Его не было около четверти часа — за это время я успела провалиться в тяжелую болезненную дрему, сквозь марево которой едва услышала, как Фюке вернулся, и экипаж двинулся дальше.

— Держите, — на мои колени лег большой мягкий сверток. Я встрепенулась и увидела пакет из магазина готового платья.

— Ох, благодарю вас! — воскликнула я. — Анри, вы просто чудо.

Фюке довольно улыбнулся. Пусть одежда была мужской, с размером он угадал. Фюке старательно смотрел в окно, пока я переодевалась, а затем произнес:

— Итак, куда вы направляетесь?

— На Зимурские болота, — ответила я. Пусть Бувье мертв, а король, отправляя мне бомбу, дал понять, что больше не нуждается в моих услугах — я понимала, что это дело стало моим личным. Эвгар знал обо мне слишком много, чтобы я могла просто забыть об этом.

— Болота? — удивился Фюке. — На кой они вам?

— Анри, если вы хотите умереть, то я расскажу, на кой, — хмуро откликнулась я. Фюке усмехнулся.

— Если я захочу умереть, то предпочту провести ночь в ваших объятиях, дорогая Вера, — ответил он. Похоже, опыт Тобби сильно на него повлиял: Фюке не понял сути явления, но воспринял его всерьез. — Ладно, не хотите отвечать — не надо. Мой дедушка Адриан дожил до ста восьми лет. Знаете, почему?

— Почему же?

— Он никогда не лез не в свое дело, — тонко улыбнулся Фюке. — Но на болота вы поедете только после того, как придете в себя. А пока предлагаю вам мой загородный дом, о котором никто не знает, и хорошего медикуса. Согласны?

Я устало откинулась на сиденье и кивнула. Не в моих привычках спорить с тем, кто прав.

Загородный дом Фюке располагался на окраине маленького поселка под романтическим названием Бобровый остров. Поселок отстроили двенадцать лет назад специально для сильных мира сего, которые хотели бы отдохнуть от столичной суеты. Помнится, Альфред незадолго до развязки нашей общей истории говорил, что мечтает переехать именно в это прекрасное место на берегу тихого озера.

Не вышло.

В поселке, разумеется, был медикус: осмотрев меня, он сказал, что моя контузия невелика, собственноручно смешал какое-то пахнущее лимоном и ромашкой зелье и усилил его артефактом. Я осушила протянутый мне стаканчик и сразу же почувствовала, как головная боль и тошнота поползли прочь.

— Значит, все-таки болота? — поинтересовался Фюке после того, как медикус ушел, и я собралась с силами настолько, чтобы пойти прогуляться вдоль озера. Вечер был тихим и спокойным, от воды тянуло прохладой. Жители поселка отдыхали в небольшом открытом кафе на берегу, и я подумала, что цены в этом заведении запредельные.

Мне хотелось есть. Хороший признак.

— Болота, — кивнула я. — Вас ведь наверняка будут расспрашивать обо мне, Анри.

— О, в этом нет сомнений, — Фюке раскланялся с пожилым и важным господином, которого сопровождала юная прелестница. Девушка удивленно посмотрела на мое мужское платье, но не сказала ни слова: в этих краях люди могли себе позволить роскошь плевать на светские привычки. — Это связано с делом Миерхольта?

Я вновь кивнула. Юная прелестница зацепилась каблучком за одну из дорожных плиток и, опираясь на руку спутника, принялась изучать туфельку. Фюке покосился в их сторону и произнес:

— Это Антонио Каматти. Вполне возможно, он поднимет корону Бувье. Уезжайте, Вера, тут скоро все изменится к худшему. И, похоже, ваш Миерхольт сыграет в этом значительную роль.

— Почему вы так решили? — я подумала, что сейчас самое время прикинуться дурочкой. Дорожка привела нас к воде, и некоторое время мы стояли, любуясь розовыми закатными лучами, рассыпанными по озеру. Корабельные сосны на другом берегу в свете уходящего солнца казались облитыми жидким золотом.

— Миерхольт связан с инквизицией и преступным миром. А при любой заварухе такие люди поднимаются со дна, не надо делать вид, что вы этого не понимаете. Он напоминает мне огромную рыбу, которая находится на глубине озера и высматривает, что творится на поверхности.

Я невольно скользнула взглядом по сонной водной глади. Ведь и не скажешь, что там есть чудовища.

Фюке хотел было сказать еще что-то, но в это время над моим правым плечом раздалось тонкое чириканье. Я обернулась и увидела предмет, известный мне только по статьям в журналах — письмовник, очередное совместное творение науки и магии, который находит адресата по тем невидимым следам, что каждый человек оставляет в эфирном поле.

— Похоже, это вам, — Фюке смотрел с любопытством, видимо, он тоже встретился с письмовником в первый раз. Я протянула ладонь, и письмовник, круглый, чирикающий, похожий на бронзового воробья, плавно опустился на нее и раскрылся, превратившись в обычный листок бумаги.

Почерк был знаком, и этот человек никак не мог мне писать. «То, что мертво, не может умереть», — напомнила я самой себе и прочла:

«Дорогая Вера, буду говорить прямо: королю ты нужна мертвой, мне ты нужна живой. Не стану скрывать, я впечатлен нашей приватной встречей (несмотря на ее горестный финал), но твоя способность притягивает меня еще больше. Кто ты? Что ты?

Четверть часа назад его величество просил меня устроить твою смерть как можно скорее. Это значит, что все силы инквизиции по всей Хаоме будут брошены на твои поиски. Будь добра, избавь меня от этой суеты. Завтра к полудню я приезжаю в свое загородное поместье, Медвежьегорск, Пятая улица, и жду тебя в гости.

Паулю скажем, что ты умерла. А я сделаю все, чтобы ты осталась живой и здоровой. Приезжай. Если мне все-таки придется тебя искать, то королю я уже врать не буду. Ты очень мне интересна. Я много лет сражаюсь с порождениями мрака, но таких, как ты, не встречал.

Пятая улица прекрасное место. Мы отлично проведем время».

Я дочитала письмо и несколько мгновений всматривалась в ломкие острые буквы, словно написанные пьяной рукой, пытаясь понять, что происходит и как мне со всем этим быт. Фюке терпеливо ждал — я протянула ему письмовник, и тот немедленно разразился гневным чириканьем и вновь свернулся клубком. Получается, послание может прочесть только тот, кому оно предназначено. Очень предусмотрительно.

Он не говорил, что расправится с Дамьеном. Но я чувствовала эту угрозу в резком наклоне букв.

— Тобби жив, — выдавила я. Все мое существо бунтовало и заходилось в беззвучном вопле — он не мог выжить, не мог, не мог! Альфред угробил двоих, чтобы я окончательно убедилась в том, кем стала. — Жив, собирается на загородный отдых. Предлагает мне присоединиться.

— Ого! — изумленно воскликнул Фюке — он был действительно поражен этой новостью. — Больше ему ничего не надо?

— Быстро же он восстал со смертного одра… — пробормотала я. А вдруг все изменилось, и мрак, наполнивший меня по приказу Альфреда, уже развеялся? Все-таки прошло много лет, я вполне могла исцелиться.

Фюке покачал головой.

— Чудны дела науки, — произнес он. — Кто бы мог подумать, все были уверены, что Тобби стал овощем.

— Овощи писем не пишут, — вздохнула я. — Предлагает мне защиту от могущественных недругов. Если не соглашусь — он меня убьет.

Фюке неожиданно расхохотался, да так, что парочка, которая прогуливалась чуть дальше, вздрогнула от неожиданности.

— А от него кто защитит? — поинтересовался Фюке. Я пожала плечами. Куда ни кинь, всюду клин. Меньше всего я сейчас хотела, чтобы за мной гналась инквизиция. А Тобби, насколько я знала, не бросает слов на ветер. И, что самое интересное, он знает о делах Эвгара намного больше, чем показывает. Пожалуй, есть смысл пообщаться с ним поближе.

Но ведь он должен был умереть, дьявол его побери. Должен.

А вдруг я действительно исцелилась? И весь ужас моей жизни миновал, словно дурной сон?

— Медвежьегорск, — спросила я, — это где?

В Медвежьегорске, вопреки его названию, не было ни медведей, ни гор. Городок стоял на краю леса и выглядел очень цивилизованно: маленькие чистые улочки, выложенные светлым булыжником, уютные домики с красными крышами, аккуратные сады и кружевные наличники — здесь в самом деле хотелось поселиться.