Цепляю запястье санитара и показываю глазами на любимую. Мысленно прошу сказать, как сильно я люблю её, но он лишь качает головой и отворачивается. Опять проваливаюсь в темноту. Последнее, что вижу, как Настя срывает с себя чужие руки и бежит ко мне. Впитываю её образ. Каждую чёрточку лица. Она похожа на ангела. Такая красивая и неземная. Если бы я только знал, что когда увижу её в следующий раз, не вспомню даже имени, то лучше бы вообще никогда не возвращался в эту грёбанную реальность. Реальность, где Настя Миронова станет для меня чужим человеком.
Глава 23
Можно забыть разумом, но не сердцем.
Первое, что чувствую — жуткую боль по всему телу и отравляющую слабость. Они настолько сильные, что лучше бы я просто сдох. Эти давно забытые ощущения слишком хорошо мне знакомы. С ними приходит отчаяние.
Топлю все поганые воспоминания. Всё это в прошлом и нехер туда возвращаться.
На звук открываемой двери даже не реагирую, но вот дрожащий голос вынуждает поднять налитые свинцом веки.
— Тёма... — шуршит женский голос. Морщусь от такого обращения. Какого хрена она меня так называет? — Тёмочка...
Да какого хера происходит?
Девушка, судя по звуку, подбегает к койке и глухо оседает на пол. Перевожу взгляд на залитое слезами лицо.
Наверное, я всё же умер, потому что передо мной сейчас ангел смерти. Волосы как расплавленное золото с красными потёками крови. Глаза такого глубокого зелёного цвета, что его просто не может существовать в человеческом мире.
Где же я? В Аду? Или всё же это Рай? И кто эта рыдающая девушка? Почему она смотрит на меня, как на какое-то божество?
— Любимый... — шепчет это странное существо.
Чего, блядь? Какой ещё, на хрен, любимый? Что за дичь? Я её, блядь, впервые вижу.
— Кто... ты? — вырываю хрипом и тут же захожусь в кашле.
Зеленоглазая несколько раз моргает, и по щекам скатываются прозрачные капли.
Всегда женские слёзы бесили. Но почему тогда в груди так неприятно ноет?
Девушка смахивает их и растягивает пухлые губы в улыбке.
— Не смешно, Северов.
Согласен. Вообще, мать вашу, не смешно. Она явно меня знает, а вот я никак в эту тему въехать не могу.
Сознание путается. Снова не понимаю, реальность это или всё же нет.
— Ты... ангел? — выталкиваю причиняющие физическую боль слова.
Зеленоглазая теряется, и в её глазах что-то такое отражается, что у меня за рёбрами какая-то липкая херень растекается, сковывая биение сердца.
Почему так больно видеть её глаза?
Несколько секунд, и девушка задаёт, надеюсь, риторический вопрос:
— Ты знаешь кто ты?
В глубине зелёных озёр такая надежда плещется, что я всё же отвечаю:
— Артём Северов. — срываюсь новой порцией кашля. — Студент полицейской... академии. — говорить становится сложнее, но я должен знать. — А ты..? Ты — ангел?
— Нет, Тём, не ангел. — отбивает без запинки.
Какого хера она вечно повторяет этот вариант моего имени? Я в жизни, блядь, никому не позволял так себя называть, а она делает это так, словно у неё какое-то исключительное право на это есть.
— Не называй...так. Падший...ангел... — девчонка подвисает, но ничего не говорит, а я... Я с какого-то волшебного хера хочу снова услышать её тихий голос с хрипотцой, от которого по телу ток летит. — Ангел. — зову тихо.
Глотку аж продирает от любого звука, который приходится воспроизводить.
Она вскидывает на меня взгляд. Губы трясутся так, что она, кажется, сейчас разревётся.
Блядь, да что не так с ней?
Но в следующую секунду Ангел меня удивляет. Смаргивает влагу с ресниц, закусывает губы до побеления и выбивает:
— Настя. Моё имя Настя.
— Нас-тя. — тяну по слогам. Такое странное имя... Она совсем не похожа на Настю. — Тебе больше...идёт... Ангел.
Ступор. Вот что происходит с ней после моих слов. Зеленоглазая тупо виснет, будто у неё, блядь, винда слетела. Бледнеет так, что становится на фарфоровую куклу похожа. Только в глазах жизнь горит вместе с потоком эмоций, которые я ни хрена не могу разобрать.
— Ты правда не помнишь меня? — шелестит почти белыми губами, на которых я чётко залипаю. Какая она на вкус? Блядь, да о чём я вообще думаю?! — Артём, я...
— На сегодня хватит. — разрывает моё помутнение голос врача.
Девушка переводит взгляд на него и едва ли не умоляет:
— Ещё минуту.
А я, мать вашу, не хочу, чтобы она уходила. Какого хрена я так цепляюсь за незнакомую девчонку? Наверное, дело всё же в травме головы, потому что другого определения своим мыслям и желаниям я не нахожу.
Черепушка пульсирует. Глаза жжёт. Всё тело словно на адской сковородке подгорает. Мне срочно нужен сон, чтобы привести башку в порядок и избавиться от этого чёртового наваждения.
— Пациенту нужен отдых. Пойдёмте.
— Ты ещё придёшь...ко мне...Ангел?
До меня не сразу доходит, что это мои собственные слова. Наверняка у меня горячечный бред.
Кто-нибудь, измерьте мне температуру и вколите жаропонижающее.
— Я всегда буду приходить к тебе, Тёма.
Ангел улыбается, но отчего-то мне ещё паршивее становится. И дело не в том, что она продолжает меня так звать. Столько боли и грусти в её улыбке, что мне выть охота. А потом зеленоглазая делает то, отчего я забываю как, сука, дышать.
Она целует меня.
Какого, мать вашу, она это делает?
Мягкие прохладные губы прижимаются к моим, а горячий язычок обводит по контуру и ныряет мне в рот. Отвечаю дико и жадно, будто жажду утолить пытаюсь. Втягиваю язык глубже и сплетаюсь с ним.
Девушка отстраняется и мне буквально, блядь, в душу смотрит. Перекрываю поток эмоций и высекаю ровным тоном:
— Хорошо целуешься...Ангел.
И тут этот самый Ангел как с цепи срывается. Отворачивается и пулей вылетает из палаты. Остаюсь один и глушу странное тягучее ощущение пустоты. Кажется, что с её уходом и сердце меня покинуло.
Откуда эти чувства? Кто она, мать вашу, такая? Почему смотрит на меня так, будто я для неё весь мир? И почему я думаю о том, что и она могла бы быть моим миром? Что за хуйня?
Резко трясу головой и тут же морщусь от боли и падаю на подушку. В черепной коробке затяжной гул стоит, а перед глазами, как ни стараюсь от них избавиться, зелёные озёра.
Приходит медсестра. Берёт какие-то анализы и меняет капельницу. Бросаю на неё мутный взгляд. Слишком короткий халат и виднеющаяся в распахе "троечка". Длинные ноги, аппетитная задница, чёрные до талии волосы.
Улыбаюсь ей, и она в ответ выдаёт обольстительную улыбку.
Как только очухаюсь, точно трахну её, вижу же, что не против.
Вот только моё припизднутое подсознание говорит совсем о другом. Перед глазами Ангел с этой своей печальной улыбкой и грустью во взгляде. Во рту появляется её сладкий вкус. В носу пряный запах с примесью крови.
Да что за херотень творится? Почему я думаю о какой-то левой девке? Походу, ведьма она. Точно. Зеленоглазая ведьма, которая меня, блядь, прокляла. Другого объяснения этому я просто не нахожу.
Через какое-то время проваливаюсь в сон, который занимает мою голову весь оставшийся день и часть вечера.
— Обними, Тёма. — раздаётся тихий смех.
Кругом стоит непроглядная тьма, но я знаю, что нахожусь в своей спальне. Без сомнений откидываю одеяло и ложусь на кровать. Прижимаю мягкое, горячее, податливое тело и целую сладкие губы. Толкаю девушку на спину и наваливаюсь сверху. Вхожу одним резким толчком и тут же разбиваюсь несдержанным стоном. Ногти царапают мою спину. Она кусает мои губы. Стоны и дыхания смешиваются. Тела сплавляются в одно целое. Движения становятся быстрее и резче. Выхожу до самого конца и с силой врываюсь обратно до упора. Рычу, кончая, и девушка отзывается не менее животным рыком.
Это не просто секс. С другими такого никогда не было. Я взлетаю выше небес, держа невидимую руку.
В той же темноте раздаётся тихий шёпот: