Дома он оказался лишь под утро. Когда дождь уже стих, и, наконец, кто-то заметил его, идущего вдоль мокрой дороги.

Зубы стучали от холода даже под двумя одеялами. Голова горела, пока пальцы рук тщетно пытались выжать тепло из их ткани. Резко встав, он подошел к окну и настежь открыл его.

Мысли путались. Хотелось одновременно умереть и быть с Таней. Словно в бреду, перед ним проносились сумбурные отрывки. Как они провожали вечера в Провансе, как лежали на прелой земле, и птицы пели вдалеке свои песни. Глаза в глаза, и, оказалось, это все, что ему было нужно. Она гладит его руку, и он счастлив. Как жаль, что тогда он не знал этого.

Все эти дни были одинаковы. В памяти Кирилла они сортировались по дозировке наркотиков. Это решало, какие миры откроет перед ним его разум.

Candy flip он отмел сразу. Смесь экстази и ЛСД не давала ни новых идей, ни контроля иллюзий. Любой предмет казался совершенством, каждая мысль гениальной. Это была пустая трата веществ. К тому же он почти не видел Таню.

Hippie flip оказался покруче. Вселенная пару часов не выпускала его из своих объятий. Все хорошее, что он когда-либо испытывал, с удвоенной силой охватывало его.

Но Кирилл искал другой эффект. Ему хотелось ощущать Таню как в реальности. И Jedy flip отлично справился с этим. Все, что он представлял, тут же появлялось перед ним.

Таня лежала на постели. Аромат ее духов ощущался как никогда прежде. Кирилл касался губами ее шеи и просто утопал в нем. Каждый атом их тел вибрировал под нежностью касаний. Кириллу казалось, он видит трассеры даже от них. Когда Таня шевелила руками или ложилась на его грудь, он видел, как ее тело делает это по многу раз. Это напоминало фотографии с длинной выдержкой.

Такой эффект понравился Кириллу больше всего. Желания умирать на утро почти не было. Он уже давно привык, что реальность воспринимается странно даже спустя неделю. Цвета были ярче, а предметы словно состояли из пикселей. В ушах стоял звон, и почему-то это стало даже забавлять Кирилла.

Весь недельный марафон можно было считать успешным. Ни одного передоза, ни депрессии, панические атаки ни разу не обрушились на него. С такими итогами он заканчивал свой больничный отпуск. Именно это стало официальной версией. Берг, как и все, думал, что у него простуда и дал ему неделю на восстановление. Утром нужно было ехать в студию.

Напоследок Кирилл решил закончить псилоцибин. Остальных веществ у него уже не было. Он отклонился на диван и стал ждать его действия. Роясь в памяти, он выбирал воспоминание. Место из прошлого, где он хотел бы встретиться с Таней.

Но приход все не шел. Кирилл взглянул на часы. "Наверное, я зачастил. Грибы на меня уже не действуют", — с разочарованием подумал он.

Кирилл лег на диван и стал прокручивать в голове предстоящий день. То, как ему вновь придется улыбаться людям, таить свои чувства и делать вид, что эта жизнь небезразлична ему. Рука потянулась к волосам. Веки закрылись сами собой, а дальше произошло нечто странное. Воспоминание током пронзило его.

Комната окрасилась кислотными цветами. Фиолетовые стены плыли, и Кириллу казалось, что он видит их дыхание. Пальцы еще крепче сжали пряди волос. Это точно его руки? Точно его голова, его тело? И если да, то почему он не может убрать эти слова из мыслей? Они как заевшая пластинка играли в его сознании.

"Что ты сделал? Что ты сделал?"

Перед глазами мелькали ножницы. В это время его обрезанная челка все больше усеивала собой пол. Вселенский страх, как в тот день, охватил его разум.

"Хватит страдать этой хренью! Ты знаешь, кто ты для всех? Балалайщик без будущего!"

Крик не мог остановить этого.

"Чик-чик!"

Он слышал те ножницы, видел перед собой ту усмешку отца. Тело, как тогда, вжалось в спинку дивана, и Кирилл не мог пошевелить им.

— Не надо, папа. Не надо! — раздавался в его голове детский голос.

— Оставь меня в покое!

Череп словно сдавливал его разум. "Окно позади дивана… Оно так близко, нужно лишь совладать с телом, нужно лишь выйти отсюда". Но крепкие руки не выпускали его. Кирилл изо всех сил напрягал мышцы, но лицо отца и ножницы никуда не девались. Он вновь и вновь видел на полу свою челку. Темные волосы все больше усеивали его. Все больше слез вытекало из глаз, и сделать вдох с каждым разом становилось все сложнее.

"Кто ты для всех? Кто ты? Кто ты для всех?"

"Окно, окно".

У него получилось пошевелить пальцами. Рука, а затем и вторая, стали его слушаться. Он оттолкнул отца, но тот прижал к дивану его ноги.

— Уйди!

Он ударил его по лицу кроссовком.

"Окно, окно… Уже совсем близко".

Кирилл обежал диван. Шторы скрыли от него отца, но он все не мог залезть на подоконник. Колени не сгибались, а руки все не могли удержать тело. Паника захлестнула его. Голос отца вновь пробрался сквозь звон в ушах. Его фигура вновь настигла Кирилла. Это лишь придало ему сил.

Ветер ударил в лицо. Свежий воздух, он же клич свободы. В один миг все закончилось, и темнота поглотила его.

***

Белый свет в конце. Он все ближе. Огибая галактики, звезды, Вселенную, Кирилл проходил сквозь тысячи миров, искажений пространства, новых измерений времени. Он летел сквозь них так быстро, словно все варианты, все, что может произойти, одновременно случалось с ним. Все сомкнулось воедино, поглощая и его. Кирилла больше нет, он — часть Вселенной. Как капля воды, на миг выскользнувшая из океана, его душа точно так же слилась с вечностью. Вокруг покой, абсолютная гармония. Больше ничего не имело значения. Белая вспышка все ближе, и он уже готов раствориться в ней. Еще немного, и она настигнет его.

***

Утром общественность потрясла новость о смерти артиста. Никто не ждал, что он уйдет в мир иной так скоро. Причина была всем известна. Передозировка от наркотических веществ прямо у себя дома. Откачать не успели.

Парня нашли в рваной футболке, с пеной у рта и со сместившейся вбок челюстью. В новостях обсуждались похожие случаи с другими звездами, в интернете стоял переполох и почти траур.

Тема наркотиков вновь привлекла к себе внимание. Потому что второй же новостью, сразу после смерти Дрейка, шла сводка о том, что Мистер Кир был найден без сознания ночью. В кустах на своей вилле, весь в синяках, порезах, с разбитыми коленями. Его откачали.

Очнувшись в больничной палате, Кирилл понял, что не умер. Что яркий белый свет был не концом Вселенной, а шел от лампы. Или от вспышек камер. От репортеров не укрылись даже самые мелкие подробности. Повезло, что в доме не осталось веществ, иначе проблем было бы куда больше.

Зайдя в интернет, Кирилл похолодел. Не от фотографий, где несут его тело, нет. «Дрейк…». Его приятель-рэпер всегда точно отмерял дозу, всегда знал, что делает, и… Его нет.

Весь день эту мысль ему вбивали в голову разные люди. Сначала позвонила мама. Истеричным голосом она просила его не употреблять, перестать подвергать свою жизнь риску.

— Что же ты только сейчас заволновалась об этом? Я все рассказал вам с отцом еще летом, но тогда вы ни слова не сказали мне.

Его насмешливый тон пробил мать на слезы еще больше.

— Мы не думали, что все так серьезно…

— Не думали? — приподнялся Кирилл с койки.

— То, что я не помню ничего из-за постоянных доз, вас не впечатлило? Или, может, серьезно для вас — это когда об этом печатают в прессе?

— Прошу, не говори так…

Голос уже дрожал, грозясь оборваться на полуслове. Сжав переносицу, Кирилл с силой сомкнул веки. Он не знал, что сказать ей.

— Мы беспокоимся о тебе. Да, может, мы с папой во многом не понимаем тебя, но… Мы одна семья.

«Мы одна семья, одна семья».

Эта фраза прозвучала в голове по многу раз, словно эхо. Сердце, замерев, смаковало каждое слово. Казалось, теплая волна окутала его, погрузила в шок, пока Кирилл в изумлении утопал взглядом сквозь стены.