— Быстрее сушись, вся одежда на диване. И проверь вещи. Я сказал водителю, что нам надо выехать на час раньше.

Вода струилась по его телу и исчезала. Ускоренный стук сердца сливался с мыслями. В голове проносились время вылета, документы, необходимые вещи. «Все под контролем». Он насухо обтерся полотенцем и вышел в коридор. Таня сушила волосы, иногда обводя взглядом комнату.

— Вроде ничего не забыли, — сказала она, отложив фен.

— Ну и хорошо.

На мгновение они замерли напротив друг друга. Всего на миг. Встретились взглядом, и легкая улыбка одновременно показалась на их встревоженных лицах. Оба знали, что это наваждение, эта суета закончится сразу, как они сядут в машину. Остались лишь последние штрихи. Нужно лишь потерпеть, совсем чуть-чуть, и уже скоро они будут лететь в самолете. Держаться за руки, смотря в окно, засыпая в теплых объятиях друг друга. И шум турбин, приятный холодок в душе откроет им новую эру. Страну с необъятными возможностями, где их дом, такой красивый и большой, станет новым гнездышком для них двоих. И все плохое останется в прошлом.

Глубоко вздохнув, Таня еще раз оглядела все комнаты. Все опустело. Лишь зимние вещи, ее украшения, рисунки остались висеть на своих местах. Краски, кисточки, мольберт тоже не полетят с ними в штаты. Конечно, они купят там новые, но часть ее души все равно будет жить в них.

Закрыв глаза, она попрощалась с домом.

Они оделись и стали выносить в коридор сумки.

Перед ней проносился последний год. Ее одиннадцатый класс, мечты о Питере, о том, что она наконец-то будет среди таких же творческих людей, как она. Вспомнился сентябрь. Эйфория, тот день, когда Таня встретила его. Его. Из всего хорошего, такого надежного и устойчивого в жизни она выбрала Кирилла. Но… часть ее сердца все равно рвалась к прошлому.

— Подожди, — бросила она ему и побежала в спальню. Хоть что-то должно напоминать ей о семье, хоть что-то должно быть с ней, когда накроет одиночество, когда станет больно.

— Тебе, кажется, звонят, — сказал Кирилл, доставая телефон из ее сумки.

Сигнал телефона тут же стих.

— Алло? Сейчас, она подойдет.

Прильнув к комоду, Таня достала из ящика палетку. Точнее коробочку от нее. Услышав голос Кирилла, она спрятала ее в карман и быстро зашагала обратно.

— Возьми трубку.

— А кто это?

— Да откуда я знаю?

На экране горел незнакомый номер.

Отдав ей телефон, Кирилл стал спускать вниз сумки. Он быстро скрылся за лестничным пролетом, оставив Таню одну в полумраке.

— Да?

Ее голос пробежал по этажу эхом. Ледяной ветер с улицы ударил ей в лицо.

— Что? Вас плохо слышно, повторите еще раз.

Мужской голос вздохнул и стал выговаривать громко каждое слово.

— Таня, здравствуй. Это врач Шаболин из Первой городской больницы. Час назад к нам была доставлена твоя мама. Она попала в аварию. Грузовик потерял управление, влетел в ее лобовое стекло.

— И-и?

Слишком многое произошло за эту паузу. Круг кровообращения в жилах, жар — холод, снова жар — холод, доносившиеся шаги Кирилла снизу. Пространство слилось в мутный набросок реальности, все звуки — лишь белый шум…

— Таня…

— Да? Еще один вздох на другом конце провода.

— Таня, твоя мама умерла.

Два года спустя

Настал этот день. Он настраивался на него уже несколько месяцев, но все равно нервничал. С самого утра его телефон атаковали звонками.

"Ты помнишь, что в 13:00 тебе надо быть у Майка? Голд Стрит. Повторяю тебе, 13:00 на Голд Стрит".

"Да, мистер Кир, это Майк. Проходите на пятый этаж, я жду вас там. Код 3586. До встречи".

Сосредоточиться ни на чем не получалось. В голове то и дело всплывали сценарии того, как сложится его жизнь после этого вечера. С трудом впихнув в себя завтрак, натянув самые обычные джинсы, он в последний раз обвел взглядом комнату. Черный Ройс-Ройс уже ждал его.

Солнце ласковой волной обходило улицы Нью-Йорка. Кир пытался сосредоточиться на них. Этих кирпичных домах с ухоженными лужайками, узких полосах дорог между ними. Вдоль кленовых аллей проезжали машины, ходили люди, но для него они были ватными, ничего не значащими фигурками. Весь мир, каждая его история была белым шумом. Словно все в этой Вселенной вело только к этому дню. К самому важному эпизоду его жизни.

Все казалось нереальным. Даже неугомонный Таймс Сквер мерк под ударами его сердца. Вечно суетящаяся толпа самых разных людей, рекламные баннеры и шум, вечный шум никак не касался его восприятия. Кир смотрел сквозь тонированные стекла, но не видел ничего, кроме собственных мыслей.

Наконец, его довезли к нужному зданию. Машина плавно припарковалась у стеклянного небоскреба. Тогда невесомые, как у астронавта на Луне, ноги ступили на землю. Казалось, каждый их мускул так сильно продрог от волнения, что растерял свои функции. Кир приложил все усилия, чтобы не упасть при первом же шаге. Тогда же он понял, что не доживет до вечера трезвым.

Перед тем, как сесть в кресло к Майку, он зашел в туалет. Трава быстро взяла его. Стало легче. Войдя в студию, Кир с улыбкой махнул рукой репортерам. Пока ему укладывали волосы, он флиртовал с ассистентками, шутил с командой, словно и не стояла в комнате толпа людей, следившая за каждым шагом его подготовки к «Грэмми».

Все тело накрыло какой-то блаженной волной, оно словно стало невесомым. Если бы не направленные на него камеры, Кир бы, не раздумывая, стек вниз по креслу. Но, все что ему оставалось это проносить сквозь себя часы и стараться не думать о том, что будет на их исходе.

Из-под чехла показался темно-синий велюровый смокинг. Еще три месяца назад его отобрали для него стилисты. Две пары женских рук помогали ему с застежками и пуговицами, приятно скользя по груди, словно помогая траве продлить свое действие. Кир подмигнул девушке, и она смущенно захихикала. Репортеры поспешили запечатлеть это.

Три часа прошли как миг и, в тоже время, наоборот, затмили собой вечность. Как что-то отдельное от всех законов физики, метафизики, божественного и научного, привычного и нового. Кир растворился в них. Когда все было готово, он двинулся навстречу судьбе. Она ждала его на Мэдисон-сквер-гарден.

Вдоль ковровой дорожки выстроились папарацци. Стоило Киру ступить на нее, как его тут же встретили вспышками камер. Он медленно продвигался ко входу, позируя фотографам. На негнущихся ногах, с заученной улыбкой на лице, готовой по сигналу появиться на нем. В комплексе они продолжали просить его встать перед ними. Другие знаменитости занимались тем же, разгуливая по красному бархатному полу. Они становились в позы на фоне картин с изображением граммофона. Многие приветственно кивали Киру, и он отвечал им в ответ, пожимая руки тем, кто входил за ним.

— Да неужели, пришел даже раньше, — вышли к нему навстречу Берг с Ридом.

Кир засмеялся.

— Сегодня особенный день, парень. Так что помолись Деве Марии, чтобы ты не вышел отсюда с пустыми руками. Потому что, что?

— Да-да, прибыль от концертов будет вполовину больше. Ты уже сто раз сказал это.

Берг засмеялся и, хлопнув его по плечу, оставил болтать с друзьями. Каждый из них пришел сюда с женой или девушкой, но рядом с ним не было никого. Джо не замедлил спросить об этом.

— Ну, чувак, с моим характером кто меня полюбит? — перевел Кир его вопрос в шутку.

Они засмеялись.

— Мне кажется, я влюбился в тебя сразу, как увидел, — сказал Том.

Джо с наигранной серьезностью подтвердил, что при виде него и сам думал сменить ориентацию.

— Это действительно так, — улыбнулась его девушка, и Кир засмеялся вместе со всеми.

Его место в зале оказалось рядом с Джоном Айви и Беллой Маккартни. До самого начала церемонии он перешучивался с ними, уже и забыв, зачем находится здесь. Но вот ведущие поприветствовали собравшихся, и по его плечам прошел холодок. Смех лился из него как-то сам собой, автоматически, в унисон с общим потоком, но сам Кир уже не слышал ничего. Его имя — единственное, что он хотел уловить в воздухе.