— Может, лучше сегодня ночью сходить? — предположил Звонкий Диск. — Время поджимает.

— Ночью плохо, — покачал головой Джон. — Монах на ночных улицах привлекает внимание, проследить могут. К тому же, если громко уходить, днем можно в толпе затеряться, а ночью толпу хрен найдешь.

— У вас очки есть, — заметил Звонкий Диск. — В охране «Рэдисона» очков нет ни у кого, у вас решающее преимущество. По-моему, лучше ночью дело делать.

— По-твоему или так тебе Герман сказал? — уточнил Джон.

— Пока по-моему, но Герман со мной точно согласится, — ответил Звонкий Диск.

— Вот когда согласится, тогда я и буду думать над этими словами, — заявил Джон. — Всё, не смею задерживать.

— Всего доброго, сэр Джон, — сказал Звонкий Диск. — Пока, Длинный Шест.

Джон вошел в свою комнату. Сундучок пытались вскрыть, но аккуратно, Звонкий Диск молодец, профессионал. Оба волоска приделал обратно на свои места, а что жирное пятнышко затерл, не заметив, так надо настоящим профессионалом быть, чтобы его заметить. Ладно, боги с ними, с сопляками этими.

Джон открыл сундучок, извлек оттуда пачку бумаги и разложил листы на столе: уже исписанные в одну стопку, чистые в другую. Отдельно положил грубо нарисованную карту. Жаль, что слишком грубо получилось, но тут уже ничего не поделаешь, ни Джулиус Каэссар, ни Серый Суслик художественными талантами не обладают. А если по клеточкам рисовать — много вопросов возникнет и получится еще хуже. Проще легенду придумать, почему карта такая убогая, чем нормальную карту делать.

Интересная вещь обнаружилась при анализе древних геоинформационных баз. В самом начале второй эпохи геологи тщательно изучили недра заселенного континента планеты Барнард, аккуратно занесли данные в базу и на этом успокоились, потому что развитая нанотехнологическая цивилизация ни в нефти, ни в газе не нуждается, а металлы удобнее добывать на астероидах. А когда случился бэпэ, примитивная геология снова стала актуальной, но древние базы уже были недоступны. Роксбургскую магнитную аномалию рудокопы третьей эпохи сумели обнаружить, а богатейший нефтеносный пласт, начинающийся в каких-то пятидесяти километрах от Барнард-Сити, до сих пор не нашли. И не найдут в обозримом будущем, потому что этот пласт аномален даже по меркам второй эпохи. Ископаемые углеводороды должны залегать под плоскими равнинами или океанским шельфом, но никак не в предгорьях средиземноморского климатического пояса. Что за неведомые процессы происходили в этом районе, когда планета Барнард была молода, так и осталось неизвестным. Будь это месторождение более ценным, этот вопрос был бы решен в считанные годы, но изучить происхождение такой никому не нужной ерунды, как нефть, никто не сподобился.

В нынешнюю эпоху молодая промышленность Барнарда испытывает острый дефицит энергоносителей. Вырубили практически подчистую остатки зеленых лесов, устроили экологическую катастрофу и едва не превратили единственный пригодный для жизни континент в сплошное эльфийское чернолесье. Но не превратили, пронесло. То ли нашелся среди верховных вождей достойный экземпляр, то ли боги не попустили безобразию, но земную биосферу удалось отстоять. Но дрова с тех пор в топках не жгут, вместо них жгут всякую дрянь наподобие торфа и горючих сланцев. В Рифейских горах на крайнем севере орки помаленьку копают уголь, но наладить за полярным кругом крупномасштабную угледобычу — задача не для текущего уровня развития промышленности. Вот и получается, что на одной половине заводов паровые котлы питаются всяким дерьмом, а на другой половине котлов вобще нет, а есть безнадежно устаревшие водяные колеса. И никто не знает, что прямо под ногами залегает нефть отличного качества в количестве, достаточном лет на сто даже с учетом экспоненциального роста добычи. И не так уж глубоко она залегает, пробурили бы артезианскую скважину, сразу удивились бы, что вместо воды нефть хлещет. Но местным инженерам слово «артезианский» пока неведомо. Но это ненадолго.

Таким образом, план дальнейших действий Джона Росса уточняется, детализируется и продлевается в будущее как бы сам собой. Молодой Джон Росс второй эпохи решил бы, что ему помогают боги, но нынешний Джон Росс достаточно опытен, чтобы так не думать. Он знает, что хороший план в какой-то момент обязательно начинает развиваться сам собой, это, собственно, и есть критерий хорошего плана.

Вначале ликвидировать тем или иным способом подлого предателя Рона Вильямса. Вне зависимости от реализованного способа в доме Адамса должны узнать, что Вильямса убила Аленький Цветочек, а в доме Тринити — что он помер сам, от естественных причин. Внезапный сердечный приступ, от этого ни один мужчина не застрахован, да еще нервы… Затем дождаться, когда Зак Харрисон доложит Стивену о естественной смерти ключевого свидетеля, рассказать ему всю правду, и спросить: «Как думаешь, Зак, Стивен Тринити поверит в эту невероятную историю? Или он предпочтет поверить, что ты уже завербован?»

Мозговой чип сообщил, что на спутниковой картинке появилось нечто заслуживающее внимания. Из подземного хода на Сохо-Стрит вышел человек в монашеском балахоне, стоит, суетливо осматривается, и, похоже, не знает, куда ему идти. Неужели Аленький Цветочек таки справилась?! Вот это да!

— Длинный Шест! — позвал Джон. — Я подумал над словами Звонкого Диска и решил, что эьтот парень прав. Я пойду сам знаешь куда прямо сейчас. Ты мне не потребуешься, оставайся здесь.

— Удачи вам, сэр Джон, — сказал Длинный Шест.

— Называй меня просто Джон и на ты, — потребовал Джон. — Германа орки называют просто по имени, а я чем хуже?

— Как скажете… как скажешь, Джон. Удачи тебе!

Это была самая большая профессиональная неудача в карьере Доры. Не только не смогла правильно исполнить обязанности, но вообще не захотела их исполнять. Махнула рукой на все правила и понятия, и вместо того, чтобы успокоить клиента и дать ему удовлетворение, уселась на ручку кресла и стала изливать душу. Долго изливала, всплакнула даже, и Рона тоже проняло, он, правда, не плакал, но был близок к тому, это наметанному глазу сразу видно. Пожалел наложницу, увидел в ней не куклу для утех, а живое человекообразное существо, проникся печалями и горестями… стыд-то какой! Но Дора стыда не чувствовала, знала, что должно быть стыдно, но реально не стыдилась. Наоборот, легко ей стало, оттого, что впервые за многие сотни дней может позволить себе быть не профессиональной наложницей, а просто самкой. Понятно, что причиной этому послужил нелегальный наркотик, но какая разница, что именно послужило причиной? Главное, что в душе Доры что-то сдвинулось, пробудилось, и впервые за… пожалуй, за всю свою жизнь она почувствовала себя свободной. Не в том смысле, что иди куда хочешь и делай что хочешь, а в том смысле, что говори что хочешь, и наплевать, что тебе за это будет. Может, как раз это имел в виду Рон, когда говорил: «Я в тебе, тварь, воспитаю чувство собственного достоинства»? Когда Дора выговорилась и замолчала, Рон долго думал. А потом он сказал:

— Знаешь, Дора, за эти дни я кое-что понял. Зря я пытался сделать из тебя свободную женщину, плохая это была идея, дурная и жестокая. Я не думал, что тебе станет так больно. Иегова не зря разделил человекообразных на людей и орков, раньше я думал, что это несправедливо, но теперь вижу, что был неправ. Правильно говорится в священном писании: «Есть место под солнцем для всякой твари и всякой вещи». Нельзя делать так, чтобы одно заняло место другого, ничего хорошего из этого не выйдет. Я, пожалуй, продам вас с Алисой в хорошие руки… Дора всхлипнула. Рон посмотрел на нее с удивлением и спросил:

— Неужели ты не хочешь вернуться к нормальной жизни? Ты так долго распиналась, как тебе со мной тяжело и больно…

— Извини, — сказала Дора и еще раз всхлипнула. — Я неправильно объяснила. Эта боль… не то чтобы сладкая… без тебя будет еще больнее… я, кажется… гм… влюбилась… Рон озадаченно хмыкнул. Затем улыбнулся и нежно обнял Дору за плечи.