Сесть было негде. Нижние перекрытия вспучились, порвались и изуродовались. Подавляющее большинство площади представляло собой свалку металлолома. Спасало отсутствие искусственной гравитации на борту: можно просто бросить якорь и оставить «прыгун» болтаться где-нибудь подальше от опасного соседства с парящими в невесомости грудами металлоконструкций.

– Ну, что? – спросил я у Максимыча. – Испытаем твоё ноу-хау?

Электрик скептически осмотрел творящийся за бортом звездец.

– Вон там прогал, – напарник указал в угол, где среди нагромождения всего угадывался проход в основной объём корабля. – Давай туда.

Грёбанный «Тетрис». Грёбанные «Пятнашки». Грёбанные «Астероиды». Вот почему я не играл в эти игры в детстве, когда была такая возможность?! Сейчас я сразу просочился на чемпионат галактики, минуя все отборочные и вступительные этапы. Ох, как бы мне пригодился опыт тех лет…! Но сейчас пришлось уповать лишь на то, что приобрёл в учебке да на личный налёт часов. Их, конечно, хватало, но нет предела совершенству. Тем более, что сразу после проводки «прыгуна», последовала его швартовка, а это, извините, не типовая операция для корабликов этого проекта. Мы с Максимычем первые в истории земляне, проводящие её в полевых условиях! Можно нам сделать скидку хотя бы на это?!

К сожалению, мои ожидания оправдались. Система Максимыча сработала изумительно. Беспроводной модуль связи на его изобретении принял командный сигнал с борта «прыгуна». Пневматика отстрелила из направляющей метаемое снаряжение с компрессионным пакетом. Мягко, небыстро, аккуратно массивный электромагнит полетел в сторону выглядевшей металлической переборки. Даже ускорение электрик рассчитал точно: от столкновения с преградой магнит не раскололся. Вовремя подал питание, электромагнит заработал, но… ожидаемо, не схватился. Материал стен ангара магнитных свойств почти не имел.

– Что ж, – произнёс я. – Отсутствие ожидаемого результата тоже результат. Пойду, примотаю его к чему-нибудь покрепче. Надеюсь, трос выдержит.

Принайтовать «прыгун» – дело, в общем-то, нехитрое. Что может быть проще, чем прокинуть синтетический трос через страхующие его металлоконструкции и закрепить узлами? Каждый автомобилист делал такую операцию минимум единожды за зиму. А то и по десять раз в неделю, в зависимости от стажа вождения и опыта езды по заснеженной целине. Но «прыгун» – не автомобиль. С ним такое не прокатит.

Хотя бы, потому, что найтовать кораблик приходится в скафандре. Даже просто работа в перчатке – уже отдельный вид искусства. Теряется подвижность, чувствительность. Становится другим ощущаемое усилие. А тут – на каждом пальце, на каждой ладони лишнего материала с утеплителем и бронёй по сантиметру, не меньше. И это только толщина с одной стороны.

Помогает опыт работы в скафандрах, которого, к сожалению, не наберёшь даже в учебке. Ну, не заложено в программу обучения молодого лётного состава столько часов выхода в открытый космос. Не было в наличии столько скафандров, сколько готовилось пилотов. Приходится ограничиваться теоретическим минимумом (полученным до аттестации) и практическими навыками (освоенными после).

На швартовку «прыгуна» ушло добрых полчаса. Во-первых, с непривычки. Далеко не каждый день занимаешься такой операцией. Во-вторых, из-за уникальности оной. Мы – первые земляне, кто вообще такой ерундой мается. В-третьих, из-за отсутствия искусственной гравитации. Пришлось тратить лишнее время и усилие, чтоб не дать себе свалить куда-нибудь в режиме себастьяна. Страховочным устройством, отчего-то, конкретно мой экземпляр скафандра оборудован не был. Только магнитные захваты на подошвах, бесполезные в данный момент по озвученным ранее причинам.

– Готово, – доложил я спустя минут тридцать довольно кропотливой работы. – Затянул надёжно. Быстрее трос порвётся, чем узлы развяжутся.

– Принял, – динамики в шлемофоне донесли хриплый от помех голос «Ёкая». – Выхожу к тебе.

– Аккуратнее, – на всякий случай предупредил соратника. – Не хочу ловить тебя по всему ангару.

Хотя, учитывая размеры дырищи, через которую мы сюда просочились, не исключено, что ловить Максимыча придётся ещё и за бортом.

Закончив с тросом, осмотрелся. Нам, в идеале, вон туда: в угол, где должен быть проход в основной объём корабля. По крайней мере, на это указывает характерная архитектура и размещение ниш, силовые наборы которых укреплены несущими конструкциями. Пол, конечно, повреждён, и это факт, но в самом углу есть небольшой пятачок относительно ровной формы. Буквально метров несколько на несколько. Этого как раз хватит, чтобы там разместились пара человек с грузом, но не более того.

Тот же самый пятак узрел и электрик. Максимыч включил налобный фонарь в скафандре и осмотрел его на предмет пригодности.

– Основные конструкции ещё целы, – коротко резюмировал он. – Можем оттуда попробовать забраться.

– Больше не вижу других вариантов, – согласился я. – Отсюда должны быть другие ходки, но их не наблюдаю. То ли завалены, то ли в нетипичном месте находятся.

– Кто кого страхует? – поинтересовался соратник.

Вот, как бы, да. До пятачка недалеко: метров полсотни. Вот только это «недалеко» – применительно к штатным условиям, когда есть проход по относительно ровной поверхности или страховка через лееры дробь тросы. Тут же – полсотни метров по абсолютно свободному от любых магнитных манипуляций цветному металлу. В условиях искусственной гравитации – да, прокатит. Сейчас же… проще прыгнуть и долететь, чем дойти.

Ага, долететь-то проще. Только, как и чем потом гасить импульс? Понятно, что об стену с разбегу. А куда потом понесёт? Невесомость, мать её за ногу раз так. Откинет – и лови тебя потом, как шарик для пинг-понга.

– Давай я, – пожал плечами в ответ.

Делать в скафандре это, к слову, неудобно.

– Справишься? – без обиняков спросил Максимыч. – Уже делал так?

– Приходилось, – воспоминания об этом не самые приятные. – Есть верёвка в десантном отсеке?

А у самого картина перед глазами ещё с операции на Даккаре, как об борт хат`така разбивается огромный плазменный выстрел от орудия корабля-одноклассника. Кусок брони испаряется в точке попадания, а на месте образуется пробоина с оплавленными в натуральное стекло краями. Специфические обводы корпуса корабля и размещение наружных элементов привели к тому, что находящийся на работах в космосе технический состав оказался отрезан от прочих путей возвращения. Хочешь – не хочешь, а пришлось на ходу учиться рассчитывать такие прыжки.

Быстро прогоняю наваждение и по страховочному тросу «прыгуна» пробираюсь на борт кораблика. Максимыч уже разматывает бухту двенадцатимиллиметровой верёвки и готовится подать конец.

– Может хватить впритык, – предупредил электрик.

– Удивлюсь, если её вообще хватит, – хмыкнул я.

Хрестоматийный закон подлости ещё никто не отменял.

Осторожно, стараясь не толкаться и не сообщать друг другу лишней кинетической энергии, соратник пропустил мне под руками петлю из верёвки. Узел накинул самый простой, символический, и свободный конец дал мне в перчатку.

– Попробуем протянуть трос в натяг, – предложил Максимыч. – Насколько хватит натяжения, притянем «прыгун» к площадке. И грузы будет проще подавать. Борт останется максимально неподвижным.

«Для начала, попробуем не протянуть тут ноги», – меланхолично подумал я.

Электрик зацепился рукой за поручень в десантном отсеке кораблика.

– Держусь, – доложил он. – Если промахнёшься – удержу и подтяну обратно.

– Принял.

Теперь бы главное – рассчитать прыжок точнее. Полсотни метров в невесомости – это не атлетический прыжок с разбега на стадионе. Тут нет необходимости в жёстком и мощном толчке. Достаточно оттолкнуться от более или менее крепкой опоры и сообщить себе определённый импульс, а дальше физика сделает всё сама. Вектор задан – и ша. Лети себе, отдыхай.