— Здравствуйте, сэр Адамс, — сказал мужчина. — Я Джон Росс, рыцарь. Можете называть меня просто Джон.

— Здраствуй, Джон, — кивнул Рокки. — Что сказать хотел?

— Много чего, — сказал Джон. — Я долго размышлял и пришел к выводу, что нам с вами пора откровенно побеседовать с глазу на глаз, пока вы не приняли ошибочное решение. Есть кое-какая информация, которую вам следует знать. Он сделал многозначительную паузу.

— Я слушаю тебя, Джон, — сказал Рокки. — Излагай информацию, я слушаю.

Джон открыл сумку и вытащил оттуда металлическое яйцо, в котором Рокки внезапно узнал… «Фебос»?!

— Не бойтесь, сэр Адамс, — сказал Джон. — Я полностью контролирую эту штуковину. Вот, глядите.

Он подбросил бомбу вверх, и она зависла в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси. Повисела секунд десять и опустилась в подставленную ладонь Джона.

— Не хочу разряжать аккумулятор, — пояснил Джон. — У «Фебоса» маршевый двигатель не отбирает энергию у основного заряда, а приводится от специального аккумулятора, а его емкость ограничегна. Но если вы настаиваете, я могу показать и другие фокусы.

— Фокусов достаточно, — сказал Рокки. — Демонстрация вполне убедительна. Я только не понял, как именно ты управляешь бомбой. Неужели мозговой чип?

— Он самый, — кивнул Джон. — Сейчас о нем знают только два человека — вы и я. Полагаю, излишне явно говорить вам… Рокки перебил его, не дослушав:

— Абсолютно излишне, сэр Джон, совершенно с тобой согласен. Никто не узнает об этом чипе, даже Герман.

— Вот и замечательно, — сказал Джон. — Еще я контролирую орбитальную группировку.

Последние слова Джон произнес с такой интонацией, с какой обычно говорят «сегодня я ел на завтрак яичницу» или «у тебя вся спина белая».

— Чего? — переспросил Рокки.

— Я контролирую орбитальную группировку, — повторил Джон. — Разведывательные спутники, боевые спутники, «Грантчестер», вообще всё. Продемонстрировать?

Рокки представил себе, как может выглядеть такая демонстрация, и содрогнулся. Джон хихикнул вполголоса.

— Вот, смотрите, — сказал он и вытащил из-под рубахи маленький прямоугольный артефакт. — Это телефон. Приходилось пользоваться?

— Видеть приходилось, пользоваться — нет, — ответил Рокки. — А что у него на экране изображено?

— Так мы выглядим из космоса, — объяснил Джон. — Вот я, а вот вы. Или наоборот… Помашите рукой. Да, вот это — вы, а вот это — я. Если хотите, можно на Рейнблада посмотреть, он сейчас в саду камней медитирует.

Рокки перевел взгляд с телефона на лицо Джона Росса. Некоторое время молчал, собираясь с мыслями, затем сформулировал вопрос:

— Наверное, можно не только посмотреть? Эти… гм… бомбы…

— Можно, — кивнул Джон. — Но не нужно. Разве что в самом крайнем случае. Герхард Рейнблад — один из немногих адекватных людей на вершине власти. Представьте себе, что его место попытается занять, скажем, Патти Трисам. Рокки поежился.

— У меня есть кое-какой план, — продолжил Джон. — Я скоро его изложу, но прежде я должен объяснить вам одну простую вещь. Я не собираюсь конкурировать ни с Германом, ни с вами, ни с кем-либо еще. Я не стремлюсь к личной власти, меня не интересуют ни роскошные дворцы, ни легионы наложниц, ни всеобщее почтение, я хочу только одного — чтобы людям было хорошо. Чтобы научно-техническая революция окончательно поставила крест на эпохе Межвременья. Чтобы ночные улицы Барнард-Сити освещались электрическими фонарями, в каждой семье был автомобиль, чтобы эльфийская угроза не висела дамокловым мечом… Я, наверное, кажусь вам сумасшедшим.

— Я не Иегова, чтобы судить вас, сэр Джон, — сказал Рокки. — Информацию о нефтяном месторождении Герману вы подбросили? Джон молча кивнул.

— Немного обидно, — произнес Рокки после долгой паузы. — Мы с Германом все это время думали, что партией руководим мы, а теперь выясняется, что мы просто фигуры на доске…

— Жизнь — не шахматы, а люди — не фигуры, — сказал Джон. — Их не двигают, их просят подвинуться. Или убирают с доски, если фигура мешает. Я понимаю ваши чувства, сэр Адамс, но хочу, чтобы вы поняли две важные вещи. Первую я уже озвучил — я вам не конкурент. И второе. Если вы распорядитесь убрать меня с доски, я технически не смогу вам помешать. Я не могу вечно сохранять бдительность, я живой человек, мне спать надо, в конце концов. Но убирать меня не в ваших интересах. Ситуация складывается критическая, Тринити вас предал и теперь без моей помощи дому Адамса не выстоять.

— А с вашей помощью выстоять можно? — спросил Рокки.

— Думаю, да, — ответил Джон. — Я оцениваю шансы на победу примерно как четыре к одному. Вы готовы выслушать мой план?

— Готов, — кивнул Рокки. — Очень внимательно слушаю.

Северная граница территории дворца Адамса вплотную примыкает к трущобам. В этом месте стена дворца в полтора раза выше, чем обычно, и густо затянута поверху колючей проволокой. Изнутри стену патрулируют орки с собаками, а каждый десятый день землю под стеной проверяют специальным артефактом на предмет подкопов. Но большой необходимости в этом нет — обитатели трущоб давно уже не покушаются на частную собственность одного из пяти олигархов Барнарда. Одно время какие-то придурки завели моду перебрасывать через стену всякий мусор, Герман Пайк приказал провести облаву, после этого трущобы обезлюдели, а когда горелую пустошь заселила новая волна отбросов общества, недоразумений больше не было. С тех пор это место так и называется — Горелая Пустошь, и застроено оно теперь не убогими покосившимися деревянными домиками, как раньше, а совершенно невообразимыми хибарами, собранными главным образом из строительного мусора.

В единственной комнате одной из таких хибар стояла садовая скамейка, она изображала стол. Рядом стоял кривобокий табурет, собранный неведомым косоруким наркоманом из разномастных обрезков досок, на этом табурете сидел Зак Харрисон. Его голова была окольцована наушниками радиоприемника, а на столе-скамейке лежал радиопеленгатор. Оба артефакта были настроены на подслушку, которую бестолковый дьякон Питер Пейн должен был прицепить к «Фебосу», и какой-то загадочный агент, якобы завербованный этим придурком, скоро доставит это сооружение в кабинет Рокки Адамса. Вспомнив Пейна, Зак потер затылок и непроизвольно зашипел сквозь зубы — шишка сильно болела. Жуткий удар был — ладонью в лоб и по инерции затылком об стену. Странно, что сотрясения мозга не случилось. Впрочем, чему тут сотрясаться? Как любит говорить Тяжелый Танцор, голова — это кость, в ней болеть нечему.

Из наушников доносились только неразборчивые шумы. То ли агент ни разу не прошел мимо кого-либо разговаривающего, то ли микрофон вообще вышел из строя. Пеленгатор показывает, что устройство сейчас на территории дворца, но не в центральном здании, а в другом месте, где-то за хоздвором, Зак не знал, что за здания там стоят и как они используются.

Зак сильно нервничал. Впервые за все время, что он служил Стивену Тринити, он стал всерьез задумываться о предательстве. Зак всегда знал, что у Стивена не все в порядке с головой, но то, что он творит в последнее время — это уже конкретный психоз. Взрослый человек должен понимать, что за поступки надо отвечать. Любишь трансвеститов трахать — будь готов, что на тебя будут пальцами показывать и смеяться. Ничего ужасного в этом нет, общественное мнение переменчиво, Каэссар тоже в свое время нетрадиционным сексом увлекался, и что с того? В историю он вошел не как знаменитый педераст, а как последний великий правитель второй эпохи. А Стивен войдет в историю как позорный лошара, бросивший карты в одном шаге от выигрыша. А сам Зак прославится как ближайший помощник этого позорного лошары. И не объяснишь никому, что глава дома вышел из-под контроля, и единственное, что Заку оставалось — наблюдать, как все рушится, и мысленно плеваться. Надо было сразу Стивена предавать, еще тогда, в библиотеке. Впрочем, тогда еще хуже все получилось бы. Тогда рано, сейчас — поздно, что за жизнь…