Я не стал дожидаться, покуда рекомендация будет исполнена, и сам намылился в ангар «прыгунов». Даже если предположить, что мы одновременно выдвинемся на задачи: кто-то всё равно закончит раньше, кто-то позже. Ведь расстояние между планетами не так уж и одинаково. Например, ближайшая находится всего в шестистах тысячах километрах. Вторая подальше – почти миллион километров. А самая дальняя, считай, на отшибе – километров пять миллионов.

Людей, умеющих управлять «прыгунами», было мало. Всего девять человек, включая меня. В принципе, на то был один плюс: можно вести разведку методом триангуляции, ибо там как раз используется три наблюдательные точки. Правда, с учётом того, что космос трёхмерен, придётся использовать как минимум четыре, чтобы получить объёмный треугольник (пирамида). Ну, две планеты так и можно осмотреть, а третью тогда я возьму на себя.

Краткий инструктаж перед полётом. Задача, подробное описание проблемы, способы и пути решения. Напутствия, советы, напоминания. И все расползлись по своим «прыгунам».

Я уже собирался закрыть рампу и приземлился в кресло пилота для прогона предстартовой проверки, как в кабину моего «прыгуна» уверенной походкой, чуть ли не виляя бёдрами, прошествовала Рыкова.

На секунду меня накрыл тормозок: я так и не смог вспомнить, чтобы просил Аньку о помощи или она сама вызывалась для этого. Может, Мигунов послал?

– Решила составить мне компанию?

Биолог развалилась в кресле штурмана и закинула ногу на ногу, всем своим расслабленным видом показывая, что находится тут чуть ли не ради неопределённых задач.

Хотя, признаюсь честно: мнение биолога при первичном осмотре планеты чрезвычайно важно. Я – техник, обученный тактике. В наличии минимальный набор азов выживания (а, вместе с ними, и основ живого мира). Но при отсутствии достаточного количества справочных материалов разобраться с флорой и фауной не смогу.

– А то ж! – хмыкнула Рыкова и избавилась от кителя.

Анька осталась в одной майке, а «верх» от полевой формы повесила на спинку кресла.

– Располагайся поудобней, – не имею ничего против приятного соседства с красивой женщиной на пассажирском месте. – Лететь ни разу не полчаса.

– Тем лучше, – биолог хищно облизнулась.

Признаться, приятное соседство с красивой женщиной начало напрягать: чуйка стала подавать тревожные звоночки, игнорировать которые я по жизни не привык.

Как ни странно, но все отправленные на задачу «прыгуны» штатно вышли из ангара, отошли на приличное удаление относительно «Колыбели», дали ускорение – и, внезапно, легли каждый на свой курс. Нас не затормозило, на нас не воздействовало ничего, гравитационная ловушка полностью игнорировала легковесные кораблики: полная свобода действий. Уж не знаю, с чем это было связано, но, как потом выяснилось – всё было просто, как голый апельсин.

Начался медленный набор скорости. Пять метров в секунду, двадцать пять, шестьдесят, сто семьдесят пять, двести, триста, четыреста, шестьсот, тысяча… Пока хватит и километра в секунду. Насиловать древние двигатели желания было мало.

Попутно глянул на бортовой радар «прыгуна» ещё раз: мало ли.

Три планеты, что лежали на одной орбите вокруг жёлтого карлика, как показало поверхностное сканирование, имеют одинаковый угол наклона своей оси, вращаются с одинаковой скоростью, и имеют одну и ту же массу, высчитанную из показаний гравиметра. Бортовой компьютер провёл и спектрографический анализ, но я эти диаграммы всё равно не понимал: ограничился пока поверхностной информацией.

До самой дальней планеты от местоположения «Колыбели зла» было около пяти миллионов километров. На максимальной скорости – больше пять часов лёту, если по прямой. А, поскольку даже в космосе прямых не бывает, то больше шести. В итоге я могу вернуться только часов через двенадцать-пятнадцать, если учесть время пути и разведки.

***

Разведка дала обнадёживающие результаты. Планета богата водой, и это есть хорошо. Если пресная – то всё в норме, если солёная – у нас есть с собой опреснители. Ну, а если не пригодная вовсе – тогда все мы покойники. На орбите этого небесного тела лежало множество кораблей: состояние не самое товарное, но даже я опознал в них крейсеры класса «Аврора» Древних – боевые борта, самый массовый класс кораблей после «прыгунов». Сканирование бортов на орбите не выявило ни электромагнитных полей, ни источников энергии, ни любых других излучений, кроме остаточной радиации. Это могло свидетельствовать об одном из двух: или эти борта недавно покинули гиперпространство, или пережили что-то вроде рождения сверхновой пополам с коронарным выбросом звезды. Величины несовместимые, но опознать природу радиации я пока не мог. Вот только цифры не внушали доверия: уж слишком «фонило» от этих крейсеров.

По орбите мы сделали несколько витков над планетой: вода, много земли, преимущественно одни острова, но имеет место быть и крупный материк. Не Пангея, конечно, но тоже немаленький. Очень много облаков: это тоже есть хорошо. Значит, будет меньше губительного ультрафиолета, раз имеется для него препятствие. Электромагнитное поле планеты сильное: я бы сказал, посильнее земного будет. Если на Земле это где-то 30-60 микротесла, то тут, на орбите, анализатор, похожий на магнитометр, определил цифры в 100-105 микротесла.

На последнем витке начал постепенное снижение, сбавляя скорость. Ещё на подходе к планете сбросил её в несколько раз, а перед входом в верхние слои атмосферы и вовсе уменьшил до звуковой.

Прежде всего – атмосфера. Её плотные слои начинались на высотах уже около ста километров, потому пришлось положиться на прочность корпуса. Щитами-то «прыгуны» оборудованы не были, это же ведь многофункциональный транспортник, а не гребучий штурмовик-истребитель. Хотя, согласен: порой велик был соблазн при транспортировке груза засадить кому-нибудь ракету по самый хвостовой стабилизатор.

На высотах около шестидесяти километров началась высотная облачность, причём с грозовыми фронтами: пришлось обойти её, разом проскочив навылет. Какое счастье, что корпус «прыгуна» выполнен из диэлектрика: даже шальная молния не должна повредить бортовым системам. Высотную облачность пролетел, снизившись до сорока километров.

На высоте порядка двадцати километров засёк выплывающую из-за горизонта какую-то громадину тёмных цветов. Гора? Возможно. Датчики ничего не фиксировали, скорее всего, какая-то скала, быть может…

На высотах десять тысяч метров всё стало проще: дальше пошло, как по маслу. Машинному. На такой высоте я смог разглядеть какие-то мелкие детали.

На планете царила полнейшая разруха. Множество городов на материке, видимые на дневной стороне планеты, полностью утопали в зелени: лишь высоки шпили на башнях давали понять, что ещё сравнительно не так давно тут царила жизнь

Возле побережья стояли, как на вечном приколе, корабли-города: трудно было не опознать в них тип «Атлантиды». Причём, стройные ряды этих «построек» говорили о том, что на этой планете была или верфь, или нечто подобное.

Но и это ещё не всё. Пролетая мимо побережья, я нашёл пропаханную многокилометровым бороном просеку. Снизившись до ста метров, я понял, что это было: перед нами лежали останки корабля Асгарда типа «Беллискнер». Слабенький такой, кораблик довольно старого проекта.

Он рухнул аккурат возле береговой линии семисотметрового обрыва и протащил свою тушку массой около двух миллиардов тонн. Скорость, значит, была небольшой: экипаж пытался тормозить. Будь оно иначе – и такая дура мало того, что развалилась бы в атмосфере от трения и нагрева, но и взрывом расшвыряла б свои запчасти на многие километры вокруг. Судя по всему, лежит тут недавно. Очень даже недавно. Вот прям буквально: след ещё свежий.

Визуальный осмотр территории при пролёте на различных высотах – вещь, конечно, незаменимая сама по себе. Но просто полетать в воздухе и, прости Господи, назвать это «разведкой» – не совсем то, что ожидалось от меня. В том числе и мною.