— Готова, Насть?

— Да, Тём.

И шагаю прямо в новую жизнь, держа его за руку.

Я сделаю для неё больше, чем всё

— И какой чёрт меня за язык дёргал, когда я предложил тебе сразу всё необходимое купить? — бурчу, выходя из очередного магазина со шмотками.

Моя девочка смеётся, опуская голову мне плечо. Прижимаю крепче. Мы уже несколько часов таскаемся по торговому центру, а я ни на секунду не перестаю её касаться. Только когда в раздевалки заходит. И то, как помешанный себя веду, не отводя взгляда от примерочной кабинки. Стоит ей оттуда выйти, сразу к себе жму. То пальцами сплетаемся. То по-хозяйски держу лапу на её талии. То и дело зарываюсь лицом в её волосы, точь-в-точь как та маньячина, таскаю по лёгким её аромат. То целую в шею, на которой и без того места живого не осталось после моих голодных ласк. Она у неё и так вся в сине-красных засосах. Оторвался, так оторвался. Везде свои следы оставил. Особенно на груди и шее. Хочу, чтобы каждая сука знала, что эта девочка занята. Мной занята. Моя. Я её не только своим запахом, но и спермой пометил.

Блядь, как вспомню её, разложенную на кухонном столе с раздвинутыми ногами. Как соки вытекали из её дырочки, стекали по бёдрам и ягодицам. Розовые лепестки и блестящую от желания жемчужину её клитора. Сука, откуда во мне эти поэтические настроения? Даже в мыслях не могу вещи своими именами называть. Моя идеальная девочка во всём особенная.

Член дёргается в штанах при этих воспоминаниях. Её стоны и крики. Затуманенные глаза с расширенными зрачками во время оргазма.

— Тём, — шелестит мне в ухо, вставая на носочки, — не знаю, о чём ты там так усиленно думаешь, но твои мысли уже в штанах встали и скоро будут заметны для всех окружающих.

— Твою мать!

Ведьма смеётся и якобы случайно рукой задевает мою эрекцию, проходясь лёгкими касаниями пальцев.

— Настя! — рычу и наступаю на неё, пока не прижимаю к стене, не оставляя путей отхода.

Блядь, я прекрасно помню, где мы находимся, но всё равно набрасываюсь на её рот. Лижу и ласкаю губами. Сжимаю ладонями ягодицы и втискиваю в свои "мысли".

Всё ещё охуеваю от осознания того, что нам больше не придётся прятаться. До сих пор помню, как тогда в суши баре Миронова постоянно боялась, тряслась и оглядываясь по сторонам, опасаясь случайных свидетелей. А сейчас мы спокойно гуляем по самому большому и популярному ТРЦ в нашем городе. И есть нихреновый такой шанс нарваться на знакомых, но нам обоим так-то похую. Друг от друга вообще не отлипаем. Моя девочка тоже постоянно льнёт ко мне и целует при каждом удачном случае. Тащусь и кайфую от этого.

Шарю языком по её ротовой полости, но Настя подгибает и прячет свой от меня.

— Дай сюда язык! — рычу, прикусывая её губы.

— У-у...

Мотает головой и, пользуясь моментом, сжимает зубы.

— Настя! — срываюсь на звериное рычание.

Этот стояк меня убивает.

— Артём, ты вообще помнишь, где мы находимся? Здесь толпы людей ходят.

Вырывается из моего захвата и со смехом залетает в ближайший магазин. Смотрю, куда она вбежала и хищно улыбаюсь. Это, конечно, не секс-шоп, но здесь я тоже планирую оторваться по полной.

Мы уже и так ни один десяток магазов обошли. Четыре раза сумки в тачку относили. Весь багажник и заднее сидение уже забили. Настя вечно рвётся сама за себя заплатить, но не позволяю. Едва карту к терминалу тянет, хватаю на руки и оттаскиваю подальше. Везде сам за неё плачу. Обещал же, что будет у неё больше, чем раньше. Бабла хватает. Да и мне в кайф ей шмотки покупать. Только коробок с обувью штук десять нагребли. Я, блядь, весь мир к её ногам положить готов.

Растягиваю рот в оскале и следом за малышкой вхожу в магазин нижнего белья. Шарю глазами по манекенам и вешалкам, прикидывая, что и как будет смотреться на моей девочке.

Что я там говорил: будет в моих футболках по квартире ходить? Есть идея получше.

Цепляю пару коротких, едва прикрывающих задницу шёлковых халатов и бросаю в корзину. Туда же отправляются четыре полупрозрачные ночнушки, типо той, в которой Миронова тогда перед камерой танцевала. Только эти совсем открытые, оставляющие мало места для воображения. Спать в них я Насте не дам. В нашей постели никаких лишних тряпок не будет. Но вот...

Блядь, как вспомню её танец и как дрочить на неё стал. Член сразу принимает боевую стойку. Хочу, чтобы она снова это сделала. Только теперь в живую. Сука, буду смотреть, как она двигается и...

Снимаю с вешалки красный, почти прозрачный пеньюар и глубоким вырезом. Перед глазами сразу встаёт картина, как моя девочка в этом самом пеньюаре седлает меня и скачет сверху. Как откидывает назад голову, подставляя шею моим жадным поцелуям.

— Северов, хватит уже мечтать! — шипит Настя, вырастая, блядь, из ниоткуда. — Уже все консультантки на твой стояк пялятся!

Хватаю за талию и жму к себе. Накрываю её рот своими голодными губами.

По херу. Пусть смотрят.

— Ревнуешь, малыш? — хриплю, проходясь языком по её шее и оставляя влажную дорожку из своей слюны.

— А тебе это нравится?

— Что именно? Что ты ревнуешь? Или что они смотрят?

Смеюсь, когда её лицо покрывается красными пятнами. Обожаю её дразнить.

— Пошёл ты, Северов! — рычит и вырывается.

Не отпускаю. Никогда больше отпущу. Целую долго и жадно, пока Настя не перестаёт сопротивляться.

— Я ТЕБЯ люблю, маленькая. Слышишь? Похуй на других. Для меня их не существует. Только ты, Насть, и никого больше. Веришь?

— Верю, Тём. Но, может, хватит меня тискать? Мы не одни.

Через неимоверные усилия себя протаскиваю, чтобы объятия разомкнуть. Но всё равно к боку прижимаю. Ни на секунду отойти не даю.

— Артём, пошли уже отсюда. У меня и так трусов уже больше, чем волос на голове. На нас как на идиотов смотрят.

— Ну и хер с ними, малыш. Пусть смотрят. — отбиваю, бросая в корзину очередной комплект белья.

Их и так там уже, наверное, десятка три набралось всех цветов радуги. Настя всего пару скромных лифонов и несколько трусов взяла. А я, как и собирался, отрываюсь от души. Хватаю всё кружевное. Даже представлять себе сейчас боюсь свою идеальную девочку во всём этом. Цепляю пару чулок.

И всё же представляю. Рассыпанные по подушке длинные золотые волосы. Влажные приоткрытые губы. На ней ничего нет, кроме пары чёрных чулок.

Так, стоп, Север, тормози!

— Я серьёзно, хватит уже. — рычит и тащит меня в сторону кассы.

— Всё-всё, маленькая, заканчиваю. Сейчас только ещё тот кожаный с заклёпками возьму. А, и этот, с дыркой на трусах.

— Если ты это возьмёшь, Северов, то тебе самому их носить придётся. Уверена, в коже ты будешь выглядеть ничего. А тот с дыркой... Как раз член туда засовывать будешь для удобства. — шипит и вылетает из магазина.

Слежу за ней глазами, чтобы далеко не ушла. Миронова останавливается возле ограждения и смотрит вниз. Облегчённо выдыхаю и продолжаю пялиться на её задницу, затянутую чёрными кожаными штанами. Выглядит она сейчас просто охуенно. Чувствую, как во рту слюна собирается и, тяжело сглатывая, отвожу взгляд.

Не сейчас, Север, тормозь, иначе до дома мы не доберёмся.

Иду к кассе и вываливаю гору шмоток.

— Это всё? — выпучивает глаза кассирша, оглядывая всё эту кучу.

Рывком смотрю на Настю. Она всё так же стоит, сложив руки на периллах.

— Почти. Пробивайте пока.

Размашистым шагом возвращаюсь к витрине и, найдя нужный размер, цепляю тот самый кожаный комплект. Зачем-то представляю, как Настя заставляет меня натягивать его на себя, и едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Эта зараза зеленоглазая на многое способна.

— Теперь всё. — докидываю бельё во внушительную гору.

Выхожу из магазина и обнимаю любимую за талию, смыкая пальцы на животе. Опускаю подборок ей на плечо и целую в шею.

— Обиделась, малыш?

— Зачем всё это, Тёма? — бросает короткий взгляд на три пакета в моих руках. — Мне жизни не хватит, чтобы всё это переносить. И денег ты и так уже дофига потратил. К тому же, я не стану ходить в том, что ты там нагрёб!