Толпа неумолимо напирала — огромная, равнодушная, подобная холодным волнам северных морей. Обнаженное оружие блистало тысячей стальных клыков, низко нависшее небо давило на плечи горным хребтом. Гарет Крейтон недвижимой статуей застыл в седле, солдаты Остина Колдера изготовились к возможному бою, а Дэрри Брейсвер неотступно, остро, мучительно ощущал вперившийся в него незримый взгляд.

Чужое внимание обжигало кожу, отзывалось пудовой тяжестью в затылке. Кто-то, до того безразличный и далекий, внезапно заметил его и проявил интерес. Перед глазами заплясали цветные пятна, сердце неистово колотилось, руки дрожали. В недрах земли, пока еще отдаленный, нарастал тяжкий грохот; мостовая, могло показаться, приготовилась зашататься. Земля будто собралась развернуться пропастью, не имеющей дна. Перешибло дыхание.

Приложив усилие, Гледерик постарался закрыться от нежданно обрушившегося на него пряного потока. Он представил, что заключает разум в хрустальную сферу, недоступную для любых влияний извне. Удивительным образом нехитрый прием помог. Оставалось надеяться, что ни товарищи, ни приближающиеся враги — а это точно враги, сомнений не оставалось — ничего не заметили.

Дэрри выдохнул. Принялся перезаряжать арбалет. Хорошая вещь — легкий, стальной, сам просится в руки, стреляет сразу двумя болтами, хоть по очереди, хоть сразу. Откуда-то он помнил, что ему и раньше нравились арбалеты. Идеальное оружие для наемника, конечно. Куда более простое в обращении, нежели лук, мощное, надежное и убийственное точное. Да еще бесшумное, в отличие от новомодных пистолетов, в здешних краях, по всей видимости, пока не известных.

Остин Колдер вышел вперед, встал рядом с Гледериком, широко расставил ноги, положил полуторный меч на плечо. Поглядел на шедшего во главе толпы мужчину в зеленом, с пышными рукавами и жестким воротником, дублете. Крикнул во всю глотку:

— Старина Алед! Объясни на милость, какого демона вы творите?!

В ответ тот молча выхватил шпагу. Направил ее острием на Колдера, не сбиваясь с шага. От внимания Гледерика не ускользнуло, насколько отточенным, быстрым получилось движение. Оружие выглядело церемониальным, сам его обладатель, судя по брюшку и расслабленной осанке, провел последние годы, рассиживаясь за канцелярским столом — однако выпад он сделал поистине молниеносно.

Возможно, местный бургомистр — бывший солдат и не растратил прежних навыков… Однако та голая девица во вчерашнем кромлехе тоже сражалась слишком хорошо для жены мельника, или кем она, по словам Гарета, являлась.

«А я сам как-то очень ловко разобрался с тем чудищем. Я и раньше был неплохим бойцом, но с подобными монстрами дел отродясь не имел. Они у нас просто не водятся. Но я дрался так, будто на завтрак и ужин подобных разделываю», мелькнула неприятная, непрошенная мысль. Гледерик постарался ее отогнать.

— Это нечисть, — сказал он. — Как те ожившие покойники, с которыми вы боролись в последние месяцы. Только теперь ими сделались все ваши горожане и сослуживцы. Сочувствую, капитан. Прыгаем по седлам, как только Крейтон закончит с заклятием.

— Просто так я их не оставлю, — упрямо ответил Колдер, избегая смотреть в глаза. — Я служил здесь пять лет, и не намерен драпать с поджатым хвостом. Может, их еще можно как-то спасти. Мы должны понять, что с ними сделали, и доложить магам в Карлайле. Алед! — опять крикнул он, обращаясь к бургомистру. — Не чуди! Давай поговорим нормально!

Взвизгнула стрела, покидая тетиву. Стрелял один из солдат, шедший рядом с бургомистром Аледом Корнаном — и целился при этом в капитана Колдера, собственного командира. Гледерик едва сумел понять, что произошло затем. Тело действовало быстрее, чем он сам, не спрашивая разрешений у разума, проскальзывая в ускользающие щели мгновений.

Гледерик перебросил заряженный уже арбалет в левую руку. Меч вырвался из ножен — вылетел сам, едва только ладонь до него дотронулась. Клинок двигался быстрее стрелы, летевшей навстречу назначенной лучником цели. Секунды замедлились и растянулись, зрение сделалось невозможно, непривычно, немыслимо четким. Дэрри сумел заметить, как вороненое древко, рассекая воздух, приближается к вскинувшему щит Остину Колдеру. Гледерик двинулся наперерез стреле — как во сне, подчиняясь чутью. И оказался на ее пути быстрее, чем мог бы представить.

Правый сапог оторвался от земли, затем левый. Клинок свистнул, раздирая пустоту, и упал точно по выбранной траектории, не отклонившись от нее ни на волос. Обломки стрелы, перерубленной пополам, полетели прямо под ноги. Один из них Гледерик отпихнул сапогом. Не успев опустить меча, Дэрри немедленно вскинул арбалет, нажал на спусковой крючок, практически даже не целясь. Выпущенный болт вонзился лучнику в горло.

Он так и не понял, куда делось мертвое тело. Сопровождавший бургомистра стрелок завалился, начал опрокидываться на спину — и пропал. Ни трупа, ни раненого, совсем ничего. Растаял, растворился среди ночной хмари, подобно старым недобрым знакомым, набросившимся вчера на Гарета. Сразу двое солдат капитана Колдера потрясенно выругались.

Значит, все-таки нечисть. Предсказуемо, но все равно неприятно.

— Да вы сами колдун, — выдохнул Колдер. — Или лучший боец из всех, мне известных. Благодарю, сударь, за спасенную жизнь.

— Пустяки, мы же товарищи. И никакой я не колдун, просто много тренируюсь по утрам. — Вопреки небрежным словам, Дэрри едва сдерживал оторопь. «Откуда это во мне? Я бы не смог раньше разрубить стрелу на лету. Ни за что бы не смог — на такое лишь редкие умельцы способны». Отгоняя сомнения, он сам обратился к напиравшей толпе: — Эй, господа! Деремся мы все не хуже, чем лично я стреляю, а еще с нами ошивается настоящий волшебник. И вот-вот обрушит на вас свою магию. Возвращались бы в теплые постельки, подобру-поздорову!

Толпа приблизилась, оказалась в нескольких десятков шагов. Гледерик уже мог в подробностях различить бесстрастные, лишенные выражения лица. Так движется человек во сне, больной лунатизмом — или же полностью лишившийся воли под воздействием неких колдовских чар. Дэрри невольно поежился. В его собственном мире почти не осталось магии — так, лишь жалкие обрывки былого. Выйдя из тумана на нежданный зов, он будто очутился в рассказанной у камина сказке.

Он вновь, практически машинально, занялся перезарядкой.

— Бросьте оружие! — неожиданно сказал Алед Корнан. Голос у него оказался зычный и хорошо поставленный, но несколько хрипловатый. Точно бывший военный — наверняка не один год драл перед строем глотку. — Сдайтесь нам. Именем короля!

— Какого именно короля? — Дэрри ухмыльнулся. — Я слышал, тут правят регенты.

— Дунстана Третьего, законного владыки Карлайла и всего светлого Регеда! Оставьте попытки к сопротивлению, господа, и тогда вам сохранят жизнь.

Он говорил без выражения, уверенно, спокойно и сухо. Поднятый клинок продолжал смотреть на Гледерика с Колдером и даже не дрожал. Жители Акарсайда, захваченные неведомой силой, оказались еще ближе, начали окружать кольцом. За спиной нервно хрипели кони, пытались совладать с ними солдаты. Скорее бы Гарет начал шевелиться — пока не перекрыли дорогу на мост.

— Дунстан три года лежит в могиле, — сказал Колдер. — Алед, что ты несешь?

Подчиняясь все тем же инстинктам, выработанным за долгие годы военных походы, Дэрри спрятал меч в ножны, развернулся, хватая коня под уздцы, и вскочил в седло. Закинул в раскрытую седельную сумку арбалет, крепко схватил за поводья. Его вдруг затопила досада. Зачем вообще ждать, пока Гарет что-то им наколдует, и почему, положим на то, Гарет так долго молчит, словно вовсе уснул? Почему они смотрят на врага и ничего не пытаются сделать?

«Проклятье, да нас всех словно зачаровали — стоим и ворон ртом ловим, вот-вот эти скоты в оборот возьмут».

Дэрри посмотрел на Колдера — и обомлел. Капитан стоял, глядя на своих давешних товарищей и знакомых, сейчас с обнаженным оружием медленно сокращавшим расстояние между ними, и не шевелился. Его лицо разгладилось, почти утратило всякое напряжение, а вместе с ним и жизнь.