и раздраженно бормочет:
— Успокойся, Селия. Я ничего такого не имел в виду.
— О, как глупо с моей стороны. Ты, конечно, уморителен.
Засмеявшись, Фредерик швыряет мой посох в грязь.
— Не волнуйся, Базиль. Жан-Люка здесь нет. Откуда ему знать, если никто ему не скажет? — Он вскидывает свой длинный меч и ловит его за лезвие, а затем направляет рукоять ко мне. — Но если ты действительно хочешь тренироваться с нами, Селия, то, конечно, я с радостью помогу. — Над Сан-Сесиль сверкает молния, и он повышает голос, чтобы его было слышно над громом. — Мы все хотели бы, не так ли?
В его глазах что-то дрожит от этого вопроса.
Что-то шевелится во дворе.
Я делаю неуверенный шаг назад, поглядывая на остальных, которые неуклонно приближаются. У двоих или троих хватает приличия выглядеть неловко.
— В этом нет необходимости, — говорю я, делая глубокий вдох. Принуждаю себя к спокойствию. — Я могу просто побороться с соломенным человеком…
— О, нет, Селия, так не пойдет. — Фредерик заслоняет мои шаги, пока я не упираюсь спиной в другого соломенного человечка. Паника пробегает по моему позвоночнику.
— Оставь ее в покое, Фредерик. — Один из остальных, Шарль, качает головой и делает шаг вперед. — Пусть тренируется.
— Жан-Люк распнет нас, если ты ее обидишь, — добавляет его спутник. — Вместо этого я проведу с тобой спарринг.
— Жан-Люк, — Фредерик говорит ровно, непринужденно, не обращая внимания на жесткий блеск в глазах, — знает, что его хорошенькой невеста12 здесь не место. Что ты думаешь, Селия? — Он снова протягивает мне длинный меч, наклоняя голову. И все еще ухмыляется. — А тебе здесь место?
Я слышу его невысказанный вопрос, вижу, как он отражается во всех их глазах, когда они смотрят на нас.
Ты охотник или красивая невеста капитана?
Я и то, и другое, — хочу я на них зыркнуть. Но они меня не слышат, а может, и не могут услышать, поэтому я расправляю плечи, встречаю взгляд Фредерика и обхватываю пальцами его длинный меч.
— Да. — Я откусываю слово, надеясь, что он услышит, как я щелкаю зубами. Надеюсь, они все услышат. — Так уж вышло, что мне здесь самое место. Спасибо, что спросил.
С издевательским смешком он отпускает клинок.
Не выдержав его веса, я шатаюсь вперед, едва не напоровшись на него, когда подол задевает мои ноги, и мы с мечом падаем на землю. Он ловит меня за локоть, с обескураженным вздохом наклоняется ближе и понижает голос. — Просто признайтесь, мадам. Разве вы не предпочитаете библиотеку?
Я вздрагиваю от этого уменьшительного.
— Нет. — Вырвав руку, я поправляю юбку и разглаживаю лиф, глаза и щеки разгорелись. Я указываю на длинный меч и стараюсь, чтобы мой голос был ровным. — Однако я бы предпочла другое оружие. Я не могу использовать его.
— Разумеется.
— Вот. — Чарльз, который незаметно переместился на мою сторону, протягивает мне небольшой кинжал. Первая капля дождя падает на его тонкое лезвие. — Возьми.
До того, как я присоединилась к Шассерам, я могла бы задержаться на улыбке вокруг его глаз, на галантности такого жеста. Сострадание. Я представляла его рыцарем в сияющих доспехах, не способным общаться с такими, как Фредерик. То же самое я представляла и себе — или, возможно, воображала себя девой, запертой в Башне. Теперь я сопротивляюсь порыву сделать реверанс и вместо этого склоняю голову.
— Спасибо, Чарльз.
Сделав еще один глубокий вдох, я поворачиваюсь к Фредерику, который вертит длинный меч между ладонями.
— Начнем? — спрашивает он.
Глава 4
Наша Девочка
Когда я киваю и поднимаю кинжал, он небрежно разводит запястья и сбивает мой клинок на землю.
— Первый урок: нельзя использовать кинжал против длинного меча. Даже ты должна это знать. Ты, конечно, проводишь достаточно времени, изучая наши старые манускрипты — или ты читаешь только сказки?
Я выхватываю из грязи свой кинжал, который мгновенно разгорается.
— Я не могу поднять длинный меч, ты, невыносимый кретин.
— И каким образом это моя проблема? — Он кружит вокруг меня, как кошка вокруг мыши, в то время как остальные расположились для представления. Чарльз настороженно наблюдает за нами. Его спутница исчезла. — Ты пыталась улучшить свою физическую силу? Как ты сможешь задержать опасного лу-гару, если не можешь даже поднять меч? И захочешь ли ты вообще их задержать, интересно, или будешь называть их своими друзьями?
— Не будь смешным, — огрызаюсь я. — Конечно, я сделаю это, если ситуация потребует…
— Она того требует.
— Ты живешь прошлым, Фредерик. — Костяшки пальцев побелели на рукояти моего кинжала, и я хочу только одного — ударить его им по голове. — Шассеры изменились. Нам больше не нужно ослаблять или арестовывать тех, кто отличается…
— Ты наивна, если думаешь, что твои друзья спасли мир, Селия. Зло все еще живет здесь. Возможно, не в сердцах всех, но в сердцах некоторых. Битва при Цезарине изменила многое, но не это. Мир по-прежнему нуждается в нашем братстве. — Он вонзает свой меч в грудь ближайшего к нам соломенного человека, где тот трепещет, как громоотвод. — И наше братство продолжается. Идемте. Представьте, что я оборотень. Я только что обглодал скот фермера и полакомился его цыплятами. — Широко раскинув руки с видом шоумена, он говорит: — Одолей меня.
Пока я смотрю на него, дождь начинает идти с новой силой. Пока я закатываю рукава, чтобы потянуть время.
Потому что я ничего не знаю о том, как одолеть оборотня.
Глаза, уши, нос и пах. Смех Лу прорывается сквозь панику моих мыслей. Она навестила меня в тренировочном дворе на следующий день после посвящения — в тот день, когда Жан-Люк решил, что никто из нас больше не должен появляться в тренировочном дворе. Неважно, против кого ты выступаешь, Селия, — у всех где-то есть пах. Найди его, ударь изо всех сил и убирайся оттуда. Я расправляю плечи, когда Базиль начинает насмехаться, расширяю стойку и снова поднимаю кинжал.
