— Простите, сэр Джон, — перебил его Том. — Могу я поинтересоваться, что заинтересовало вас во дворе? Там нет ничего, кроме мерзкой помойки.

— Там есть флигель, в котором живет рабыня, которую я продал Рональду Вильямсу, — заявил Джон. — Я сейчас прибирался в номере, ну, в смысле, собирал вещи к отъезду… Ты чего хмыкаешь, тварь?! Сейчас я тебе похмыкаю! Тяжелый Танцор нервно сглотнул и быстро отступил за спину Тома.

— Должен вам сообщить, сэр Томас, воспитание рабов в этом отеле никуда не годится, — заявил сэр Джон. — Очень не хватает этому отелю хорошего тренера. Очень советую, так и скажите сэру Захарии, очень пригодится здесь хороший тренер. Вы, должно быть, сами еще не понимаете, какие чудеса делает с рабами хороший тренер…

— Обязательно передам, — прервал его Том. — Однако я все еще не понял, какое отношение ваша рабыня…

— Самое прямое! — воскликнул сэр Джон. — Мне стыдно в этом признаваться, но так получилось, что я утаил от Рональда Вильямса часть имущества, неотъемлемо прилагающегося к рабыне. Вот эту кучу барахла, — продемонстрировал он маленькую брезентовую сумочку. Том улыбнулся.

— Позвольте, сэр Джон, я лично передам Рональду это имущество, — сказал Том. — Нет-нет, никакого труда это не составит. Чисто из уважения к вам, сэр рыцарь. Да, исключительно из уважения. А вы скоро съезжаете?

— Да прямо сейчас, — ответил сэр Джон. — Только вещи соберу. Прошу вас, сэр Томас, доставьте это… гм… эти вещи новому хозяину без промедления. И передайте, пожалуйста, мои извинения, что я так затянул с этим делом.

— Конечно, передам, — сказал Том. — Обязательно и всенепременно. Удачи вам, сэр рыцарь.

Когда Том вышел на вонючий двор, и Водяной Зверь захлопнул за ним дверь, Том рассмеялся и изобразил нечто похожее на фигуру неведомого варварского танца. А потом подумал, что уже привык к этому безбашенному рыцарю и что в отеле теперь будет его не хватать. Ну да ладно.

— Мама мыла раму, — прочитала Алиса. — Рама мы… Рама мыла маму? Что за бред? Рон смущенно пожал плечами.

— Это учебник для детей, — сказал он. — Не знаю, почему в детских книжках принято писать такую ерунду. Традиция такая.

— Мы не рабы, — прочитала Алиса ниже. — Рабы не мы. Гм.

— Это для человеческих детей учебник, — пояснил Рон.

— Понятно, — вздохнула Алиса. От входной двери номера донесся какой-то шум.

— Дора, открой дверь! — крикнул Рон.

Некоторое время они молча сидели, прислушиваясь к звукам, доносящимся из прихожей. Затем входная дверь захлопнулась, а через минуту Дора вошла в кабинет. В руке она держала маленькую брезентовую сумочку.

— Алиса, глянь, что у меня есть, — сказала она.

— Это еще что такое? — спросила Алиса. Дора удивленно приподняла брови.

— Да ты совсем заучилась, подруга, — сказала она. — Собственное барахло не признаешь.

— Ах да… — пробормотала Алиса и почему-то покраснела.

Протянула руку, взяла сумку, расстегнула застежку, неловко дернулась, сумка упала на пол, барахло рассыпалось.

— Ух ты! — воскликнула Дора. — Какая смазка интересная! Ароматизированная, что ли? Этот твой Джон, я гляжу, такой затейник!

— А ну оставь сейчас же! — рявкнула Алиса. — Убери лапы, не хапай! Дора хихикнула и сказала:

— Ути-пути, какие мы грозные. Тут еще конфетки есть…

Алиса отбросила букварь и вскочила с кровати. Дора быстро протянула ей сумку и сказала:

— На, держи, недотрога. Алиса выхватила сумку и уставилась на Дору разъяренным взглядом.

— Никогда не бери мои вещи, — тихо, но очень грозно произнесла она. — Никогда! Дора пожала плечами и сказала:

— Как моим полотенцем пользоваться, так всегда пожалуйста, а как конфеткой поделиться… Да не морщись так, я все понимаю, грамотная стала, благородная…

— Дора, поди прочь, — приказал Рон.

Дора удалилась лисьей походкой — ставя ноги на одну линию и виляя задом. Рон дождался, когда она закроет за собой дверь и обратился к Алисе:

— Алиса, ты неправа. Дора, конечно, не такая развитая, как ты, но это не повод ее обижать. Она отнеслась к тебе по-доброму и ты…

— Я понимаю, — перебила его Алиса. — Извини. Я сама знаю, что неправа, но… Она замялась, не зная, как продолжить, и Рон пришел ей на помощь.

— Ты жалеешь, что ушла от Джона, — сказал он. — Заморочила ему голову и заставила продать тебя мне. Наслушалась, что обо мне говорят глупые орки, вообразила невесть что, а я оказался не принц из сказки, а живой человек, такой же, как Джон, но другой. А теперь ты смотришь на меня, вспоминаешь его, сравниваешь… А он действительно пользовался ароматизированной смазкой?

Алиса заплакала. Это было неожиданно — раньше Рон никогда не видел, как она плачет. Это было удивительно, такой сильный характер не часто встречается даже у человеческих женщин, не то что у орчанок. Но, выходит, не слишком сильный у нее характер, раз предел сил так быстро достигается.

— Не могу поверить, — продолжал Рон. — На вид сэр Джон — такой солдафон, весь из себя уставной, а по жизни такой… гм… нежный… Алиса негодующе фыркнула.

— Как же, нежный, — пробормотала она. — Убийца он безжалостный по жизни, для него человека убить — как в носу поковырять. А в постели — да, нежный…

Алиса всхлипнула, попыталась утереть слезы рукой, но только размазала. Рон протянул ей носовой платок, она утерлась, высморкалась и протянула обратно. Рон брезгливо отстранился.

— Очень странное чувство у меня сейчас, — сказала Алиса. — Душа как бы мерцает из одного состояния в другое. То кажется, что счастье огромное свалилось, а то наткнешься на что-нибудь этакое — и как мордой в дерьмо. Я, наверное, непонятно говорю…

— Нет, все понятно, — сказал Рон. — Очень даже понятно. Вот что, Алиса. Посиди здесь, почитай букварь, потренируйся, а я пойду, пройдусь.

Алиса что-то сказала ему вслед, но он не услышал. Вышел из комнаты, коротко бросил Доре:

— Будешь Алису обижать — уши оторву.

Вышел из номера, наткнулся рассеянным взглядом на неприметную дверь, ведущую в подвал и далее в подземный ход, подумал: «И чего здесь Зак пост не поставит, дыра же в периметре охраны…», оборвал эту мысль и пошел вниз, в подвальный бар.

— Косяк? — предложил бармен.

— Пока не надо, — покачал головой Рон. — Чай и каких-нибудь пирожных… хотя нет, косяк тоже принеси, но попозже.

Уселся в мягкое кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Алиса не сказала ему ничего особенного, а изъяснялась она так косноязычно, что ее слова можно понять вообще как угодно, но… Почему-то ее бессвязное бормотание разбередило его душу. Да и не такое уж бессвязное, основную мысль она выразила очень точно. Душа мерцает из одного состояния в другое. Очень точно сказано. Рон тоже чувствовал нечто подобное, но не мог выразить словами. И кто из них, спрашивается, тупое животное?

Это началось около шестидесяти дней назад, когда примерно в таком же баре, разве что более обшарпанном, Рон познакомился с Заком Харрисоном. Поначалу Рон решил, что Зак — такой же менеджер среднего звена, как он сам. Зак держался с ним очень просто и свободно, на равных, невозможно было поверить, что он рыцарь, рыцари не такие — высокомерные, чванливые… Но Зак был совсем другой — умный, понимающий, честный, он так зажигательно говорил о правах, свободах, справедливости… В какой-то момент Рон сказал ему:

— Знаешь, Зак, не будет от твоих слов никакого толка. Менеджеры по барам могут болтать о чем угодно, но будь ты рыцарем или, скажем, аэдилом, ты бы не стал так говорить. Ты бы радовался, что тебе довелось быть угнетающим, а не угнетаемым, а о всяких правах и свободах даже и не думал бы! Зак загадочно улыбнулся и сказал:

— Вообще-то я рыцарь. Не веришь? Хочешь, в следующий раз меч принесу?

Рон смутился и стал бормотать что-то несвязное, дескать, приношу смиренные и искренние извинения, но Зак посмотрел на него печально и сказал:

— Я думал, ты смелый, а ты только языком болтать горазд.