Настя сползает с дивана и принимает в рот член. Едва удаётся отдышаться от сокрушительного оргазма, наваливаюсь на неё сверху и ныряю головой между ног. Теперь пространство заполняют её влажные стоны и рваное дыхание.

— Я так сильно люблю тебя, родная. — сиплю много позже, когда валяемся на полу, закутавшись в покрывало с дивана.

— А знаешь, Тём, мне всё ещё не верится, что мы вместе. Каждый раз засыпаю со страхом, что утром всё это окажется волшебным сном.

Я не говорю о том, что и сам до сих пор не могу поверить, что она здесь. Молчу о том, что разделяю её страхи. Я не произношу того, с чем нам наверняка предстоит столкнуться.

Понимаю же, что бы не говорили её недородители, они так просто не оставят нас в покое. Мой бой ещё не окончен, но я готов продолжать его до последней капли крови. До последнего вдоха. И как бы сложно не было, я выйду из него победителем, потому что мне есть за что бороться.

— Если это сон, малыш, то он будет длиться вечно. — выталкиваю хриплым голосом, сильнее вжимаясь в её тело и целуя в висок. — Потому что я буду в каждом твоём сне.

Пока заканчиваю с обедом из двух блюд, Настя расправляется с доброй частью конспектов. После еды подсаживаюсь к ней и забираю половину.

Полночь уже давно минула, но несмотря на расплывающиеся перед глазами буквы и вязкую усталость, в кровать мы не идём, продолжая упорно выписывать информацию. Тру переносицу и устало прикрываю зудящие от жжения глаза.

Блядь, ну какого хрена у Тохи такой корявый почерк? Курица лапой и то чётче пишет.

Перевожу взгляд на любимую и облизываю внезапно пересохшие губы. Она размашисто гоняет ручкой от края до края листа, подперев другой рукой щёку. Майка сползла, оголяя не только гладкую кожу плеча, но и край груди. Ноги скручены в позе лотоса, отчего шорты облегают между ними так плотно, что для фантазии места не остаётся.

Чёртов бессмертный и неуставаемый член тут же дёргается и упирается бугром в ткань боксеров, которые внезапно становятся на пару размеров меньше.

Малышка коротко качает головой и опускает ресницы. Между губ мелькает кончик языка, и я на хрен срываюсь. Хватаю за талию и паркую у себя на коленях. Физического сопротивления нет, но...

— Тём, давай дописывать уже, а то я скоро прямо тут отключусь. — бубнит девушка и предпринимает попытку занять соседний стул.

Ещё бы я её, блядь, отпустил. Я, конечно же, помню, что нельзя сейчас срываться, но башня летит к херам, забирая с собой все устои. Утыкаюсь носом в шею и жадно вбираю её запах и манящее тепло. Забиваю рецепторы, проскальзывая языком по горлу. Разгораюсь пожаром, ведя вверх от коленки и тормозя в пышущей жаром и влагой промежности. Знаю же, что и она хочет. Пробираюсь пальцами под кромку джинсовой ткани и ощущаю вязкую влагу.

— Хочешь? — бомблю хриплым шёпотом, облизывая ухо.

Моя девочка тихо стонет, когда толкаюсь пальцем внутрь, а членом в ягодицы.

— Чувствую себя какой-то нимфоманкой. — выталкивает сипящими интонациями и подаётся навстречу моим жадным пальцам, одновременно вжимаясь ягодицами в пах. — Но нам нельзя, любимый. Я очень хочу тебя, но ты сам говорил...

— Помню, маленькая.

Вынимаю руку из её трусов и облизываю пальцы, залитые её ароматными соками. Кажется, это я брал на себя обязанности тормозить все эти порывы, а не она. Но конкретно так к заводским настройкам слетел. Слепая похоть. Испепеляющая жажда. Дурманящий голод.

Раньше я думал, что внутри меня живёт какой-то зверь, но сейчас и сам веду себя как изголодавшееся животное.

— Будешь кофе? — шелестит Настя, сползая с моих коленей.

— Может хватит, малыш? Которая уже кружка за вечер? Шестая?

Натягиваю на морду хмурое выражение, хотя и сам понимаю, что без кофеина мне не обойтись. Вот только моей девочке нужен отдых и нормальный сон.

— Не хватит, Артём. Надо закончить с конспектами, чтобы ты втянулся в учёбу. А я уже отрубаюсь просто, и без кофе никак.

— Тогда ложись, Насть. Я сам закончу.

— Чёрта с два, Северов, ты будешь один это всё строчить! — возмущается она, упирая руки в бока. — И вообще, я спать без тебя не лягу!

— Что за хрень, Настя?! — рычу в ответку. — Устала, значит спи! Это моя работа. — развожу руками над тетрадями. — Мне её и делать.

— А знаешь что, Артём? — мечет глазами молнии.

Вот только её злость вызывает у меня совсем не те реакции, которые должна. В башку врываются мысли о жарком трахе с разъярённой ведьмой. Дико. Жёстко. Необузданно. Блядь, да о чём я вообще думаю? Почему все мои мысли только о перепихе? Сгребаю всю свою блядскую натуру в кулак и вышвыриваю далеко за горизонт.

— Что? — спрашиваю ровным тоном, который никак не вяжется с пожаром в голове и грудине и давлением в трусах.

— Хрен тебе! — обрубает зеленоглазая и отворачивается, разливая кофе по чашкам.

Молча ставит передо мной напиток и сама садится рядом, хватая ручку и продолжая писать.

Кладу руку ей на колено и слегка сжимаю. Она вскидывает голову и цепляет глазами.

— Спасибо. — всё, что говорю, но она и так понимает.

— Не за что, любимый. — растягивает манящие губы в этой самой мозговъебательной улыбке. — И, Тём... Считай, что не спать без тебя — это мой каприз.

— Тогда давай заканчивать, и я его исполню, моя капризуля. — отбиваю, улыбаясь, и целую свою девочку.

И, конечно же, с писаниной мы заканчиваем ближе к утру, тратя добрую половину ночи на поцелуи и ласки. На кровать падаем уже без сил и, не сопротивляясь, мгновенно проваливаемся в сон.

Только не так

— Выходи из машины, Насть. — смеётся Северов, вытаскивая меня из Гелика, но я упираюсь пятками и цепляюсь пальцами в сидение.

Эта баталия длится уже не первую минуту. С тех пор, как мы заехали на паркинг академии, на меня накатила какая-то странная волна паники.

Чего я боюсь? Да чёрт его знает! Понимаю же, что мне уже давно плевать на косые взгляды, но как представлю, что все будут на нас пялиться, аж озноб по коже бежит. Мало того, что Артём уже почти месяц не появляется на учёбе, так теперь мы ещё и вместе, а он чётко дал понять, что об этом узнает каждая собака. Если повторить дословно, то его слова звучали так: ещё до конца этого дня каждая сука в академке будет знать, что ты теперь моя.

Что в этом ужасного? Ровным счётом ничего, но я внезапно превращаюсь в трусливую паникующую истеричку. Хочу сбежать и спрятаться в его квартире ото всех. А ещё лучше закопаться под одеяло. С ним. И без одежды.

— Настя, не доводи до крайности. — рычит Тёма, сводя брови на переносице.

Да чего это я, в самом деле? Делаю глубокий вдох до треска в рёбрах и прикрываю глаза. И тут же взвизгиваю, потому что парень сдёргивает меня с сидения и, захлопнув спиной дверь, крепко прижимает к рельефному торсу и широкими уверенными шагами направляется ко входу в здание. Утыкаюсь носом в его шею и забиваю лёгкие пряным запахом любимого мужчины. Он даёт мне силу. Крепкие руки дарят уверенность. Ровное дыхание — спокойствие. Ещё один шумный вдох и короткое касание губами, отчего по его гладкой коже расползаются мелкие мурашки, и я тихо смеюсь.

— Тёма, остановись.

— Раз сама идти не хочешь, значит придётся тебя до аудитории нести. — бурчит, сильнее стискивая в объятиях.

— Нет, — короткий смех. — Тём. Вещи...

— Блядь!

Ставит меня на ноги и идёт к машине. Смотрю строго на него, чтобы не видеть навязчивых взглядов других студентов. Я ведь и так знала, чего стоит ожидать. Так какого, мать вашу, хрена я трушу?

Вскидываю голову вверх. Вытягиваю спину. Разворачиваю плечи. Задираю подбородок и с видом победителя окидываю взглядом ошарашенные лица ребят. На некоторых читается удивление. На других презрение. На третьих злость. Почему они так смотрят? Может, я и повторяюсь... Я — самая лучшая, идеальная, недоступная, поверьте, многие подбивали клинья, студентка полицейской академии. Северов — самый испорченный, опасный и дикий хищник. Идеальная девочка и плохой парень.