Ариен закончил и в комнате все замолчали: Ракари пыталась мысленно переложить полученную информацию на свой отряд, Эмиэль что-то писал, положив пергамент прямо на пол, а Ная смотрела в окно, прикидывая, куда бы после всего этого пойти поесть. Готовить самой предводительнице сегодня не хотелось, а побаловать Ариена чем-нибудь необычным за то, что он в очередной раз сделал всё за неё, — очень даже.
— Держи, — спустя пару минут Эмиэль протянул Ракари несколько листов бумаги, — краткое содержание речи Ариена. Думаю, больше нам сегодня сказать тебе нечего.
— Угу, — задумчиво подтвердила Ная, — мы закончили. Свободна.
— Я тебе не подчинённая, чтоб со мной так разговаривать! — огрызнулась Ракари, выхватив из рук Эмиэля записи.
Слушая Ариена, она уже даже успокоилась, но тон Наи её снова вывел из себя. После сегодняшнего сражения она никак не могла примириться с той разницей в силе, которую ей продемонстрировали, и любая резкая фраза предводительницы вызывала в женщине целую лавину негативных эмоций даже вопреки её природной уравновешенности.
— Подчинённая, — безэмоционально возразила Ная, — или ты так и не станешь профессиональной предводительницей и не получишь Лиаса. Ты поклялась, и отпускать тебя я не собираюсь. Ариен только что дал тебе все знания, чтобы выиграть в следующих боях, мой отец научил всем необходимым заклинаниям — свою часть уговора я выполнила. Чтобы мне не подчиняться, тебе придётся умереть. Свободна!
Ракари вылетела из комнат Наи словно разъярённая фурия, хлопнув дверью так, что на окнах всколыхнулись занавески. Она помнила о своей клятве и знала, что ей от неё не избавиться, — всё это было волей Богов, и она ничего не могла с этим поделать, но это не означало, что она могла легко с этим смириться. Именно поэтому она и не могла до конца доверять Нае — никто бы не смог доверять тому, кто подчинил тебя силой. Отчасти она ненавидела Наю, но больше боялась, хоть и старалась скрыть это за бравадой и самоубеждениями, что та без феникса ничего не стоила. Ная вывернула всё так, что у Ракари не было ни единого рычага давления на неё. Даже Лиаса она не могла использовать, потому что он был её судьбой, предопределённой Богами. Против Богов Ракари бы никогда не пошла. Она, как и многие тёмные эльфы, своими глазами видела, чем это заканчивалось. Таких примеров хватало в каждом городе: Таэмран в этом плане не был исключением.
Однажды, когда Ракари была маленькой, мать привела её в храм. В тот день там проводили красивую церемонию преданности: каждая жрица подходила к вечно горящему в центральном зале огню и протягивала в него свои руки. Считалось, что так посвящённые женщины давали Богам прочесть свою душу. Если пламя никак не реагировало, значит, всё было в порядке и жрица могла продолжить своё служение. Если же огонь менял цвет на синий, значит, женщине нужно было вернуться в город и заняться обычной деятельностью, не связанной с Хаосом. Если же пламя становилось золотым, значит женщина была готова к более высокому уровню посвящения и направлялась к Главной Жрице.
Церемонию проводили каждый год, и на неё всегда собирались посмотреть другие жительницы Таэмрана, часто приводя с собой дочерей, чтобы на живых примерах показать девочкам один из способов проявления воли Богов в их мире. Маленькая Ракари с восторгом следила за танцующими языками пламени: двух жриц уже благословило золото, одну огонь отправил обратно в город, остальных шестерых пламя не тронуло. Но внезапно, когда очередная женщина коснулась огня, языки мгновенно стали багрово-красными. Жрица ничего не успела сделать, прежде чем её затянуло в поднявшийся огненный вихрь. Прошло всего несколько секунд, прежде чем её не стало, а огонь снова вернулся к своему обычному состоянию.
— Это был урок вам всем, — раздался после этого голос Главной Жрицы, — если Боги вам сказали что-то сделать, нужно это делать. Те, у кого есть своё мнение, в храме не нужны. Вы здесь — просто проводники. Вы глаза и руки Богов. Глаза и руки решения не принимают — это неестественно. Следующая!
Дальше всё пошло так, будто ничего и не произошло. Кто-то ещё вроде бы получил золото, но Ракари этого уже толком не запомнила. «Если хотят жить, то с Богами не спорят,» — безэмоционально сказала ей тогда после церемонии мать. Ракари не могла понять, как можно было оставаться к такому совершенно равнодушной, но суть увиденной сцены врезалась в её сознание навсегда. И теперь, меряя шагами свою комнату, она была вынуждена смириться с неизбежным: проклятая Ная волей Хаоса получила над ней власть — сопротивляться было бесполезно. Оставалось только извлекать из этого выгоду.
Ракари упала на кровать и подняла над собой листы пергамента, исписанные острым почерком Эмиэля. Она несколько раз перечитала все пункты и задумалась о том, как же всё-таки нужно было перестроить взаимодействие в её отряде. «Чего я, интересно, хочу? — женщина задавалась вопросами, о которых никогда раньше не задумывалась, глядя на первый абзац. — Какая моя основная цель? Какой предводительницей я хочу быть? Той, что никогда не проигрывает? Той, что всегда выполняет любые задания? Той, что хранит жизни? Какая я вообще на самом деле? Что мне соответствует?».
Ракари отбросила листы в сторону и, встав с постели, подошла к зеркалу, уставившись на своё отражение. На неё смотрела красивая женщина с полными чувственными губами, яркими красными глазами и гладкой кожей без единого шрама.
— Лиас, может, мне вообще не нужно становиться предводительницей? Может, у меня нет к этому склонности, если я сама всё это не смогла понять? — повернувшись на шорох открывающейся двери, спросила она вошедшего в спальню мужчину.
— Откуда такие мысли? — удивился светлый эльф. — Что тебе такого наговорила Ная, что ты вдруг засомневалась в себе?
Возвращаясь из общей столовой Дома Фаоэн, он почувствовал внутренние метания Ракари, поэтому тут же поспешил к ней, но таких несвойственных ей вопросов никак не ожидал.
— Правду, — нехотя призналась женщина, — но, к счастью, не Ная, а Ариен. Иначе я бы уже убила кого-нибудь.
— Ариен всегда говорит правду, — улыбнулся, вспомнив образ мечника, Лиас, — так что он тебе сказал?
— Как думаешь, какая я? — вместо ответа заглянула в глаза светлого эльфа Ракари.
— Решительная, справедливая, упорная, достойная… — озадаченно начал перечислять Лиас.
— Нет, — прервала его женщина, — какая я предводительница?
— Напористая, ответственная… — попытался подобрать другие определения светлый эльф.
— Не то, — махнула рукой Ракари.
— Тогда я не понимаю вопроса, — пожал плечами Лиас.
К сожалению, в душе женщины сейчас была такая мешанина, что он даже по её чувствам не мог сориентироваться, как ей помочь.
— К чему я стремлюсь? — попыталась ещё раз сформулировать проблему Ракари.
— К тому, чтобы быть лучшей? — предположил Лиас.
— А к чему стремится Ная? — спустя минуту скривила губы женщина, всё же решив, что для сравнения знать это было бы неплохо.
— К тому, чтобы она сама и её мужчины жили той жизнью, которой хотели бы жить, — улыбнулся светлый эльф, — я тому самый яркий пример.
— Скажи, а лучшие, в этом мире — это какие? — кивнув, перевела снова взгляд на зеркало Ракари: как она и думала, информация про Наю ей ничего не дала, поэтому она снова вернулась к себе.
— Это те, рядом с кем и все остальные чувствуют себя лучшими, — ни на секунду не задумавшись, ответил Лиас.
Ракари снова медленно кивнула, но на этот раз в её глазах при этом отразилось понимание. Кусочки мозаики в её голове совершенно неожиданно сложились: каждый в её отряде должен был быть лучшим — вот чего она хотела! А для этого им всем нужно было как минимум оставаться живыми, потому что довести что-то до совершенства — это всегда время; начинать заново — непозволительная его трата. Значит, пункт первый: цель — все члены отряда должны всегда оставаться живы и так же, как и она сама стремиться всё — будь то навыки, задания или что-либо ещё — доводить до идеала. Следовательно, пункт два: она должна следить за тем, чтобы пункт первый неукоснительно выполнялся и быть главным гарантом того, что всё, что бы ни делал её отряд, в итоге всегда приходило к максимально хорошему результату, то есть её роль, как и у Наи, — вступать в дело только тогда, когда её мужчины по какой-то причине сами не справлялись.
