– Беспилотники? – переспросил офицер. – Какого лешего им от нас надо?

– Это в журналах не отмечено, – хмыкнул я. – Но между ними регулярно происходит радиообмен. По нему можно установить, кто и когда с кем связывался, и как выстроена иерархическая лестница обмена. Это рой беспилотных судов, использующих коллективные мощности для радиообмена и вычислений. Управляет ими базовый материнский корабль. Или, если точнее, оборудование на его борту.

Мигунов откинулся в кресле на спинку.

– На похожих перцев наткнулась в своё время «Судьба», – задумчиво проронил военный. – Какова вероятность, что мы нашли тех же самых?

– Практически один к одному.

Если допустить, что корабль, который мы нашли, и впрямь назывался «Судьба», и его преследовали беспилотники, то увиденная нами картина тождественно равна: похожий на «Судьбу» борт атакован пачкой беспилотников. Вероятно, это те самые, которые её настигли.

Но необходимо быть материалистами. Мы не идентифицировали борт. На нём имя краской не написано, а транспондер не работал. Я не лазил по обесточенным бортовым компьютерам и не поднимал журнал корабля. Шанс, что всё было именно так и никак иначе, крайне велик, но не абсолютен.

Видимо, Мигунов подумал о том же.

– На сверхсветовой скорости они нас не настигнут, – подумал он вслух. – Но вечно двигаться на ней мы не можем. Нам нужны припасы с планет, нам нужна известь для регенерации кислорода. В конце концов, тебе необходим сон и отдых, а неуправляемый никем корабль на сверхсветовой – ещё хуже, чем подлодка на полном ходу в подводном положении.

– Пока есть энергия от МНТ, мы всегда можем уйти на сверхсветовую, – согласился я. – Но ресурсы корабля существенно почерпаны. Сколько включений может выдержать ходовая часть – неизвестно, и узнать никак нельзя. В один прекрасный момент движки могут не стартовать.

– Необходимо найти способ не зависеть от энергии корабля, – констатировал полковник. – Мы прикованы к нему, как инвалид к коляске. Возвращаясь к главному вопросу дня. Ты сможешь определить наше местоположение во Вселенной?

– Надо попробовать.

Подошёл к пульту навигации и запустил обзорное сканирование. Снял показания с радаров, убедившись, что мы не врежемся в звезду и не выйдем из сверхсветовой рядом с пульсаром вырубил сверхсветовой движок. Чтобы оперировать астрономическими данными, корабль должен находиться неподвижно, а не лететь, как под спидами в жопу ужаленный, быстрее трёхсот тысяч километров в секунду.

В этот момент «Колыбель зла» тряхануло так, что нас с полковником повалило на пол: офицер пролетел по инерции вперёд и врезался в приборную панель. Из рассечённой кожи на лбу обильно засочилась кровь.

Под сдавленные стоны полковника я, как только понял, что ничего себе не переломал, поднялся с пола и глянул на служебные сообщения. Одним словом – жопа. Это не я вырубил двигатели, это они встали. Причём встали капитально.

На экране рабочего поста горело яростное предупреждение об отказе ходовых установок. Не работает сверхсветовой движок и отказывается запускаться обычный. Маневровые сообщений об неисправностях не выводили. Ну, хоть инерцию за нас погасили: пусть и чуть не размазав нас по кораблю. Относительная скорость ноль, корабль отторможен.

Только, какого ляда, спрашивается? Если не работает торможение двигателем, выбег корабля после выхода со сверхсветовой скорости стремится к бесконечности. А тут мы остановились быстрее, чем я компьютер включаю и в BIOSзахожу.

Но сам прикол меня радовал мало. Какого хрена чужеродное нарушает нормальную работу наших двигателей? Какого дьявола мы лишаемся единственной возможности к перемещения? Если ещё и звёздные врата недоступны – я не знаю, что и с кем сделаю. Да и о противодействии подобным системам я знал мало: только общий принцип. Да и то – лишь в поверхностных чертах.

Лоб полковника обильно кровоточил. Даже небольшая рана на лбу очень сильно кровит и болезненна, а тут капитальное рассечение практически во всю тулью. Неудачно приземлился, но, хоть шею не сломал.

Я вытащил из подсумка индивидуальный перевязочный пакет и оперативно прижал рыпающегося офицера к полу.

– Не дёргайся, – посоветовал ему, с таким видом разматывая индивидуальный перевязочный пакет, будто собирался им его удушить.

Перевязку закончил уже через минуту: натёкшую на морду лица кровь полковник стёр рукавом своего кителя.

Я же посмотрел в за обзорный щит. Мы вышли из сверхсветовой в системе жёлтого карлика.

Запоздало сообразил, что аварийное торможение даже в электричке пригородного сообщения может дел наворотить, а мы на борту древнего по всем статьям корабля. Вряд ли только полковник отделался шишкой: вероятно, есть ещё раненые. А ещё сейчас может начаться неразбериха и паника.

– Полковник, – я позвал Мигунова. – Надо сообщить людям. Я бы на их месте уже начал дестабилизировать обстановку истерикой.

Но офицер и сам с усами. Может, моя подсказка и была уместна, но он уже до всего допетрил сам.

Встал, морщась от боли, подковылял к креслу командира и осторожно приземлился на него. Я подошёл следом и подключил общекорабельную громкоговорящую связь. Жестом указал, что мы теперь в эфире.

– Внимание всем, экстренная остановка корабля! – передал военный.

Голос офицера, отдаваемый металлическими нотками репитеров, подхваченный ретрансляторами, раздался по всему кораблю, где были исправны «попугаи».

– Всем оставаться на своих местах и доложить о повреждениях! Пострадавшим – в медсанчасть! Всему военнообязанному личному составу собраться в зале врат

Начала накаляться радиостанция: со всех концов корабля стали поступать сообщения о повреждениях, но все незначительные. Уронили, разбили, столкнулись. Сильнее всех досталось медсанчасти: судя по сообщениям, у находящихся там шести человек сломаны кости конечностей и сильные ушибы, вплоть до рассечений.

Что ж. Одной проблемой меньше.

Можно заняться окружением.

Коль раз уж находился за пультом навигации, далеко идти не пришлось. Запустил радары в режим дальнобойного сканирования и принялся считывать результаты.

Звёздная система небольшая. Звезда – жёлтый карлик, по спектральному классу близко к Солнцу. Чуть недотягивают инфракрасные линии: по ним светило «холоднее» нашего. Но класс, определённо, тот же, G2.

В непосредственной близости от него – обугленный камешек планеты размером чуть меньше Меркурия. Чуть дальше, в «золотой зоне», близко друг к другу, но выдерживая почтительное расстояние, вращаются три землеподобные планеты. Есть и та, что находится ближе к светилу, есть и дальше. Но их орбиты лежат примерно на одном удалении: приблизительно одна астрономическая единица.

Прежде всего – в глаза бросился «рельеф» системы.

Во-первых, радары сразу показали: до звезды от нас сто сорок девять миллионов километров, плюс-минус четыреста тысяч с поправкой на масштаб и калибровку сенсоров. Это говорит о том, что на землеподобных планетах «золотой зоны» может быть благоприятный для нашего биологического вида климат. При условии, естественно, наличия пригодной для дыхания атмосферы, что не факт.

Во-вторых, очень много камней в округе: настолько много, что сразу можно сказать, не глядя на результаты сканирования – тут было уничтожено несколько планет. Как минимум две.

В-третьих, на радарах – большое число отметок, которые искусственный интеллект определяет, как «предположительно, искусственного происхождения». Я склонен предположить, что это космические корабли или другие рукотворные объекты. Многие и многие – разбросаны по всей солнечной системе, но не стоят на приколе, а вращаются вокруг этих трёх планет и звезды. Детального сканирования тогда не проводилось, но позже выяснилось: состояние этих бортов далеко не товарное.

Но что вызвало остановку двигателей? Почему мы вышли из сверхсветовой раньше, чем я остановил корабль, и почему нет инерции после выхода со сверхсветовой? Нас так тормознуло, что чуть кишки через рот не полезли.