Сказав это, он замер перед их номером. Занес над дверью ключ, а потом резко повернулся к Лео.

— Мне уже на все плевать, бро. Я устал от борьбы и хочу лишь кайфа.

— Так мы пойдем на тусовку вечером. И будет тебе кайф.

Кирилл засмеялся. Его рот искривился в усмешке.

— Нет, это без меня. После фестиваля я сразу поеду домой. Все, что мне нужно — это кайф от рока. И мне не нужны вещества, чтобы гореть. Впрочем, кому, как не тебе, знать это.

Занеся вещи в номер, Кирилл тут же вышел в коридор. Лео проводил его удивленным взглядом.

Таня стояла на ресепшне. Выделялась из толпы как полевой цветок в траве, как луна в звездном небе. Увидев Кирилла, она тут же улыбнулась ему. Ямочки заиграли на щеках, делая Таню похожей на ребенка. Оглядевшись в очередной раз, он поцеловал ее. Ладони в перчатках мягко легли на его скулы.

— Извини за этот цирк. Мне так стыдно.

— Все в порядке, — отмахнулась Таня.

— Отдохну от тебя в одноместном номере.

Кирилл закатил глаза, и она засмеялась.

Перекусить они решили на Китай-городе. Зайдя в одну из ряда кафешек, ребята сели за диваны у окна.

Их разговор не стихал ни на минуту. В нем возникали паузы, лишь когда Кирилл обнимал Таню. Растворялся в ее тепле, аромате духов, в их абрикосовых нотках. Тесно прижавшись друг к другу, они делились впечатлениями о перелете. О том, что их ждет впереди, о том, что будет уже сегодня вечером. Это больше всего волновало Кирилла. Когда, пообедав, они поехали гулять в Царицыно, он сказал ей о том, что не знает, как выступать с той же легкостью, что была с ним в Провансе. Идя вдоль аллей оголенных деревьев, Кирилл с тоской вспоминал, как ощущал себя там.

— Понимаешь, среди полей и аромата трав в теплом воздухе ты забыл обо всем и слышал свою душу. Ты делал то, что тебе нравится просто ради себя, ради удовольствия. Надо и сейчас отстраниться от лишнего, — сказала Таня, с теплом взглянув на него.

— Я понимаю. Но ведь тогда я был на сцене один. Теперь со мной группа, и я чувствую себя отделенным от нее. Я не могу нормально общаться с ребятами, когда рядом Ден, это просто невозможно.

Вязаная шапочка Тани коснулась его плеча. Поцеловав ее в лоб, он с улыбкой опустил взгляд на нее.

— На сцене неважно, какие у вас отношения в группе. Надо оставить позади свою жизнь и уйти от реальности. Просто открой свое сердце публике.

Она сказала это таким нежным голосом, что каждое слово произвело на Кирилла воздействие. Он посмотрел куда-то вдаль. Туда, где верхушки сосен уходили высоко в небо, скрывая собой изгиб реки и другой берег.

Перед ним пронеслись воспоминания. То, с чего начиналась их группа, как они с Деном решили создать ее.

Когда-то они дружили. Еще на курсах, когда им было лет по пятнадцать, их не покидала уверенность в том, что именно «Бенц» добьется успеха. Они поддерживали друг друга, проводили вместе дни напролет и даже набили одну и ту же татуировку. Черного и красного дракона. А потом их дружба оборвалась. Безвозвратно и резко. Тогда Кирилл перебил на плече феникса. Он взлетал в ореоле красного огня, решительно подняв вверх голову.

Ему тут же вспомнился тот день. Как он пришел домой, и отец жестко избил его. Так было за каждую татуировку, то есть много раз, но почему-то именно за эту ему досталось больше всего. Словно сама Вселенная хотела стереть из его головы тот факт, что он набивал ее вместе с Деном.

Сколько лет Кирилл верил, что между ними все изменится. Что они смогут без происшествий делить вместе сцену, не выливая в творчество личное, не неся вперед обиды из прошлого. Конечно, они могли давно разойтись, создать каждый свою группу, но их голоса, их разные тембры так гармонично сплелись между собой, так необычно звучало все, что они делали вместе, что оба выбирали терпеть друг друга.

Но теперь уже все. Им, наконец, предстояло разойтись, и, может, поэтому Ден так часто провоцировал его. В глубине души им обоим было не по себе от этого. Столько лет они стояли на сцене бок о бок, подталкивая друг друга куда-то вдаль. Этот этап закончился, и теперь Кирилл будет сам вести «Бенц». Осознав это в очередной раз, он достал сигарету и быстро выкурил ее.

Холодный ветер доносил запах прелой листвы. Таня спрятала лицо в шарфе, но Кирилл словно не замечал его. Что-то в груди огнем обжигало его.

— Скажи, почему с тобой все иначе?

Он повернулся к ней. Янтарный оттенок глаз казался еще ярче на фоне затуманенного леса. Все в нем светилось счастьем.

— Потому что я люблю тебя, каким бы ты ни был. Я вижу тебя настоящего. Ты ведь всегда хочешь казаться дерзким, сильным, уверенным в себе, поэтому и не слышишь голоса сердца. Со мной ты можешь быть собой. Счастливым…

Таня не успела договорить. Он поцеловал ее. В это мгновение он все понял. Жизнь в тот момент разделилась на две части, и Кирилл поехал на репетицию с самыми лучшими чувствами.

До гримерки доносились разрывные штрайки. Другая рок-группа выступала в зале, пока парни приводили себя в порядок. Они осознавали, что должны выложиться на полную, чтобы их запомнили. Должны влюбить публику, отдать частичку себя, ведь от фестиваля зависит будущее группы без Дена.

В ближайшие два часа им нужен был дичайший драйв, вся их энергия. Парни искали ее в сигаретах и пиве. Лео отстраненно парил у окна вейп, пока Эммануэль с Деном вливали в себя третью бутылку. Но Кириллу было не нужно искать ее.

Сидя за гримерным столиком, он очерчивал глаза подводкой. Его кожаная куртка сверкала в свете ламп. Их блеск отражался в ее ремнях, в уложенной гелем челке. Иногда он замирал, видя, как горит его взгляд, как игривое буйство уже поселилось в нем. Казалось, сам дьявол вот-вот покажется людям.

Минуты шли, и вскоре парни вышли на сцену.

Все завизжали с их появлением. Столько энергии было в неслаженных голосах толпы, что Кирилл разом ощутил ее. Ден подошел к микрофону, и публика разразилась новой волной восторга. Его внешность эмо-боя из аниме всегда располагала к нему женскую часть зала.

Поприветствовав зрителей, он дал сигнал группе. Сцена сменила подсветку. С ее краев пошел пар, чуть скрыв от парней публику.

Кирилл слышал в голове стук крови. Первую часть предстояло петь Дену.

Зал затих под плавными аккордами, приготовился к вступлению их самой нежной баллады.

Эти минуты он был словно в трансе. Все тело налилось какой-то ядерной разрушительной энергией. Только и ждало, когда заткнется Ден. Когда толпа перестанет искать смысл в его покачиваниях и обратит внимание на него.

Взрывные моменты в песне вокалист скрашивал ровным безучастным голосом. Почти не сходил с места, словно забыл о толпе в зале. Лео и Эммануэль озадаченно переглядывались. Они репетировали совсем не так, и это встревожило парней. Но Кирилл лишь усмехнулся, увидев их реакцию. Потому что близился припев, его действия.

Только он открыл рот, как чистые ноты сами нашли себя в воздухе. Все тело наполнилось свободой, и ноги повели его встать перед Деном. Кирилл почти загородил его, и взгляды людей устремились к нему. Чистейший баритон вскружил голову публике.

Он взмахивал руками, и тени от них величественно плыли по залу, словно облака на рассвете. Его кожаная куртка искрилась игрой прожекторов. Когда гитарист шел вдоль сцены, они отливали на ней все новыми оттенками. Их сочетания менялись подобно переливам в его голосе.

Таня никогда не видела у него эту походку. С небольшим выпадом, так, что задняя нога слегка тянулась по полу, он закидывал спину назад, смотря то вверх, то на людей в зале. Сотни рук тянулись к нему. Все кричали вместе с ним, пропитываясь его бунтарской энергией.

Стоя с краю толпы, Таня видела, что он покорил ее. Это не выглядело так, как в Провансе, нет. Тогда он тронул в людях душу, а сейчас словно пробудил в них дьявола. Ей было не по себе от этого. Все хотели его внимания, взгляда, жеста, особенно девушки, что кричали вместе с ним у сцены.