И пусть ей я сказал, что отказался от идеи партнёрских родов, на самом деле солгал, чтобы не нервировать её. Даже успел поматерить себя за эту ложь, но теперь понимаю, что принял правильное решение. Какой бы сильной она не была, это вовсе не значит, что любимая не имеет права на слабость.

Прежде чем вернуться в палату, прикрываю глаза и просто дышу, успокаивая внутренний кипиш. Веду трясущимися пальцами по волосам, взлохмачивая.

— Давай, брат. — толкает Тоха, сжимая пальцами моё плечо.

— Вы справитесь, сынок. — поддерживает мама.

Ничего не ответив, шагаю внутрь и сразу же сталкиваюсь взглядами с зелёными глазами, в которых вижу облегчение.

— Ты вернулся.

— Я же обещал, любимая.

За три с лишним часа, которые длятся роды, я несколько раз доходил до того, что готов свихнуться от её криков, мученического выражения лица, хрустящих костей запястья и пальцев, которые с нечеловеческой силой сдавливает Настя, от того количества матов, которые она воспроизводит.

— Больше никогда, Северов! — орёт во время очередной схватки.

Согласен. Во второй раз я точно двинусь кукушкой.

— Тужься! Давай, девочка! Последний раз! — командует акушерка.

— Не могу. — рыдает моя жена.

Падаю на колени около кровати и ловлю губами бесконечный поток слёз.

— Ты сможешь, Настя. Ты сильная. Я рядом. Осталось совсем немножко. Постарайся, моя идеальная девочка. Давай, любимая, тужься.

Она кивает головой и отворачивается, снова заполняя помещение своим криком, который сменяется пронзительным визгом младенца.

— У вас девочка. — улыбаясь, оповещает женщина. — Красавица. Такие необычные глазки.

Едва поднявшись на ноги, снова оказываюсь на коленях, вытирая пальцами пот с лица жены и убирая растрепавшиеся волосы.

— Дочка. У нас дочка. — повторяю, как заведённый. — Спасибо, родная. Спасибо. Спасибо тебе.

— Ты не расстроился?

— Конечно нет, любимая. — прижимаюсь дрожащими губами к её искусанным и покрытым кровавыми каплями. — Я люблю тебя.

— Я так сильно люблю тебя. — толкает едва слышно, сжимая мои пальцы.

Как только беру на руки свою дочь, перестаю сдерживать счастливые слёзы, которые катятся по щекам. Провожу непослушным пальцем по крошечному сморщенному личику и тихо смеюсь.

— Она такая красивая. Спасибо тебе. — перевожу взгляд на жену. — Вся в тебя.

Она только улыбается и тянет руки. Без слов опускаю малышку ей на грудь. Одной рукой глажу головку дочери, а другой предплечье девушки, которая мне её подарила.

— У неё твои глаза. — шепчет Настя. — Бирюзовые.

— Хорошо, что только глаза. — отвечаю не громче неё. — Как мы назовём её? Алёна? Кристина? — предлагаю варианты заранее заготовленных имён, но глядя на дочку, понимаю, что ни одно из них ей не подходит. Она...

— Вера. — вскидывает на меня взгляд Настя.

— Да, Вера. Ведь благодаря вере, мы смогли пройти через всё, что заготовила нам судьба.

— Через тернии к звёздам.

— И гораздо выше.

Замираем, глядя на крошечный комочек, который смотрит на нас в ответ и, клянусь, улыбается.

Да, знаю, что новорожденные младенцы не могут выражать эмоции, но наша девочка улыбается нам.

— Тёма, пусть будет не просто Вера, а Вероника. Можно использовать любое из сокращений имени. — просит любимая, и я тут же соглашаюсь с ней.

— Очень красивое имя, малыш. — и обращаюсь к дочери. — Добро пожаловать в наш мир, Вероника.

— Добро пожаловать в семью Северовых, доченька.

Ты всегда был самым лучшим

Пять с лишним лет спустя

— Войдите. — отзываюсь громко, когда раздаётся стук в дверь моего нового кабинета. — Что случилось? — толкаю ровно, продолжая бегать глазами по доске, завешенной фотографиями жертв Невского маньяка.

— Капитан Северова, ваш муж звонит.

— Почему не на мобильный? — выбиваю устало и поворачиваюсь к столу. Нахожу среди кучи бумаг телефон и понимаю, что он сдох. — Бл... — закусываю губы, чтобы не материться. — Скажи, что я перезвоню через несколько минут.

— Так точно. — бросает сержант, прежде чем закрыть за собой дверь.

Ставлю гаджет на зарядку и возвращаюсь к делу, над которым бьюсь уже не один месяц. Эта сволочь не оставляет нам никаких зацепок. Ненавижу таких умных преступников, потому что пока я сижу над бумажками, он продолжает убивать. Это, мать вашу, единственное дело, которое я не могу раскрыть на протяжении долгого времени. А ведь меня перевели в этот отдел именно для того, чтобы повысить раскрываемость преступлений.

Тёма когда-то сказал, что я стану отличным следователем, и я им стала. В свои двадцать шесть дослужилась до капитана и должности начальника отдела полиции.

Обречённо вздохнув, набираю Артёма.

— Только не говори, что ты ещё на работе. — сразу бурчит муж, чем вызывает у меня улыбку.

— Ты же знаешь, что у меня висяк по Невскому.

— Настя, — предупреждающе рычит Тёма, — ты обещала сегодня не задерживаться. Между прочим, твой отпуск уже начался. Так что давай, собирай вещи и домой. Мы тебя уже заждались.

Качаю головой и потираю переносицу. Глаза нестерпимо жжёт от усталости.

— Я не могу оставить это дело на полпути, Артём.

— Можешь, Настя. Если через час тебя не будет дома, то я сам приеду за тобой. Детям нужна мама, а мне нужна моя жена.

— Знаю, Тёма. Извини. Я скоро приеду.

— Насть, я понимаю, как для тебя это важно, но не можешь же ты жить на работе. Рано или поздно ты его посадишь, как и всех остальных. Но если ты не будешь отдыхать, то...

Закончить фразу не даю, потому что и без того знаю, что он прав. Я сгораю на службе. Если погружаюсь в какое-то дело, то просто выпадаю из реальности, забывая обо всём на свете.

— Всё, любимый, сейчас наведу порядок и сразу домой. — выбиваю, зажимая телефон между плечом и ухом и собирая в кучу листы бумаги.

— У тебя час. — напоминает безапелляционно.

— Слушаю и повинуюсь. Скоро буду. — смеюсь, сбрасывая вызов.

Сколько бы лет не прошло, а он всё равно ставит мне временные ультиматумы. Вот только словами он не ограничивается. Уже несколько раз являлся в мой прошлый участок и закидывал меня на плечо, давая понять, что если не пойду сама, то он протащит меня в таком виде перед подчинёнными.

Злиться бы мне на него, но не выходит.

Подготовив все необходимые бумаги и разложив по папкам, двигаю на выход.

— Удачного отпуска, товарищ капитан.

— Спасибо. — отвечаю с улыбкой, понимая, что действительно счастлива тому, что смогу отдохнуть ото всех ужасов, с которыми приходится сталкиваться на работе.

После второго декрета я перевелась в убойный отдел, потому что с моим уровнем менталистики глупо растрачивать способности на ограблениях и мошенничестве. Правда, пришлось долго убеждать мужа в том, что это не повлияет на меня и моё отношение к жизни.

И я действительно справляюсь. Пришлось научиться абстрагироваться от работы, как только выхожу с участка, чтобы не нести все кошмары этого несправедливого мира домой, к семье.

На улице первая сентябрьская прохладная ночь, но я даже не накидываю пиджак, пока иду к Панамере. Вбиваю воздух до отказа в лёгкие и не выпускаю, пока не появляется затяжное давление.

Ровно шесть лет назад одна случайная встреча, один быстрый взгляд, стечение обстоятельств изменили всю мою жизнь. Все мои устои и правила разлетелись в щепки, а моральные принципы просто перестали существовать. В тот день сгорела в огне идеальная девочка для родителей, а из её пепла восстала девушка, которой было предначертано стать женой Артёма Северова и мамой его детей.

Если бы кто-то сказал мне, что один затяжной зрительный контакт способен так перевернуть не только всю мою жизнь, но и моё восприятие мира, то я назвала бы этого человека идиотом. Но это было до всех этих событий, а сейчас, коротко хмыкнув, сажусь в спорткар и завожу мотор.

Мне редко удаётся найти время, чтобы просто погонять на Пантере, поэтому я так люблю возвращаться домой после полуночи, когда дороги пустеют, а лёгкий ветерок, врываясь в открытое настежь окно, теребит обрезанные до лопаток волосы. Стягиваю резинку и позволяю прядям бить меня по лицу.