Они пробрались через парк, сейчас совершенно безлюдный, к окаймляющей его стене, за которой раскинулся город. Трубы продолжали петь, иногда почти затихая, иногда расходясь до крика и заполняя все пространство вокруг торжественной музыкой. В серебристо-стальной мелодии переплелись гремящий восторг и пылающее ликование, уносящая в полет радость и скованная металлом решимость. Айна увидела, как лицо Александра охватило вдруг странное, пьянящее волнение – охватило и сгинуло, изгнанное болезненной гримасой. Он отвернулся.

Приблизившись к стене и пройдя вдоль ее подножия несколько десятков футов, Гальс остановился и негромко, но вместе с тем отчетливо сказал:

– А вот и мы. Слезай.

Раздался шорох, переходящий в скрипучий треск ломаемого дерева, и из переплетения древесных ветвей на землю спрыгнул человек в зеленом плаще. Айна поняла, кто это, прежде, чем смогла увидеть его лицо, и бросилась навстречу.

– Артур!

– Сестренка! – Артур подхватил ее, заключая в объятия. Затем он отпустил ее и сделал два шага назад, пряча глаза.

– Прости меня, – тихо сказал Артур. – Я тебя не уберег.

О чем он толкует, черт побери? Айна недоуменно нахмурилась.

– Из-за меня ты могла погибнуть, – продолжил брат, по-прежнему избегая встречаться с ней взглядом. Он выглядел усталым и осунувшимся, одежда была грязной и пахла потом, а светлые волосы Артура спутались, как разорванная паутина. – Я завел тебя в ловушку.

– Брось, – недовольно сказала Айна. – Я сама сказала тебе про того человека. И сама пошла за тобой следом. Ты ни в чем не виноват.

– Хорошо. – Артур резко, как-то болезненно кивнул и обернулся к Александру Гальсу, стоявшему на отдалении и бесстрастно наблюдавшему за их встречей. Александр немного приподнял подбородок и встретил взгляд Артура – встретил точно так же, как встречал совсем недавно своим клинком вскинутые мечи. Айна знала, что двое стоящих рядом с ней на этой поляне мужчин всегда были друзьями, но сейчас ей отчего-то сделалось страшно. – Спасибо, – вымолвил Айтверн с явной неохотой.

Александр не произнес в ответ ни единого слова, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Ради нас ты предал своих, – после короткого колебания продолжал Артур. – Что теперь?

– Ничего, – спокойно ответил Гальс. – Никто не знает о том, что я сделал. А если узнает… Джейкоб Эрдер не станет ссориться из-за нескольких убитых солдат и потерявшей свою ценность пленницы с владетельным лордом. Ему нужен я, и нужны мои мечи.

– Значит, – сказал Артур, и голос его был как готовая порваться струна, – ты остаешься предателем. Остаешься клятвопреступником.

– Не тебе решать, какие из клятв истинные, а какие лживые. Не тебе решать, кто предает, а кто остается верен, – отвечал очень усталый человек в черных одеждах, и серые глаза его были как два застывших куска льда. – Я помог твоей сестре, потому что нахожу сделанное Эрдером преступным, идущим против чести. Но своему делу я не изменял. И ты ничего, ровным счетом ничего не знаешь об этом деле, о том, что за ним стоит. Так что не суди опрометчиво.

– Мне достаточно знать то, что я знаю, – ответил Артур, и в его голосе и его глазах ревел, выбрасывая протуберанцы пламени и снопы трещащих искр, огонь ярости. Трубы продолжали греметь далеко за спиной, призывая на войну. Налетел ветер.

– Ничего ты не знаешь, Артур Айтверн, – вздохнул Александр и двинулся обратно в парк. – Прощай. Мне пора в седло. Встретимся в бою – пощады не жди.

Гальс повернулся к ним спиной.

– Так, может, – крикнул ему вслед после короткого колебания Артур, и Айна поняла, что брат готов начать схватку, – так, может, решим все – сейчас?!

Александр Гальс замер и обернулся, внимательно глядя на молодого Айтверна. Айна сжалась, ощутив навалившийся на нее страх. Ей казалось, что между Артуром и Александром сейчас ударит молния.

– Не в этот раз, – сказал граф, медленно качая головой. – До встречи, потомок драконов. Нам еще выпадет шанс скрестить мечи.

– Сколько уже можно терпеть, вразуми вас Создатель! Не кажется ли вам, любезнейший герцог, что время положить конец этому безобразию? Нам пора разойтись по домам! – В гневе Лидия Кинни была особенно хороша. Густые черные волосы разметались по плечам, щеки покрыл румянец, высокая грудь ритмично поднималась в вырезе зеленого платья.

Раймонд Айтверн с некоторым усилием оторвался от созерцания груди графини и вздохнул:

– Прошу простить, моя леди, но вам придется подождать еще немного. Возвращайтесь в бальную залу. Развлекитесь, выпейте вина, послушайте музыку… Потанцуйте с кем-нибудь, наконец. Я не могу вас отпустить.

Графиня театрально топнула ножкой. Приведшие ее сюда королевские гвардейцы обменялись тоскливыми взглядами.

– Герцог! Это уже выходит за всякие границы учтивости. Я, мы все, пришли сюда не для того, чтобы оказаться пленниками. Это, в конце концов, дворец, а не тюрьма. Меня ждут дома муж и ребенок. Почему вы нас задерживаете?

– Потому что так сложились обстоятельства, ваша светлость, – ответил лорд Айтверн, борясь с отчаянным желанием закатить этой надоедливой леди пощечину, лишь бы наконец замолчала. Или же закрыть ее рот страстным поцелуем. Последнее было бы даже лучше – во всяком случае приятнее. Против воли Раймонд улыбнулся, и последнее не укрылось от взгляда Лидии.

– Да вы еще смеетесь надо мной! – вскричала графиня. – Смеетесь! Ну вы и мерзавец! Мой муж вызовет вас на поединок!

– Довольно, – не выдержал Раймонд. – Пусть вызывает, лучше уж драться, чем вас выслушивать. Господа, – обратился он к солдатам, – проводите леди Кинни к остальным гостям. И проследите, чтобы ни в чем себе не отказывала. – Гвардейцы восприняли приказ с явным удовольствием.

В дверях графиня чуть не столкнулась с капитаном Уиланом. Тот торопливо и без особенного изящества поклонился, за что получил в награду пренебрежительное фырканье. Уилан раздраженно дернул головой и, обогнув скорбную процессию, вошел в кабинет лорда-констебля. Швырнул на стол перчатки. Взял с пола первую попавшуюся бутылку и знатно отпил из горлышка.

– Гранвердское, двенадцатого года, – сообщил герцог Айтверн, рассматривая этикетку. – Я таким даже короля не угощаю.

– Ну, значит, хоть на что-то сгодилось, – бросил Орсон и вновь приложился к бутылке. Крякнул. Утер губы. – Получается так… Посты я все обошел, на стену поднялся. Стоят, как надо, к бою готовы. Терхол им там растолковал, чего ждать. – Герцог отрывисто кивнул. – Да только дворяне эти ваши, сэр…

– Они не мои, эти дворяне, – отрезал Раймонд, отрываясь от размышлений. – Они не мои, Орсон. И хотел бы я знать чьи.

– Чьи-то они, конечно, есть… – раздумчиво сказал капитан, подходя к висящей на стене картине. – Понимаете, что здесь происходит, сэр?

Герцог не ответил.

Айтверн и Терхол привели в боевую готовность охранявшие цитадель полки королевской гвардии. Солдаты были готовы к отражению штурма, только маловато их оказалось… Впрочем, оборона не нападение, должно хватить. Терхол отправил своих людей со срочным приказом в казармы поднимать столичный гарнизон. Роты городской стражи должны были взяться за оружие и смять с тыла мятежников, когда – и если – те все-таки подойдут к замку.

Интересно, на что все же надеются Эрдер и его присные? Начинать сражение на тех позициях, что им достались, – полное безумие. Королевский замок не взять с наскока, да еще тогда, когда в Тимлейне хватает верных престолу войск. Все это выглядело настолько сумасбродным, что не могло не настораживать. Повелитель Севера прежде никогда не производил впечатления глупца и не мог начать заведомо провальную игру. Было тут нечто еще, но Раймонд никак не мог понять, что же именно.

Возможно, заговор шире, чем кажется? Они до сих пор не узнали, кто еще из дворян примкнул к нему. Но сейчас в замке собралось немало владетельных господ… Именно поэтому Айтверн и приказал перекрыть все выходы из крепости и запретить придворным расходиться. Среди них вполне могли найтись сторонники мятежа – а значит, не следовало давать им возможности поднять свои расквартированные в Тимлейне дружины. А еще Артур… К тому времени, как мост был поднят, а ворота – заперты, его в цитадели уже не нашлось, хотя посланные Раймондом слуги сбились с ног, ища молодого наследника.