— Значит, она особенно ценна в тебе, — улыбнулась Таня.

— Не надо стремиться к постоянству своих чувств. Просто наслаждайся ими.

Открыв глаза, Кирилл взглянул на нее.

— Как-то странно от тебя это слышать. Ведь ты боишься потерять близких людей. Разве по этой логике ты не должна наслаждаться моментом, пока они есть с тобой

Таня покачала головой.

— Но ведь они уходят навсегда, а чувства возвращаются. Это не одно и то же. Пойдем?

Она поднялась, и с ее белым сарафаном тут же заиграл ветер. Кружева у плеч встрепенулись, чуть прикрыв собой персиковую кожу.

Сложив плед, ребята двинулись дальше. Они зашли в лес и, обходя ряды каштанов и лип, вышли к озеру пронзительно голубого цвета. Сев на каменистый выступ, Таня окунула в воду пальцы.

— У меня тоже не всегда получается быть в гармонии с собой. Мне бывает тревожно, хоть я и знаю, что просто так ничего не случается. Но как полностью доверять жизни, если боль из прошлого так и не окупила себя? Чем была вызвана смерть папы, если мы оба думали позитивно, доверяли Вселенной, а она просто взяла и отняла его у меня? Чем он заслужил это? Ведь он любил этот мир больше, чем кто-либо.

Кирилл поднял голову. Верхушки сосен тяжело покачивались на ветру. Серые облака уже грозились пролиться на землю. Стало прохладно, и он предложил Тане пойти обратно. Встрепенувшись, она оглянулась на него. Улыбка на ее лице была очень грустной.

— Я не специалист в эзотерике, — начал Кирилл, когда они пошли обратно.

— Но тебе не кажется, что некоторые вещи случаются сами по себе? И никакой связи с судьбой, кармой, твоим состоянием они не имеют.

Таня твердо покачала головой.

— Все связано. Мысли, мироощущение, чувства формируют нашу жизнь. Мы притягиваем к себе то, на что настроено наше излучение.

— Ну, допустим. Но откуда ты знаешь, что чувствовал твой папа? Может только внешне он был таким оптимистичным.

Она взглянула на него как на ребенка, который, хоть и сказал глупость, но прозвучала она очень по-взрослому.

— Это вряд ли. Папа всегда смотрел на жизнь не так, как другие. Там, где обычно видят проблему, он видел новое решение. Говорил, что Вселенной лучше знать, как прийти к цели. Новые знакомые сначала смеялись над ним, но все складывалось именно так, как говорил папа. Наверное, поэтому все любили его. Он давал окружающим ту магию, которую все мечтали увидеть в детстве.

— И ты такая же, — улыбнулся Кирилл.

— Наверное, твоя мама тоже?

Таня глубоко вздохнула. Она посмотрела куда-то в сторону, словно желая убедиться в правильности своих мыслей. Наконец, она покачала головой.

— Раньше она пыталась рассуждать как папа. Даже восхищалась им. Когда он появился в ее жизни, все наладилось. Мама не раз говорила это. В ее семье было не принято говорить о переживаниях, обниматься. Все были отстраненными и замкнутыми на себе. Папа дал ей ту любовь, которую никто никогда не проявлял к ней. Она очень хотела, чтобы я ощущала ее с детства. Помню, у нас было правило. Каждый вечер мы втроем собирались, чтобы обсудить день или планы на неделю. Смеялись, играли в настольные игры. Если у меня были проблемы в школе, они всегда пытались помочь мне.

Таня замолчала. Обхватив руками шею, она покрутила ей в разные стороны. Кирилл с беспокойством смотрел на нее.

— А потом все изменилось. Папа умер, а мама с головой ушла в бизнес. Вспоминать о нем она не любит. И обо мне, пожалуй, тоже. Мы не часто общаемся, но… Я понимаю ее.

От холода она обхватила себя за локти. Кирилл крепко обнял ее, и они остановились прямо на подножии склона. Начинался дождь. Он все усиливался, а ребята не сходили с места. Теплая вода пропитывала их одежду, стекала по коже, а они так и стояли, слушая ее удары об листья. В этом безмолвии им как никогда были ясны мысли друг друга.

— Пойдем домой, — прошептал Кирилл.

Его серое худи стало темного цвета. Челка прилипла к лицу, разделив высокий лоб на две части. Но все, что видела Таня — это янтарные глаза, что, подобно солнцу, согревали ей душу взглядом.

Взявшись за руки, они побежали вниз. Дождевые капли как ручейки стекали по лицу, от чего-то вызывая у них улыбки. Они смеялись, когда теплый ветер с силой убирал им назад волосы. Мокрые пряди бились друг об друга, а ребята все ускорялись. Иногда они переглядывались. Выходило очень глупо. Оба чувствовали себя маленькими детьми, которые загулялись на улице. Казалось, дома родители отчитают их за мокрую одежду, положат в постель и сделают горячий чай. Казалось, этот момент будет всплывать в памяти так же, как разные мелочи из детства. Встречаясь глазами, они знали, что оба чувствуют это.

Вскоре у ряда кипарисов показался старый дуб с сухими ветками. Сразу за ним пролегало еще не обработанное лавандовое поле. Ребята перешли на шаг. Его фиолетовый оттенок от дождя выглядел еще насыщеннее. Аромат ощущался так ярко, словно букет лаванды поднесли прямо к носу. Свежесть асфальта сливалась с ним, вытесняя из головы все мысли.

Дом был уже совсем близко. Его терракотовая крыша виднелась за лиловыми цветами шафрана. Быстро миновав поле, ребята зашли в него.

— Пойдешь в душ? — спросил ее Кирилл, сняв с себя майку.

Влажная грудь чуть поблескивала в дневном свете. Изгибы ключиц и ряд кубиков слегка отбрасывали тень на бледную кожу. Таня замерла, смотря на рельеф подкаченных плеч. На то, как выделяет их полумрак комнаты.

— Иди первый, — сказала она и повернулась к шкафу. Кирилл в недоумении проводил ее взглядом.

Закрыв дверь ванной, он ждал, пока нагреется вода. Смотрел, как ее струи стекают по прозрачным стенкам кабины, падая на кафельный пол. Подставив под них пальцы, Кирилл зашел в душ. Его тут же обдало теплом. Закрыв глаза, он ощущал, как расслабляется его тело. Как мышцы, утомленные ходьбой, наконец, получили долгожданный отдых. За шумом воды он не слышал даже собственных мыслей.

Хлопнула дверь. Пальцы обхватили его плечи. Прерывистое дыхание казалось прохладным под паром. Протерев глаза, Кирилл обернулся на Таню. Ее обнаженное тело впервые предстало перед ним. С упругой груди по каплям стекала вода. Он с жаром припал к ней.

Пальцы сжали ему голову. Иногда пытались оттолкнуть его, но Кирилл даже не ощущал этого. Спускаясь все ниже, контроль все больше отпускал его. Ее вздохи, всхлипывания оставили его наедине со своей страстью. Он задыхался. Губы коснулись его ушей.

— Я… У меня ни разу не было этого.

Кирилл замер, а потом медленно поднял взгляд на нее. Кровь с силой билась в висках. Мысли с трудом приходили ему в голову.

— Я аккуратно.

Она слабо кивнула ему.

Выйдя из ванной, самоконтроль немного вернулся к Кириллу. Он донес Таню до кровати и наклонился к ней. Лучи солнца выглядывали из окна, освещая стройные ноги. Нежно целуя их под коленями, он не отрывал взгляда от ее лица. От того, как страсть и застенчивость беспрерывно боролись в нем. Но вот она закрыла глаза. Горячая волна пронзила ее.

Сколько бы Кирилл не пытался смотреть в окно, ни о чем не думая, мысли все равно настигали его. Стоило ему на пару секунд проникнуться внутренним безмолвием, как восторг тут же преобразовывался в них. Он сразу начинал представлять, как будет всегда медитировать с Таней, купит все необходимое для йоги и вообще изменит свою жизнь полностью.

«Черт!»

Кирилл встряхивал головой, отгоняя мысли. Прислушиваясь к звону чаш, он пытался отследить свое дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох, но между ними все равно возникали слова или образы. Казалось, разум играл с ним в глупую игру. Словно в нем сидел злой человечек, который нес всякий бред или зацикливал действия из прошлого. Это все больше начинало раздражать его.

— Я больше не могу.

— Терпи.

— Не могу.

— Еще две минуты. Делай, как получается.

И он делал, чувствуя, как от злости начинают гореть уши. Когда из окна подул ветер, стало легче. Его порывы чуть охладили пыл в нем. Кирилл смотрел на мирное колебание травы, погружался в ее зеленый цвет взглядом. И случилось странное — он словно проснулся. Все вокруг показалось таким объемным, что хотелось оглядеться.