Нет, сдаваться я точно не собиралась!

А всевозможные различные варианты на всякий случай прикинуть точно стоило. Уже ведь пожалела, что настолько открыто продемонстрировала ему все свои намерения. Намного проще было бы просто промолчать. И уйти. На этот раз туда, где он меня точно не достанет. Но тогда почему успокоиться, заткнуться и прекратить весь этот плохо поставленный спектакль никак не получалось? Словно глубоко внутри меня засело идиотское чувство, подталкивающее каждый раз говорить эйну беспросветно глупые гадости, лишь бы задеть побольнее и поглубже. Опять же, в предыдущий раз я так и поступила. Ушла. И ошиблась. Но ничего. Буду на собственных ошибках учиться. Что нас не убьёт, то сделает сильнее.

— Так что, готова поговорить? — словно мысли мои прочитал эйн. — О том, как всё у нас с тобой будет дальше.

Ничего хорошего за столь громким вступлением я не ждала. Но кивнула. Приготовилась слушать. Не забывая проглатывать одну виноградину за другой.

Правда ведь, вкусно…

Хоть что-то в этом мире мне нравится!

— А что “у нас с тобой” что-то там вообще может быть? Совместного, — не удержалась от ехидства.

Показательно демонстративный мужской взгляд в районе моего живота стал самый красноречивым ответом. И ведь правда же. Самая что ни на есть. Но! Стало почему-то жутко обидно. А преобладающая в эмоциях злость напомнила о себе с новой силой.

— Не отдам, — сорвалось с моих уст само собой, а ладони легли на живот в защитном жесте.

На губах эйна в этот момент расцвела настолько нехорошая улыбка, что стало и вовсе жутко. Он шагнул ближе. Поравнялся со мной практически вплотную.

— Значит, вариант с тем, что ты пребываешь в Аксартоне до момента родов, после чего оставляешь мне сына и уходишь без него куда тебе вздумается, раз уж тебе так сильно надо, а заводить наследника в твои планы всё равно не входило — автоматически отпадает, — произнёс Амитиас Адальстейн Эльрилейрдский.

То есть, получается, такой “вариант” он уже рассматривал и обдумывал. Собирался забрать у меня ребёнка. Оставить себе. Уверена, ещё бы вздохнул в таком случае с громадным облегчением после того, как избавился от меня, получив то, чего он столь рьяно желает.

Что я там говорила про свою злость?

Вот теперь она пропитала меня всю насквозь. Настолько, что я в один момент перестала соображать. Адекватно. Тем более, что магу крови и того показалось недостаточно. Всё бесил и бесил меня дальше:

— И, раз уж ты решила, что желаешь участвовать в жизни нашего сына, как следствие, в моём окружении тоже останешься. А значит, никаких архимагов и архивампиров. Вообще никаких… воинов. Даже самых паршивых. Как и не воинов. У тебя не будет, Фрейя. Вообще никого. Только я, — продолжал он самозабвенно перечислять.

Вспомнилась Элене. Просто потому, что вышеобозначенное повелителем огненных пустынь Аксартона очень уж участь его первой фаворитки напомнило. Сиди потом где-нибудь тихо и смиренно на выставленных условиях и помалкивай в тряпочку, если дорожишь своим чадом и желаешь быть рядом с ним.

В общем…

Сам же довёл!

Сорвавшаяся ализариновая вспышка затмила обзор, заполонила собой всё пространство, вплоть до высоченного потолка. Примерно так же, как сейчас моя ярость затмила собой абсолютно всё, что только могло оставаться во мне разумного. И пусть не совсем по моей воле. Но я с превеликим наслаждением вспомнила всё то, что было в прошлый раз при подобном выплеске, когда от окружающих нас противников остались лишь щепки, да обломки. И очень-очень жаль, что эти мои грёзы на этот раз не оправдались, а взбунтовавшаяся магия крови … опала лепестками канны. Не причинив совершенно никакого вреда противному бесячему эйну! Хотя, удивил даже не столько сам факт провалившегося нападения на папочку — скорее расстроил инстинктивный выбор малыша во что свою беснующуюся магию в конечном итоге преобразовывать. К тому же, всё чаще и чаще начали посещать мысли о том, что во мне растёт вот такой же… ещё один, как стоящий напротив. До сих пор непозволительно близко.

Но и это не самое худшее!

Виноградик мой вкусненький… испортился. Мягко говоря. От столика и еды остались лишь жалкие ошмётки, которые размазало по стенам.

Жизнь — боль!

А я... всхлипнула. Раз. Другой. Ещё. И ещё.

Я… что, в самом деле плачу?!

Задев собственные щёки пальцами, с изумлением уставилась на собранные солёные капли перед своими глазами.

Разревелась только сильней!

Так жалко себя сразу стало…

— Нет, — мотнула головой в отрицании. — Я не… — сказала бы что-нибудь ещё в довершение, да только на деле удалось лишь заново позорно всхлипывать.

Снова и снова. Пока не осела прямиком на пол, не в силах перестать раз за разом рыдать, словно маленькая капризная девчонка. Кажется, именно ею я сейчас и была.

Просто потому, что…

Достало!

Я же ни с чем не справляюсь. Не получается. Как бы не старалась, всё идёт наперекосяк, будто меня воистину кто-то проклял или отметил клеймом тотального невезения, едва я ступила в сад эйна. Что бы не делала, куда бы не пошла, кругом сплошные неудачи и поражение.

Сплошной обман!

А сам эйн…

Он почему-то вдруг улыбнулся. Мягко. Тепло. Почти нежно. В чём-то сочувствующе и с пониманием. Склонился ко мне ближе и подобрал каждую слезу из тех, что заново скатились по моим щекам.

— Резкие перепады настроения в твоём положении — это нормально, — поведал тихонько. — Со временем ты научишься отделять свои настоящие эмоции от того, на что подталкивает формирующаяся энергия магии крови, которая порой бывает настроена чрезвычайно враждебно ко всему чуждому. Тебе непривычно. Но это пройдёт.

Рядом заново вспыхнул портал. Он принёс с собой новый столик с едой, а также пару кресел. Хотя мою великую внутреннюю боль о мировой несправедливости это нисколько не смягчило. Зато плакать я перестала. С расстройства парочку новых виноградин съела. Тоже не особо помогло. К тому же...

— Присядь, Фрейя, — велел эйн.

Сам же первым уселся в одно из кресел.

— Фавориткам своим и наложницам будешь приказывать, — проворчала, сложив руки на груди, поскольку и так давно, между прочим, сидела, даром, что на полу. — А ко мне не лезь. Если забылся, ты — тоже достаточно сильный воин. Твоей души вполне хватит, — добавила из чистого упрямства.

Ну а чего он такой внезапно добренький?

Вот как его после этого недолюбливать?

— Именно поэтому ты здесь, Фрейя, — вздохнул мужчина.

— Чтоб другие точно не пострадали, а мне убивать тебя было удобнее? — поинтересовалась на всякий случай.

Ну, вдруг у него где-нибудь зачатки совести проснулись?

— Чтоб другие не пострадали, да, — подтвердил повелитель огненных пустынь.

Правда что ли, проснулись?!

— И чтоб ты не наделала глупостей, — добавил он с показным великодушием.

А нет. Не проснулись. Показалось.

— Единственная глупость, которую я совершила — это та ночь, когда я вошла в твою спальню, — съязвила в сердцах, всё-таки выпрямляясь.

Вот присвоила бы себе его душу сразу, и всё, не было бы сейчас никаких проблем. Да, именно так и надо было поступить. Жаль, прежде я была добрее.

— Ты вошла в неё добровольно, — парировал эйн. — Я тебя ни к чему не принуждал, — тоже поднялся на ноги и поравнялся со мной в считанные мгновения.

Снова оказался опасно близко. Смотрел в мои глаза слишком уж пристально, внимательно, словно искал в них что-то конкретное. Возможно отклик на своё замечание. Он ведь во мне вспыхнул очень ярко. А может быть что-то иное. Никак разобрать не могла. В глубине бездонного омута его взора будто застыло что-то, зациклившись… на мне. Как ещё одно прискорбное открытие.

— Я объясню тебе с самого начала, Фрейя. И, прежде чем снова начнёшь швыряться в меня неконтролируемой энергией магии крови, я тебя очень прошу, сперва выслушай до конца, — произнёс он вкрадчиво.