Казалось, до этого Кирилл и не замечал ни мебели в комнате, ни голубых занавесок. Бежевые стены, ворсистый ковер под ним только сейчас дошли до его внимания. Он воспринимал пространство так, словно отделился от него.

В онемении Кирилл взглянул на свои руки. Казалось, они не принадлежат ему. Словно даже на самого себя он смотрел со стороны. Дыхание замерло.

— Все, — воскликнула Таня, как только прозвенел будильник.

— Да как так?! Я только втянулся.

Таня пожала плечами, едва сдерживая улыбку. Медленно потягиваясь, она подошла к тумбе и открыла прозрачную банку с травами. Аккуратно, почти беззвучно, она заполнила водой чашки. Как маленькая гейша поставила их на подставку и с идеально ровной спиной направилась к Кириллу.

— Молочный улун поможет закрепить эффект от медитации, — сказала Таня, ставя поднос перед ним.

— У меня получилось, почти получилось! В самом конце я будто вышел из матрицы как Нео.

— Поздравляю! С первого раза так редко кто чувствует.

— А когда это стало получаться у тебя?

Она пожала плечами.

— Не помню, я же занимаюсь этим с детства. Если хочешь, можем теперь всегда медитировать вместе, — сказала Таня после небольшой паузы.

Кирилл закивал головой. Встав с ковра, они вместе сели за стол. Граненая ваза с лавандой чуть закрывала ее лицо. Таня долгое время не поднимала взгляда. Когда их глаза встретились, он засмотрелся на карий омут. Подвинув букет, Кирилл чуть наклонился к ней.

— Ты как после вчерашнего?

Уголок ее губ слегка дрогнул. Закусив его, Таня с улыбкой опустила голову.

— Все было замечательно.

— Просто… Это было так неожиданно. Я даже не подумал, что у тебя это может быть впервые. Ты вроде говорила, что у тебя был парень.

Она покачала головой.

— С ним ничего не было. Я рада, что лишилась девственности с тобой.

Их пальцы переплелись, и Кирилл нежно поцеловал ее руку.

— И ты не пожалеешь об этом. С тобой я словно стал другим человеком.

— А каким ты был до меня?

— Развратным. То есть… Это не важно. Главное, что ты воскресила во мне кого-то, кто умеет заботиться и любить, понимаешь? Все, что было до тебя, ушло, словно было не со мной или вообще в другой реальности.

От ее взгляда душа казалась ему невесомой. Еще немного, и она вылетит из его груди. Унесется туда, где существует лишь лучшее из того, что создано Богом. В ее глазах Кирилл словно был им.

Позавтракав яичницей с беконом и круассанами, они стали собираться в дорогу. Собрали рюкзак, сумку и, пройдя полкилометра до остановки, сели на автобус. Он ровно по расписанию подъехал к ним.

— Почему ты решила поехать именно в Кассис? Это же почти деревня.

— Увидишь, — таинственно улыбнулась Таня.

Кирилл не стал расспрашивать ее. Ему было все равно, куда ехать. Большую часть Европы он объездил еще в детстве. Родители всюду таскали его за собой, пытаясь привить интерес к культуре. Но от поездок Кирилл запомнил немногое. Как они останавливались в пятизвездочных отелях, и как от обиды он долго не мог уснуть в них. Родители требовали от него послушания, хороших манер и молчания. Ничего из этого мальчик был не готов предоставить им. Может, поэтому, повзрослев, он не особо жаждал путешествий. Все, что ему хотелось — это быть с Таней. Неважно, где. Кирилл сразу сказал ей об этом.

Всю неделю она сама выбирала, куда им поехать. Читала путеводители, смотрела обзоры в интернете. Восхищалась старинными замками и видами с утесов, а он лишь слегка улыбался, идя за ней.

Всю дорогу до Кассиса Кирилл спал в автобусе. Лежал на Таниных ногах, наслаждаясь тем, как касаются волос ее пальцы. Иногда она будила его. Показывала очертания гор на горизонте, живописные пастбища или бирюзовое море. Он молча вглядывался в них, а когда они пропадали из поля зрения, вновь проваливался в сон.

Приехав в Кассис, они сразу направились к центру. Там, у набережной, всюду плыли корабли. Лучи солнца проносились по их палубам. Засмотревшись на них, Кирилл задумался о своем и не сразу повернулся к Тане.

— Как же тут красиво! Попробуй посмотреть на реальность тем же взглядом, что и во время медитации. Так, словно впервые видишь ее.

— Но зачем? Что это даст?

Таня с улыбкой закатила глаза. Ее забавляло то, как Кирилл всегда искал выгоду в жизни.

— Счастье. Ты забываешь, что оно не в чем-то великом, а в том, чтобы наслаждаться происходящим с тобой. Взгляни на это.

Остановившись на склоне, она показала на шероховатую стену домика с лианами. На ставни окон изумрудного цвета и желтую дверь рядом с ними. У маленького столика на террасе стояли горшки с растениями. Они чуть прикрывали собой деревянные стулья с узорчатыми спинками.

— Чувствуешь умиротворение, легкость?

Он пожал плечами.

— Отдели себя от пространства. Направь внимание на свой внутренний мир и на него одновременно.

Люди шли мимо них. О чем-то разговаривали, смотрели по сторонам, подставляя лицо солнцу. В их поведении не было ничего особенного, но для Кирилла они внезапно стали казаться странными. Словно каждое их слово или жест были прописаны в чьем-то сценарии, но никто из них даже не подозревал об этом. Кириллу казалось, что люди — просто картонные куклы, персонажи фильма, не знающие того, что все их действия предопределены, что их самих играют актеры. Минуту назад им был и он сам, пока не вытащил себя из декораций. Пока не проснулся.

Таня с улыбкой смотрела на него. На то, как он крутил головой, словно став ребенком, впервые увидевшим реальность. Глаза округлились и наполнились светом. Коснувшись его руки, она осторожно прильнула к нему.

— Что чувствуешь?

Их пальцы сплелись, но он все так же смотрел вдаль перед собой.

— Что проснулся в фильме. Что теперь я словно вижу себя со стороны и… Могу управлять собой.

— Так и есть, — таинственным голосом произнесла она.

— В этом состоянии можно сделать все, что угодно.

Сказав это, Таня повела его вверх по склону. Они шли по каменистой дороге вдоль похожих домиков, кафе и прилавков. Вокруг было столько цветов, столько ярких красок, что эта тропа стала казаться ему целым миром. Из его сознания исчезли мысли, стремления, прошлое. Он жил здесь и сейчас, на сто процентов осознавая это. Все его существо погрузилось в то, что он видел, слышал, чувствовал.

Улыбка невольно появилась на его лице. Неведомая свобода заполонила сердце. «Я никогда не жил до тебя. Я был где-то в себе, своих мыслях или наоборот забывал о них, растворившись в реальности. Я хочу всегда ощущать то же, что и сейчас. Не знаю, чем я заслужил тебя, но теперь я счастлив». Все это он хотел сказать Тане. Хотел кричать об этом на весь мир, обнимать ее, благодарить Вселенную за то, что она свела его с ней. Но Кирилл просто шел, оглядываясь по сторонам, и улыбался. Боялся, что спугнет, потеряет это чувство.

Но вот они дошли до вершины холма, и домики закончились. На его каменистой поверхности не было никого, никто не нарушал тишину своим движением. Лишь редкие кустарники покачивались на ветру, цепляясь за траву своими ветками.

Ребята подошли к извилистому дереву на краю обрыва. Перед ними простиралась море чисто бирюзового цвета. Ветер с силой подталкивал волны, и они остервенело разбивались об скалы. На их поверхности оставались влажные следы соли, что, как бриллианты, мерцали в лучах солнца.

— Теперь понимаю, почему ты решила сюда поехать, — сказал Кирилл, опершись об дерево. Свежий бриз с задором убрал назад его волосы. Он с наслаждением подставил лицо ветру.

— Тебе хорошо?

— Как никогда в жизни.

Таня вплотную подошла к нему. Она доходила ростом лишь ему до плеча, но встав на корни, стала наравне с ним.

— Это только начало. У нас все будет хорошо, — сказала она с теплой улыбкой.

И он верил в это. Смотрел в карие глаза, в их заволакивающий оттенок и медленно кивал ей. Ему совсем не хотелось идти дальше. Он простоял бы весь день на этом утесе. Насыщался свободой и ветром, забыл бы о времени, о том, что может быть что-то кроме моря, скал и крика птиц над ними. Но вскоре Таня повела его дальше. Их ждали городские площади, замок и тихие пляжи в укромных бухтах.