– Может, пострижемся? – услышала она его задумчивый голос.

– Придать форму стоит, – согласился Ксайрон сам с собой.

– Но ведь мешается же, да и мыть постоянно приходится.

– Тебе не нравится то, что ты видишь в зеркале сейчас? Армейский ежик не очень подходит князю.

– Нууу… – задумчиво протянул он. – Так я… мы меньше похожи на раба, да… Ладно, делай прическу…

– Но сначала общение, – вздохнул Ксайрон.

Он что, разговаривает сам с собой с разной интонацией, удивилась Лиранта.

– Привет, – Ксайрон неожиданно обернулся и расплылся в чувственной улыбке. – Ты не горничная. И кто же ты тогда?

– А… я… кхмм… – пролепетала она и тут же собралась с мыслями. – Я Лиранта, дочь профессора Рувина.

Теперь ей представилась возможность рассмотреть его лицо и обнаженный торс спереди. Выглядел Ксайрон года на двадцать три по человеческим меркам. Лира отметила жесткую линию губ, прямой нос, небольшой шрам под левым глазом. Глаза… они завораживали. Создавалось ощущение, что на тебя смотрят сразу двое, мальчик и убийца. Она моргнула и перевела взгляд ниже.

Без ошейника княжич смотрелся куда лучше, более правильно. В отличие от ее отца, волосы не покрывали ни его грудь, ни живот, от чего шрамы заметно выделялись белизной на смуглой коже. Как-то их много, отметила Лиранта механически, но все довольно мелкие, они исчезнут лет через пятьдесят-сто. Лишь парочка от действительно серьезных ранений останется навсегда. К ним прибавится тот, что нанес этот ненормальный Беркас. Рядом с этим шрамом висел Камень сердца, небольшой черный оникс на серебряной цепочке. Интересно, какой счастливице он достанется, мелькнула непрошенная мысль, от которой щеки снова залила краска.

– Дочь? – выгнул Ксайрон бровь удивленно. – Я не слышал, чтобы у него была дочь.

– Я родилась после твоего исчезновения. Мне двадцать восемь, – призналась она, будто бы в преступлении. – А ты с кем тут говорил?

– О, сейчас узнаешь, – криво усмехнулся он, а Лире казалось, что она в момент лишилась всей одежды. – Идем, расскажу вам обоим. Не повторяться же.

Ксайрон накинул рубашку и пошел к двери. Ей пришлось попятиться, иначе они столкнулись бы. А от одной мыли о прикосновении к нему ее вдруг кинуло в жар еще больше. Да что с ней такое?! Да, он красив, это она подметила еще вчера – наблюдала из-за двери, когда отец привез Ксайрона. Но сейчас от него веяло почти животной притягательностью. Впрочем, он же кот, они часто такие, вспомнила Лиранта и пропустила княжича в гостиную.

– Он у себя, наверное, – неуверенно произнесла она и тряхнула головой в попытках прийти в себя. – Сейчас позову.

Пока отец пришел, пока они расселись, Лира успокоилась, но все равно старалась не смотреть на княжича, только слушала.

Ксай подробно рассказал, что произошло с момента расставания с отцом. Рассказал он и про предсказание, причину, по которой не взял на экзамен брата, и о ритуале разделения в камере. По просьбе профессора подробнее остановился на маркизе Моргане – кто она, чем занимается, почему отпустила. Намеренно Ксай опустил пока новость об ошибке при ритуале и сразу перешел к побегу и пути сюда, в подробностях остановился на стычке с агатарами и на том, что с ними был зеленый дракон.

– Зеленый дракон? – нахмурился профессор. – Интересно. Конал говорил, что тоже видел зеленого дракона, когда уходил из того места.

– За день встречи с маркизой над городом тоже пролетал зеленый, – заметил Рони.

– С другой стороны, их много, – Рувин пожал плечами. – Или тут что-то необычное?

– Драконам запрещено летать над городами. Только курьерам в случае крайне срочного сообщения.

– Да, даже если все это разные зеленые, все равно как-то странно. Что было дальше? – вернулся профессор к рассказу.

– А дальше был путь сюда уже без особых приключений, только в большой спешке, – закончил Ксай, избегая пока личных местоимений. – Только время все равно оказалось быстрее.

– Понятно. Что же, все хорошо, что хорошо кончается, – с облегчением выдохнул профессор. – Теперь осталось вернуться домой и занять положенное тебе место, мой мальчик.

– Нет, еще не все хорошо, – покачал головой Ксай. – И не все закончилось. Есть еще две нерешенных проблемы.

– Две? – брови Рувина взлетели вверх. – Какие?.. Агатары, да. С ними, думаю, тут разберутся. Или мы просто уйдем от них. А вторая? О чем ты?

– Я не стал говорить сразу, чтобы не прерывать рассказ о побеге, – Ксай говорил спокойно и внимательно следил за реакциями профессора и его дочери… или же это Рони следил?.. – Ритуал я провел, но ошибся. Именно из-за этой ошибки я провел у драконов столько лет.

– Ксайрон, ты же знаешь, что я не псионик, говори толком, – встревожился Рувин.

Лиранта нахмурилась, но продолжала только слушать.

– Ксайрона, каким вы его помните, больше нет. Тот, кем я стал после разделения, уснул в подвале слишком крепко и слишком плотно закрыл крышку. Та личность, что проснулась, даже не знала о существовании своей второй половинки и развивалась самостоятельно, – очень спокойно, словно о ком-то другом, пояснял Ксай. – Ингрид Спракс за все годы так и не обнаружила подвал, иначе мы бы сейчас не разговаривали. Разбудила меня Моргана Адрелеан. Но не в ее интересах было соединять меня обратно или снимать ошейник, она надеялась, что я вернусь и стану ей служить. Так что сейчас есть Ксай и есть Рони. Ксай помнит прошлое, Рони – это кэтас, который служил Ингрид. Я не буду сейчас расписывать все, что мы успели наговорить и надумать за время пути сюда, сразу перейду к итогу. А он таков: мы оба хотим соединиться, снова стать Ксайроном. Только не знаем, как это сделать.

– Час от часу… – выдохнул Рувин и подскочил с дивана.

Несколько секунд он стоял в задумчивости, потом начал ходить от окна к двери, скинул кофту и сунул руки в карманы брюк. Лиранта в задумчивости откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди, глядя в одну точку.

– Так-так… – профессор остановился и посмотрел на своего бывшего ученика так, словно увидел впервые. От прежнего воодушевления не осталось и следа. – Повторю: я не псионик и не могу даже представить, как это все работает. Так что придется думать и думать очень крепко… – он хотел добавить что-то, но осекся. – Мда. Так что второй? Он сейчас где?..

– Так ты не сам с собой говорил, – пробормотала Лира.

– Я могу с ним пообщаться? – оживленно спросил ее отец.

– Ага. О чем? – усмехнулся Рони.

Шея затекла следить за мыслительным процессом Рувина, так что кэтас поднялся и оперся о спинку дивана, как только получил контроль над телом. И бросил долгий взгляд на Лиранту – симпатичная девочка все же. Но Ксай одернул его и вернул к серьезной теме.

– Ага? – с удивлением повторил профессор. – Ты никогда так не… о, я понял. Ты Рони, так?

– Да, я Рони. И я кэтас. Хотя вы точно не будете меня бояться, – усмехнулся он и демонстративно выдвинул сапфиритовый коготь. Металл отблескивал синевой, опасный своими свойствами для эльери. Рони полюбовался им и убрал обратно в наруч.

– Не напугаешь. Так расскажи мне о себе, Рони, – Рувин с интересом наблюдал за переменами в своем любимом ученике.

– Что именно?

«Не вздумай называть его на «ты» или хотя бы просто по имени,» – строго предупредил Ксай.

«Ох, зануда, – фыркнул кэтас. – Ладно-ладно, не напрягайся ты так, я понимаю, что нам нужна его помощь, а не вражда.»

– Пусть я и не псионик, но о ритуале разделения кое-что знаю, – заметил Рувин. – Тебя создали ради выживания любой ценой. И Ксайрон догадывался, в каких условиях придется существовать, следовательно, оставил все, чтобы ты был способен на вполне определенные поступки. Я даже сказал бы, что оставил значительную часть себя, так что ты в большей степени Ксайрон, чем Ксай. Только…

– Плохой Ксайрон, – хохотнул Рони. – Но так длинно, так что оставим разделение по слогам. К чему вы клоните?

– Хорошо. К тому клоню, что ты не должен сильно ощущать разделение. Я бы даже сказал, что ты вполне целостная личность. Стремление Ксая к объединению я понимаю, но хочу знать и твой мотив, Рони, – и Рувин продолжил при виде иронично поднятой брови кэтаса. – Да, я тоже хочу видеть целого и полноценного Ксайрона, но мне нужно понимать…