Эдвард Фэринтайн возглавил отряд из примерно двухсот человек, с трех сторон зажатых в тиски воинами противника. Футах в четырехстах от них бился, стремясь прийти на подмогу товарищам, Алистер Тарвел, но ему не сопутствовал успех. Хотя стеренхордская кавалерия сумела своим первоначальным резвым натиском рассечь правый фланг противника на несколько частей, теперь уже эти части пытались сомкнуть кольцо вокруг нее.

Эдвард лишился щита – нанесенный тяжелым топором удар разнес его в щепки, отдавшись вяжущей болью в руке и в плече. Король Эринланда обнажил дагу – более фута длиной, острую, заточенную с обеих сторон. Так он и стал драться – с мечом работы Древних в правой руке и с кинжалом в левой. Сражаясь впереди своих людей, он стремился доводить до конца каждый удар, делая его смертоносным. Лучший, по мнению многих завсегдатаев турнирных ристалищ, боец континента Фэринтайн стремился подтвердить свою славу, понимая, что иначе не поддержать боевого духа товарищей.

Белый плащ, все еще не порванный и почти не испачканный, развевался за его плечами. Клинки взлетали и опускались – кинжал принимал чужие удары, меч наносил свои, рассекая доспехи и плоть. Фэринтайн колол в щели забрал, рубил по шее, мгновенно приседал, нанося режущие удары по ногам, подрубая сухожилия и дробя колени. Эльфийская кровь сама по себе делала его более быстрым и ловким, нежели простой человек, а в сочетании с многими годами сражений и воинских тренировок и вовсе превращала в почти непобедимого бойца. И все же Эдвард знал, что и у его способностей имеется предел. Он лишь стремился не достигнуть этого предела сегодня.

Фэринтайн надеялся, что люди Данкана Тарвела придут на подмогу союзникам, – однако он не видел ворот форта, скрытых изгибом ограды и несколькими тысячами солдат противника, и не знал, началось ли возле них какое-то оживление.

Вскрикнул раненный в левую руку Томас Свон. Едва избежал, вовремя увернувшись, смертельного удара в голову Гленан Кэбри. От приведенных Эдвардом из Тимлейна гвардейцев почти никого не осталось в живых – только пара его капитанов да еще три бойца. Оказавшиеся впереди атакующего войска, они почти все погибли, сложив головы на чужой войне.

Люди сэра Алистера потеряли убитыми не меньше половины от своего числа, а сам он, относительно легко раненный в бок, продолжал сражаться. Его алебардисты, выдвинутые против конников сэра Стивена, лишились двух третей своего изначального количества – и последняя их рота держалась на последнем усилии. Когда и она окажется рассеяна и разбита, преимущество окончательно перейдет к людям Рейсворта. Впрочем, сзади подходил оставшийся у молодого Тарвела арьергард, составленный в основном из легких копейщиков, однако было очевидно, что его не хватит надолго. Противник подтянул к месту схватки свои основные отряды и мог в полной мере использовать численное преимущество.

– Мы не продержимся долго! – крикнул сэр Гленан. – Я погибну, сражаясь на стороне убийцы Гледерика? Такую судьбу вы мне приготовили, государь?

Эдвард не ответил. Сжал зубы, сдерживая злость. Требовалось что-то предпринять.

«Что ж, хотя Кэран уверяла, что нам еще рано показывать свою силу, – похоже, она не права. Или я немедленно прибегну к магии, или нас разобьют, – и плевать, что люди начнут судачить об еще одном короле-колдуне».

Магические потоки всегда представлялись Эдварду Фэринтайну подобием незримой реки. Эта река, широкая и полноводная, прежде охотно принимала его в свои неспешно текущие воды. Теперь же она ревела и ярилась, уподобившись водопаду, с грохотом низвергавшемуся с крутых порогов. Потревоженная неясным диссонансом, колдовская энергия, утратившая обычный покой, кричала неслышным простым смертным воплем, будто готовая сойти с ума. Ощутив, как судорога резкой боли пронзила все его тело до последнего нерва, король Эринланда коснулся потоков, зачерпывая Силу в себя, словно пил, глоток за глотком, огонь. А затем он швырнул этим огнем в неприятеля, формируя из переплетений энергии боевое заклятие.

Сумерки уже сгущались, готовясь вскоре стать густыми и плотными, – однако вспышка нежданного света озарила их подобно удару молнии. Белое пламя вспыхнуло и рванулось вперед, изжаривая первый десяток оказавшихся на его пути бойцов. Раздался истошный крик. Фэринтайн, ослабленный заклятием, пошатнулся, едва не упав на колени, – однако устоял и нашел в себе силы для второго удара. Он сформировал энергию в телекинетический кулак – и обрушил его на вторую линию неприятельских солдат, избежавших гибели в огне.

Взрывная волна сбила с ног еще пятнадцать или двадцать человек. Многим переломало кости, нескольких наименее удачливых убило на месте, вывернув под неестественными углами шеи. У кого-то вскипела прямо в венах кровь или лопнули барабанные перепонки.

– Колдун! – крикнул один из пехотинцев противника. – Этот нелюдь – колдун!

– И худший из всех, что вам попадались, – пробормотал Эдвард себе под нос.

Он не понимал, что творится с потоками колдовской энергии, отчего те взбесились, – будто в эту самую минуту где-то было сотворено великое и до крайности важное колдовство. «Если это фэйри – они сделали новый ход. Что творится в их логове? И что происходит в Тимлейне?» Тревога за жену и неясное предчувствие близкой беды отозвались холодом в ладонях.

Солдаты сэра Алистера, сперва тоже опешившие при виде сотворенного Эдвардом волшебства, спустя пару минут все же воспряли духом и пошли вперед, обступив Фэринтайна полукольцом. Осознание, что на их стороне бьется чародей, вернуло им смелость и боевой задор. Понимая, что не сможет пока творить новые чары, Эдвард двинулся на врага, желая продолжить дело мечом. Ближайшие воины противника попятились, не желая скрещивать холодную сталь с колдуном. На их лицах отражался страх.

«Скоро, возможно, тот же страх будет сопровождать всякого, кто окажется подле меня. Из героя и рыцаря я превращусь во второго Гайвена Ретвальда, наводящего на людей ужас одним своим появлением. Чародеев боятся, а я доказал прилюдно, что я чародей. Ну и ладно – зато мы сегодня не умрем».

Эдвард Фэринтайн криво усмехнулся. Взмахнул клинками, пронзая ими воздух, – и с прыжка влетел прямо во вражеский строй, во все стороны бешено крутя мечом и кинжалом, убивая каждого, кто вставал на его пути, то и дело принимая на броню чужие удары и почти не замечая их. Приободренные, его воины двинулись вслед за своим предводителем, прикрывая его, – и в этот самый момент в задние шеренги вражеского отряда вклинились воины Данкана Тарвела, вырвавшиеся наконец из форта. Артур Айтверн вел их, и драконье пламя полыхало в его глазах.

Блейр Джайлс ворвался в шатер нежданно – когда Артур и Кэмерон едва успели одеться и сидели, взявшись за руки, на краю ложа. Так и не снявший боевых доспехов, малерионский лейтенант вошел стремительно, даже не потрудившись предупредить о своем появлении. Явись он десятью минутами раньше – застал бы сцену, не предполагавшую присутствия посторонних. Отголоски этой сцены багровели у Артура двумя глубокими укусами на шее.

Ни кланяться, ни говорить каких-либо формальных приветствий Блейр не стал. Вместо этого выпалил:

– Вставайте. Отряд сэра Алистера все же пришел.

– Сколько их? – вскочил на ноги Артур. – Когда подошли?

– Только что, с севера, с Объездной. Схлестнулись с правым флангом Рейсворта. Думали, видно, сразу пройти к нам, да крепко увязли, теперь вряд ли вырвутся. Мятежники бросили против них все силы.

– Небеса, это шанс, – пробормотал Айтверн. – Мы готовы?

– Не до конца, но Паттерс уже собирает людей. Многие ранены и устали, но те, кого он готовил для ночной вылазки, уже практически собраны. Ждут только вас.

– Я сейчас буду. – «Как удачно, – подумал Артур, – что мы задумали свое полуночное бегство и не стали отправлять солдат на вечерний отдых. Теперь успеем вмешаться достаточно быстро, не тратя много времени на вооружение и сборы, – и решим, быть может, исход дела в свою пользу». Герцог Запада повернулся к королеве Кэмерон, протянул руку, помогая ей встать. – Пойдемте, моя госпожа. Нас призывают трубы войны.