Уверенно бросаюсь ему на шею, целуя всё лицо. Словно могу этим исцелить раны. С такой силой вжимаюсь в его стальное тело, что новую волну боли ловлю. Чувствую не только его рваное дыхание, но и крупную дрожь, которая по мышцам летит. И меня трясёт. Спасаюсь его губами.

Целуемся, забывая обо всём на свете. Нет больше никого. Не существует. Только он и я. Только мы.

Теперь он разобрался со своим прошлым. Ещё одна страница перевёрнута. Ещё одна дверь закрыта.

— Я люблю тебя, Тёма. — шуршу, задевая его губы своими и хватая прерывистое дыхание своего мужчины.

Он ничего не отвечает, но мне это и не надо. Намного больше без слов сказано. Любимый оглядывает кабинет, отца, Тоху, Егора и снова переводит взгляд на меня.

— Поехали домой, Насть. — говорит негромко, подхватывая меня на руки.

Только сейчас выдыхаю с облегчением, понимая, что мой кошмар закончился, и я снова могу жить.

Иду вперёд без оглядки на прошлое

Закончив рассказ, Настя замолкает, уткнувшись глазами в напольное покрытие.

А меня так коноёбит, что по замершему в тишине пространству летит стук металлических ножек стула о ламинат.

Моя девочка всё ведь рассказала. Не только о том, что произошло во время похищения, но и о своих снах и о том, почему молчала, чего боялась. Всё наружу вывалила.

Мысленно отпускаю себе сотый подзатыльник за то, что так и не рассказал любимой своей истории. Помню же, что сама слушать не захотела, но надо было хоть маленькими дозами пустить, чтобы ей не пришлось корить себя за то, что дала номер Егору. Блядь, понимаю, насколько сильно я ей нужен был, а она даже позвонить не решалась, чтобы мне не пришлось возвращаться в свой личный Ад. И даже о разговоре с братом не умолчала.

Тяжело поднимаясь на ноги, подхожу к Насте и без слов вынуждаю встать со стула. Едва взглядами встречаемся, тысячевольтным зарядом прошибает. Так же молча обнимаю, водя ладонями по наряжённой спине и дрожащим рукам. Прижимаясь губами к влажным волосам, целую макушку.

Дышу. Дышу ей. Надышаться не могу.

Даже если бы у меня и были слова, которыми можно описать свои чувства, то выдавить всё равно ничего не выходит.

Обоих трясёт.

Я ведь вместе с ней в этом ебаном лесу был. Ощущал, как и мои кости ломаются. Вместе выживали. Мы — единое целое. Не можем друг без друга существовать. И все чувства у нас напополам.

Мотор с такой одурью хуярит, что рёбра трещат. Дыхалка на износ пашет.

— Ты не злишься, Тём? — шуршит Настя, вскидывая голову.

Хватаю ладонями за лицо, фиксируя.

— За что мне злиться на тебя, родная? — едва рот открывает, сам ответить не даю, губами припечатываю. — Только если за то, что не позвонила сразу. Больше не за что, маленькая.

Глажу большими пальцами скулы. Выдохи рваные ловлю. Сильнее с каждой секундой нутро колошматит, на кровавые полосы рвёт.

— Если бы я не ушла тогда...

— Ты не виновата, Насть. — перебиваю уверенно, ведь так и есть.

— И ты не виноват, Артём. — шепчет сипло, опуская глаза на долю секунды, а потом опять контакт устанавливаем. — Никто из нас не виноват.

— Знаю, любимая. — и это правда. Однажды она просила никогда не винить себя, но только сейчас я понимаю, что это значит. — Дерьмо случается, девочка моя. — её ощутимо перетряхивает, и она сильнее ткань футболки в пальцах сжимает. — Я не могу находиться рядом с тобой каждую секунду. А ты не должна сидеть в четырёх стенах. Даже если бы мы не поссорились в тот день, то он мог подкараулить тебя у магазина, академии или работы. Мы не властны над судьбой, малыш. Не всегда можно всё контролировать.

Девушка всхлипывает, зарываясь лицом между плечом и шеей, тяжело гоняя воздух. Притискиваю крепче справа, едва касаясь рёбер на левой стороне.

Сука, там вообще живого места нет. А шрам...

Зубами скриплю, но продолжаю гладить её тело кончиками пальцев, не выдавая яростного потока, что внутри топит.

Отрываю расплывающийся взгляд от любимой девочки и перевожу на брата.

Я ненавидел себя за то, что оставил его с отцом. Но и Егор, оказывается, винил себя в том, что тот со мной сделал.

— Прости меня. — выбиваем одновременно.

Настя отрывает голову от моего плеча и растягивает губы в слабой улыбке.

— Ничего, что я рассказала о твоих словах, Егор?

Брат напрягается всего на мгновение, а потом начинает хохотать как припадочный.

— Блядь, братиш, у тебя не невеста, а Халк прям! Ты где её нашёл?

— В Питере. Но других таких нет, так что обломись. — улыбаюсь в ответ.

— Сто процентов нет. Не просто пробиться через пекло, но ещё и рассказать об этом не только тебе, но и незнакомому человеку... Это же какая сила нужна? — рубит, сменяя веселье на серьёзность. А потом подходит к нам и обнимает Настю, говоря тихо. — Спасибо, сестрёна. За то, что полюбила моего брата. Он заслуживает этого. Самую лучшую девушку заслуживает. Такую же сильную, как и он сам.

Я бы мог сейчас врубить ревнивого мудака, но вместо этого убираю лапу с её талии, позволяя обнять Егора в ответ.

— Эй, чё это за обнимашки и без меня? — врывается Тоха, подскакивая и выдирая мою девочку из рук брата, сам обнимает. — Ты молодчинка, сестрёнка. И ты тоже, Тёмыч. — переводит взгляд на меня, отпуская Настю.

Знал бы он, что я был готов сдаться, не говорил бы сейчас этого.

Любимая ведь обо всём рассказала, кроме того, что я сломался и опустил руки.

Спасибо, малыш.

Опираюсь спиной на кухонный гарнитур, пока друг поёт дифирамбы моей девочке, и улыбаюсь.

Сердце облегчением затапливает. Сверх края переполняет.

Моя девочка не просто смогла выжить, но и ещё сильнее стала. Пусть я и понимаю, что эти её панические атаки так просто не исчезнут, но теперь хотя бы знаю их причину. Бороться с ними практически невозможно, по себе знаю, но, по крайней мере, у меня есть понимание, что с ними делать и как помочь любимой.

Отталкиваюсь от столешницы, когда Настя, смеясь, подходит ко мне. Развожу руки в стороны, сам шагая навстречу своей жизни. Малышка обнимает за торс и шепчет, цепляя взглядом:

— Я хочу домой, Тёма. Соскучилась по нашей постели.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Мотор кости прошибает. Блядь, знала бы она, как я хочу забрать её отсюда, но вместо этого отсекаю:

— А я соскучился по тебе в нашей постели, но нам обоим нужен отдых, маленькая. Утром поедем. Хорошо?

— Конечно, родной. Я не тороплю тебя. К тому же тебе многое надо обсудить с братом. — выбивает на одном дыхании и поднимается на носочки, прикасаясь губами к щетине на подбородке. — Колется. — смеётся, растирая губы.

Улыбаюсь на её замечание и оставляю быстрый поцелуй на сладких губах своей девочки.

— Пойду побреюсь и искупаться не помешает. Ничего, если оставлю тебя с этими кретинами? — разрезаю, косясь на дурачащихся Тоху и Егора.

Только сейчас до меня доходит, почему Арипов заменил мне брата. Они очень по характерам схожи. Возможно ли, пусть и неосознанно, что я искал замену братишке, которого потерял так тупо?

Любимая следит за моим взглядом и гулко выдыхает, сжимая тонкими пальчиками мою ладонь.

— Как ты, Артём? — шелестит, когда взглядами встречаемся.

Моя очередь тяжело выпускать воздух.

— Честно?

Любимая отбивает напряжённо:

— Честно.

— Не знаю, Насть. Столько всего произошло. Не только в голове, но и внутри всё перемешалось. Блядь, малыш, — сиплю, утыкаясь лицом в её шею, чтобы никто больше не услышал моих слов, — когда я потерял тебя, то чуть не свихнулся. Потом Егор позвонил. Меня, сука, на части рвало между вами. Я и с ним поговорить хотел, и к тебе рвался. Я вообще нихуя не понимаю. Я запутался, Насть. Я не знаю, что делать.

— Зато я понимаю, Тём. — толкает едва слышно, вынуждая оторвать голову от её шеи. — Егор — твой брат. Вы много лет не виделись, особенно учитывая то, как вы расстались, то неудивительно, что тебя так растаскивало.