Тела как магниты. Они вновь порываются друг к другу. Тонут под кронами деревьев, стекают по стволам на холодную землю. «Я не знаю, что делать с этим», − говорят их глаза. Они с облегчением видят в них свое чувство.

***

Восемь часов пролетели как одно мгновение. Словно солнце ушло за горизонт сразу, как они зашли в парк. Время так жестоко.

Зажглись фонари, теплым светом выделяя очертания ее лица. Посиневших губ, сведенных мелкой отрывистой дрожью. Кирилл распахнул пальто, прижав к груди Таню.

Не говоря ни слова, они пошли к машине. Никто не шел им навстречу. Было тихо. Они вышли из парка, когда небо совсем стемнело, и охранник закрыл вход за ними.

Слов все не было. Словно и не ехали они сюда под шутливые разговоры и обсуждения, кажется, почти всего, что наполняло их жизнь до этой поездки. Куда все исчезло теперь?

Таня смотрела в окно, думая о своем, наблюдая, как серебристые лучи освещают полосы дороги. Иногда она смотрела на Кирилла. На его сосредоточенное лицо, на глаза, что вели свою жизнь под внешнее безмолвие. Казалось, он не замечал тишины. Совсем забыл, что ее принято глушить музыкой.

Таня знала, о чем он думает. В ее голове были те же мысли. Чем ближе они подъезжали к Питеру, тем отчетливее ощущалось желание бросить все, что ждало ее там. Уйти в их мир, что нашелся под кровом деревьев и всегда быть рядом.

Никто из них не решался говорить об этом. Лишь иногда их ладони прикасались друг к другу, и тогда машина тут же набирала скорость. В нее вбрасывались все чувства, что уже не могли вместиться в нем.

− Ты как? — спросил Кирилл, когда они въехали в город.

Она лишь покачала головой.

− Ты все знаешь.

− Знаю, − тихо сказал он.

− Мам, извини, что не ответила. Я была на занятиях.

− Ничего, у меня как раз завершилась бизнес−встреча. Всю неделю кручусь как белка в колесе, даже не было времени тебе ответить. Но, главное, что все получилось. Я, наконец, могу свободно вздохнуть. Расскажи, как ты, как ребята, учеба. Помню, ты говорила про Машу.

− Про Дашу, мам.

− Да, точно. А про других ребят ничего не помню.

− Ну, я теперь поставляю бижутерию в магазинчик одного арт−пространства. Это вышло так случайно. Мы с Дашей пришли туда и познакомились с Калебом. Он предложил мне получать процент с них. Мы хорошо общаемся, вчера пошли в кино. Иногда гуляем, он помогает мне…

− Подожди, то есть теперь ты зарабатываешь? Отрадно слышать. Ты с самого детства мастерила всякие вещички, должно же это было где−то пригодиться.

− Да, мам. Я вообще думаю, что мы не случайно встретились с Калебом. Общение с ним помогает мне куда больше, чем когда я ходила к психологу.

− О, дорогая, ну пора уже жить дальше. Конечно, меня тоже потряс уход папы, но такова жизнь. Нельзя же всегда быть такой нежной. И что с этим Калебом? Вы встречаетесь? Какое, кстати, странное имя.

− Нет, я пока ни с кем не встречаюсь.

Она и не заметила, как к ней подошла Даша. Услышав это, она тут же подняла вверх брови. Когда Таня закончила разговор, то вздрогнула от ее касания.

− Зачем ты соврала?

− Я не врала.

− А как же Кирилл? Ты про него и слова не сказала.

Таня глубоко вздохнула.

− Извини, но это мое дело. Я пока не хочу говорить об этом.

Она прошла мимо нее. Даша с удивлением проводила ее взглядом.

***

«Как ты? Может, встретимся? Я скучаю».

«Давай в пятницу. У меня много дел».

«Я тебя как−то обидел? Ты почти не пишешь мне».

«Нет, просто сейчас я правда не могу».

Кирилл в отчаянии перевернулся на спину.

После их поездки они виделись всего пару раз. Прошло около двух недель с их последней встречи. Она редко отвечала ему, и это все больше беспокоило Кирилла.

Прежде они с Таней переписывались днями напролет и бросали все, чтобы встретиться друг с другом. Отдаление случилось так внезапно, что он словно выпал из реальности. Пил в барах больше обычного, не мог сосредоточиться на репетициях. В один день он просто не выдержал и поехал к ней.

Было уже довольно поздно. Кирилл припарковался недалеко от входа в общежитие. Он знал, во сколько Таня обычно возвращается в комнату и приехал чуть раньше.

Мимо него проходили компании студентов, одинокие фигурки, ритмично вышагивающие по асфальтовой тропинке ко входу. Кирилл всматривался в них, каждый раз напрягаясь всем телом, чтобы выбежать из машины. Но ее все не было. Тогда в голову начали лезть мысли, что она может быть с кем−то еще, с другим парнем. А может, она вернулась раньше. Да и вообще, что он как маньяк выжидает ее?

Руки сами легли на руль. Прошел уже час, и Кирилл стал думать, что пора выезжать к дому. Он уже повернул ключ, как знакомый силуэт показался на ступеньках здания. Кирилл тут же выбежал к ней.

− Таня.

Она обернулась. Карие глаза со страхом обратились к нему.

− Скажи правду. Что происходит?

Закусив губу, Таня смотрела куда−то вниз. Иногда она тяжело вздыхала и поднимала взгляд к небу. Кирилл обнял ее.

− Мне было так хорошо с тобой. Я думал, тебе тоже, − прошептал он.

Она кивнула.

− Так и есть. И мне страшно от этого.

− Что? Почему?

Кирилл выпустил ее из объятий. Она закрыла лицо руками. Послышались всхлипывания.

− Поедем ко мне, все расскажешь.

− Не могу.

− Пожалуйста.

Они пошли к машине. Таня все еще прикрывала рот руками, а Кирилл не знал, что сказать ей.

Через пятнадцать минут они уже были у дома. По−прежнему молчавшие, по−прежнему не сказав друг другу ни слова.

Зайдя в знакомую комнату, Таня слабо улыбнулась. Месяц назад ее как молнией поразило здесь. Эти полупустые, но такие красноречивые полки помнили ее страх, залитые румянцем щеки и поцелуй, всей энергией мира окативший ее.

Они сели на диван, и она тут же повернулась к нему.

− Понимаешь, мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Я просто… потеряла себя и была счастлива. Но ведь теперь я привязана к тебе. С тобой что−то случится, и я умру. Я не хочу этого.

Брови в недоумении поползли вверх.

− Да что со мной может случиться? — растерянно произнес Кирилл, не отводя от нее взгляда.

− Да все, что угодно. Ты же рокер, твоя жизнь полна… опасностей.

Он облегченно улыбнулся, словно ожидая услышать что−то гораздо хуже этого.

− Малыш, все опасное я бросил сразу, как встретил тебя. Как ни странно, − задумчиво сказал он, словно только сейчас осознав это.

− Но ведь ты можешь бросить меня или… умереть.

Возникла пауза. Кирилл изучающе смотрел на нее.

− У тебя такое уже было, да?

Сжав губы, она кивнула. Ее пальцы стали жить своей жизнью. Перебирали друг друга, заламывали, подергивали кольца. Таня смотрела перед собой отстраненным, впавшим в себя взглядом.

− Три года назад я проснулась посреди ночи. Вокруг было тихо, мне не снилось ничего особенного. Но тело трясло мелкой дрожью. Я была вся в поту, мокрой насквозь, прожженная неясной тревогой.

Она закрыла глаза и, глубоко вздохнув, вновь продолжила вспоминать прошлое.

− Из другой комнаты раздался звонок. Затем голос мамы. Он колебался от истеричных нот до спокойного шепота. Я встала с кровати и замерла у двери. Меня словно парализовало. Пот высох на холодном теле, ноги почти не гнулись. Когда ее голос стих, я вышла в коридор. Зашла в ее комнату.

Таня закрыла рот рукой. По щекам текли слезы. Кирилл хотел обнять ее, но она лишь покачала головой. Губы выдавили из себя улыбку.

− Мама сидела в кресле. Когда я зашла, она даже не шелохнулась. Ее глаза, как два стеклянных шара, смотрели в одну точку. «Что случилось, мам?» Ответа не было. Я окликала ее, трясла, а на лице ничего не менялось. Я уже плакала, сидела у нее в ногах, умоляя хоть что−то сказать мне. После долгого молчания она лишь криво улыбнулась. Какой−то потухшей безжизненной усмешкой. «Папа умер».

Мы замерли. Это молчание раздавило бы весь мир, если бы я не прервала его. «Сделай хоть что−нибудь, не сиди так!» Мои крики слышали даже соседи. Когда они постучали, я валялась на полу. Мама все так же смотрела в пустоту мертвым взглядом.