Катин хмыкнул в голос.

– Прикольно. «Судьбой» занималось смежное направление параллельно нашему. Это ж сколько ресурсов удалось скопить, чтоб такими энергозатратными проектами заниматься одновременно?

Я не стал говорить вслух, что параллельно этому союз вклинился в земную «оборонку».

– Только план пошёл не плану с самого начала, – коротко сообщил вместо этого. – На «Судьбу» мы так и не попали, зато вместо этого занимаемся космической робинзонадой и наслаждаемся романтикой неизведанной Вселенной в полутора миллиардах световых лет от Земли.

– Пятницы только не хватает, – фыркнул Аркаша.

– Наша с вами «Пятница» сейчас на борту этого корыта, – хмыкнул я.

К слову.

Посмотрел на Серёгу.

– Братья-сёстры есть? – спросил его.

Вопрос оперативника преизрядно удивил.

– Ну, да. Есть. Сестра.

– Не Анькой, часом, кличут? – поинтересовался я.

Видимо, у всех оперативников развивается чувство паршивого. Обычно, когда два собеседника на чужбине находят общего знакомого, как минимум, это повод для радости. Порой – чрезмерной, переходящей в бесконтрольное возлияние и питие вина. Но вместо радостного «Вы знакомы?», «Где встречались?» или «Как она?» Рыков помрачнел, предчувствуя нехорошее.

– Угадал, – напряжение в голосе опера чувствовалось физически.

– Давно виделись?

– Не томи уже, паря, – процедил он.

– Она в составе нашей экспедиции.

Самообладания офицеру хватило, чтоб остаться внешне спокойным. На скулах дёрнулись отдельные мышцы, от стиснутых зубов заиграли желваки, взгляд потяжелел ещё сильнее. Но внешне Рыков остался спокоен.

– Где она? – спросил он. – Что с ней?

Вместо ответа я молча махнул рукой и указал обоим оперативникам следовать за мной. То-то сейчас будет безудержная веселуха, я так чувствую.

Пока шли до ангара, ни словом не упомянул ни про состояние Рыковой, ни про «кассу», ни про её связь с союзом. Эти двое – оперативники. Для них в порядке вещей выстраивать истинную картину по обрывкам информации. Серёга сейчас сам всё увидит и оценит. А то я ещё ляпну что-нибудь не то, нагнету обстановку выше необходимого, и разруливай потом.

Всегда во всей литературе (по крайней мере, из прочитанной мною) воссоединение семьи – всегда донельзя трогательный и душещипательный момент. По своей сути и степени испытываемого зрителем/читателем катарсиса находится примерно между встречей на Эльбе и взятием Рейхстага. Обычно, следует сердечная сцена излияния семейной любви или скупая мужская слеза… ну, там, что ещё у нас проходит по разряду классических штампов?

Вот только ничего этого мы не увидели. Всё воссоединение заняло буквально несколько секунд.

Я пропустил Рыкова вперёд себя и указал на «прыгун», где оставил Аньку. Офицер прошёл вперёд, увидел сестру и только и выдавил из себя:

– Бл9дь…

Не понял. Это он констатировал произошедшее событие или обратился к биологу?

Анька, развалившаяся в кресле, молча и безэмоционально развернулась на нём.

– Бл9дь..., – только и выдавил из себя Рыков.

– И вас обоих в ту же дырку, – согласилась биолог.

– Какая встреча, – хмыкнул Катин. – Прям самой судьбой предначертано…

Жалобами на ассоциативный ряд не страдаю, но, кажется, ещё долго теперь по жизни любая метаморфоза и любой речевой оборот, связанный с судьбой, будет напоминать мне про одноимённый корабль. Причём, исключительно в ключе его упоминания как объекта обсуждения.

– Судя по всему, знакомы все и со всеми, – резюмировал я. – Значит, тратить время на представления не будем.

– Предлагаю сразу перейти к бухалке! – вид безэмоциональной Рыковой, тщетно и бездарно косящей в безудержное веселие, оного веселия не вселял.

Серёга не сводил с сестры глаз.

– Что за жёваный в рот? – только и спросил он. – Ты сейчас на Земле должна быть.

– Кому должна – всем простила, – огрызнулась Анька. – Если что-то не нравится – окно открыто, высота достаточная!

«Отношения в семейке, мягко говоря, не идеальные», – подумалось мне. – «Или «касса» ещё не выветрилась до конца».

Пока воссоединение родственничков не перетекло в фазу активного кровопролития, я вмешался и приказал:

– Бери «прыгун» и дуй к нашим. Найди полковника, коротко обрисуй ему ситуацию и привези сюда, чем бы он там ни занимался.

– «Радио», видимо, дегенераты изобрели? – поинтересовалась Анька. – Чтоб я в двадцать первом веке научно-технического прогресса бегунком бегала?

– Да, дегенераты, – согласился я. – Чтоб всякие недалёкие умом имбецилы по координатам начала и окончания радиомоста вычисляли точки передачи и приёма. Нет, если ты хочешь – давай рискнём, передадим открытым текстом. Можем даже наши относительные местоположения скинуть, чтоб противнику было проще десант высаживать.

Биолог фыркнула в голос.

– Шизанутый параноик…

– И поэтому до сих пор ещё жив.

Неандерталец, решивший проверить, что за шум в кустах, прожил намного дольше собрата, решившего, что это просто ветер. Предосторожность не вредит.

Я обернулся к Катину.

– Сеансы связи были назначены? Как скоро вашей группы хватятся?

Лейтенант пожал плечами.

– В любой момент времени. Строго установленного времени нет. Как закончим – так и выйдем на связь. Мы можем потянуть, сколько надо, но нас очень быстро вскроют.

***

Когда я планировал передать информацию о произошедшем Мигунову и озадачить его новыми вводными, то предполагал, что полковник не захочет лететь сюда один.

Передать инфу открытым текстом нельзя. Наши радейки не добьют ни при каком раскладе: пять тысяч километров весомое расстояние даже по земным меркам. Что уж говорить об атмосфере и магнитосфере чужой планеты под лучами чужой звезды? Тут и проходимость своя, и отражающая способность преград. Тут вообще всё другое. Системы связи «прыгунов» более мощные, но даже их передачи можно вскрыть, если задаться целью. Если же не задаваться – то можно просто установить точку, откуда исходил сигнал, и точку, где его приняли. А там даже у самых тупых на борту «пирамидок» возник бы вопрос: с кем на планете связывались из точки высадки разведывательной группы?

Остаётся только послать «бегунка». Отвозить Рыкова и Катина в лагерь сам не счёл необходимым. Во-первых, пусть они и назвали земной пароль, но они неизвестные науке звери с боевым оружием на руках. Привозить в необустроенный пункт дислокации чужих? Спасибо. Я контуженый, но не настолько. Штатного органа контрразведки у нас нет, поэтому прикрыть сие направление тоже некому.

Вот и получается, что в данном конкретном случае единственный путь, который вижу – притащить сюда полковника, чтоб он своими очами узрел хтонический дурдом и принял решения сообразно обстановке. Там, где кончаются железки и начинаются люди, мои полномочия, как бы, всё. Кончились.

Но и полковника Мигунова тоже можно понять. Когда тебе сообщают, что ты один-одинёшенек в полутора миллиардах лет от дома, шансов вернуться никаких и больше никаких встреч с соотечественниками до конца твоих дней, поначалу хочется взгрустнуть. И тут же следующим кадром тебе же сообщают, что из ниоткуда с бухты-барахты нарисовались люди, представившиеся нашими. Для начала стоит разобраться. Как минимум – подстраховаться. На заборе тоже много чего написано, однако там доски.

Потому для меня не стало неожиданностью, что Мигунов вышел из прыгуна в сопровождении Аньки Рыковой и Томки Беляевой. Правда, зачем медик на переговорах – не понял. Не сыворотку же правды вводить?

Но заставило напрячься, что в компании с офицером прибыл полнокровный отряд наших бойцов, экипированных по «лёгкому» варианту. Все, как один, в лёгких бронежилетах и с автоматами. Причём, судя по деревянному ящику с двумя «цинками», что несли двое последних, покинувших десантный отсек, намечалось что-то, о чём я пока не знаю.