Две цели. Два живых существа. В непосредственной близости от места крушения корабля Асгарда. Вот скажите мне на милость, чего я ожидаю там увидеть? Двух серых человечков? И как я им заявлюсь? На русском, вынося с ноги двери «Здрасьте, забор покрасьте»? «Мы за вами, гэть на хату»? Надо будет подумать над этим вопросом на досуге. А то, не приведи Господь Бог, повторение ситуации – и буду стоять, тупить, как блондинка перед инженерной машиной разграждения.

Ладно. Хрен с ним. Потом будем думать на отвлечённые темы. Я пришёл сюда за останками «Беллискнера». Там ловить нечего. Надо посмотреть на выживших. Что с ними делать – решим потом. Может, добью, чтоб не мучились. Посмотрим.

Высотка, в которой укрылись двое (других живых сканеры «прыгуна» так и не обнаружили), была не в самом товарном виде. Сложиться могла в любой момент как карточный домик. Надеюсь, надумает она это сделать уже после того, как я уберусь из-под её стен…

Времени восторгаться изысками архитектурных решений и красотой нагло берущей своё природы не было, но пары брошенных взглядов хватило, чтобы понять: почти все сооружения выполнены из кирпича. Не плиты, не панели. А кирпич. Важно ли это? В данный момент – вообще однох?йственно. Но в перспективе на основе этого заключения можно сделать вывод о производственных мощностях тех, кто возводил это место, и попытаться понять, что могло пойти не так в их бытие. Кирпич – легче в изготовлении, проще в транспортировке и укладке. Для возведения зданий из него не нужен тяжёлый парк техники, как для, примеру, плит. Значит, местные ратовали за оптимизацию трудозатрат. Их ресурсы были ограничены. Панель возводилась бы быстрее. Но кирпич выигрывал в себестоимости. Простая арифметика.

Слесарь-оружейник вернётся позже с ещё одной порцией бесполезной информации.

За что я люблю заброшенные объекты на других планетах – так это за то, что, в отличие от земных собратьев, на их территориях почти не бывает «сюрпризов». Это наш человек, уходя, оставит по кучкой мусора МОНку, под плитой – ТМку, а в ближайшей канаве ещё воткнёт РГДшку, чтобы, уходя от «МОНки», ты лёг аккурат под «ручник». На Земле, «работая» по оставленным объектам, регулярно приходилось оглядываться и смотреть себе под ноги, на что наступаешь. Правда, там в девяноста девяти процентах случаев объекты были оставлены после боевых действий с себе подобными, и заминировать всё к херам – святейшая обязанность последнего выжившего/отступающего. Тут же не похоже, чтоб планету оставили после бомбардировки с орбиты или жёсткой мясорубки. Следов боевых действий не видно вообще.

Впрочем, это не означает, что мы вышли на променад и можно наслаждаться моционом, вертя технику безопасности на своём валу с околорелятивистскими угловыми скоростями.

Осторожно, отводя рукой молодые поросли деревцев, начинавших свой стройный ряд аккурат за местом посадки «прыгуна», и по привычке скользя взглядом в поисках характерных «усиков» мин и лески «растяжки», направился в сторону разрушенной высотки. За годы запустения на город нанесло немало земли: кое-где бетонка скрывается под толстым слоем пыли и нанесённого ветром грунта. Что ж. Мне плюс. Мягкий грунт скрадывает звук моих шагов. Удаётся перемещаться тише, чем могло бы. Осталось только не шелестеть растительностью.

Возле самой высотки стало очевидно, что тут кто-то есть, даже без специально обученных технологий Древних. В непосредственной близости от стен, буквально метрах в десяти-двадцати, кто-то устроил свалку биологических отходов. Подошёл к свалке, подобрал с земли ветку и пошевелил останки.

Кости, шкуры, черепа, внутренности – всё это относилось к каким-то животным, по габариту находившимся где-то между кроликами и волками. Несколько не слишком аккуратно разобранных туш валялись, не прикрытые ничем, и выветривались, распространяя в округе незабываемый «аромат». На счастье, потроха были ещё относительно свежими: не успели завонять настолько, что святых выноси. Но если пойдёт такими темпами, через несколько дней тут станет невозможно находиться: в земных условиях подобная вопиющая халатность в отношении организации пункта временного размещения личного состава могла быть приравнена к диверсии. Это ж надо догадаться, чтоб отходы ссыпать прямо возле лагеря? Неважно, аварийный он, временный или постоянный. Минимум полторы сотни метров должно быть! Лучше – больше.

Зато стало очевидно, что выжившие – не Асгарды. Их тела не приспособлены питаться мясом диких животных. Пищеварительная система генетически модернизированных тел «серых человечков» приучена к специально обученной пище. Такое бы жрать они не стали даже с голодухи. Неужто какие-то аборигены?

Только я повернулся к высотке, чтобы отойти от кучи останков, как понял, что летел сюда не зря.

– Восхитительно. Прям, как по заказу.

22 февраля

Великая Стена Слоуна

«Рассвет»

– Восхитительно, – донёсся от подъезда высотки голос. – Прям, как по заказу.

Голос говорит на русском.

Голос мне незнакомый.

Голос принадлежит молодому парнишке младше меня.

Голос принадлежит парнишке, не имеющему к нашей экспедиции ровным счётом никакого отношения.

С чего я так взял?

Во-первых, молодой паренёк был облачён в откровенную «гражданку», которая крайне органично пыталась косить под оперативную полевую форму. Зелёная рубашка с длинным рукавом и зелёные же брюки однотонного цвета хаки – это не то, чем снабжали нашу кодлу. Пусть у технического персонала была своя форма одежды, а у военных – своя, но оливковая «гражданка» не применялась ни у тех, ни у других.

Во-вторых, паренёк рассекал в тёмных кроссовках, за которые я был готов убить, если б знал заранее, что мне подойдёт его размер. Не поймите неправильно, я и к берцам привыкший. Что мне десять суток в них? Тьфу. Бывало и побольше. Знай только, носки стирай-меняй. Но только тот, кто, как и я, месяцами и годами не вылезал из «кирзы», знает, как растекаются в блаженной неге ласты, сменившие деревянные колодки «берцев» на мягкие подкрадули кроссов. Даже самые мягкие и дорогие «берцы» на дальняке всегда окажутся менее удобные, чем лёгкие дышащие кроссовки. Если не брать, конечно, откровенно подпольный контрафакт. Стоит ли упоминать, что и кроссовки не полагалались к норме выдачи в ведомостях материально-технического обеспечения ВКО?

В-третьих, паренёк был не один: за его спиной пряталась (видимо, так ей казалось: по факту же, выглядывала из-за неё) молодая девушка, облачённая несильно презентабельней. Кроме тупоносых туфель на низком каблуке и в меру короткой юбки без претензий на дешёвую эротику на девушке виднелись блузка с длинным рукавом, а поверх – неутеплённая куртка, то ли отжатая у парня, то ли дарованная им от щедрот душевных с барского плеча. Думаю, излишне упоминать, что столь юные особы (а на глаз им не дашь больше пары десятков годков) едва ли могли быть зачислены в состав экспедиции КЗВ хоть в сколь бы то ни было значимом статусе на хоть какую бы то ни было должность.

Где-то минуту мы молча созерцали друг друга, пытаясь прогнать накативший на нас троих «тормозок». Я – вполне ожидаемо оттого, что не рассчитывал узреть тут хоть кого-то со славянскими чертами лица. Тем паче, справно гутарящего по-русски. Хотя, давайте будем честны. Я вообще ни на что не рассчитывал тут в этом месте. Шёл на «от балды» и «будь, что будет». Парень с девчонкой, видимо, на той же ниве словили «ручника». Видимо, видок у меня был ещё тот. Уж не знаю, подозревают ли они о своей судьбинушке горемычной, но вот слесарь-оружейник – точно последний персонаж, которого эти двое ожидали лицезреть.

– Дядь, – не дождавшись от меня никакой реакции, спросил парень. – А ты хто?

– Слесарь в пальто, – буркнул я, шевеля палкой в кучке потрохов перед собой. – Доставка еды. «Миллиард световых лет». Доставим хоть к бесу на куличики, хоть на другой край Вселенной.