Дерек с трудом подавил в себе желание схватиться за голову.

— Дура, — еле слышно промолвил он. — Господи, прости меня, ну какая же дура!

Ему захотелось стукнуть кулаком обо что-то твердое, да посильнее. Но Дерек просто сунул записку в карман сюртука и пошел за пальто.

Никаких библиотек в Хануме сроду не было, в этом городишке и книг-то не читали. Аурика надеялась таким наивным образом сбить со следа погоню. «Дура, дура!» — повторял Дерек, копаясь в сундуках артефакторов в поисках одной очень полезной вещи.

Куда она подалась? Одна, зимой, почти без денег…

Он вдруг поймал себя на мысли о том, что вполне понимает, почему Аурика подалась в бега. В городе бродит упырь, а его невидимый хозяин плетет свои замыслы, как паук — паутину. С Аурикой говорят мертвые, и если раньше она старалась сохранять себя в прежних рамках, то теперь ее талант волей-неволей начинает развиваться, и это ее страшит не меньше упыря. Вдобавок ее работодатель начал распускать руки. Приснилось ему, ага. Раздевайся да ложись, а утром скажет, что не было ничего, бывшая жена приснилась. По старой привычке исполнил супружеский долг, не приходя в себя. Хорош работодатель, ничего не скажешь. Лучше держаться подальше от всего этого.

Артефакт под названием «Разрывник» выглядел, как большая серебряная монета. Дерек взвесил его на ладони: мощная штука и хорошо заряжена. Если бросить ее под ноги, то откроется разрыв в пространстве, и тогда можно шагнуть в него и оказаться рядом с тем, с кем нужно.

Ему хотелось верить, что он успеет. Что ничего непоправимого не произошло.

— Аурика вин Селлан, — вздохнув, произнес Дерек и швырнул монету на пол.

Когда пассажирский дилижанс покинул Эверфорт и устремился на юг, Аурика вздохнула с облегчением. Вчера утром Дерек оставил ей денег — на всякий случай, так он выразился, — и этого вполне хватило на то, чтоб купить билет и начать новую жизнь на новом месте.

Ей в самом деле стало легче дышать. Аурика с трудом представляла, чем будет заниматься в Таммербро, одном из самых крупных городов Хаомы, но ее уверенность в том, что все будет в порядке, крепла с каждой новой милей. Подальше от медведей-оборотней и мертвых девушек, подальше от вампиров и бунтарей! Она сможет устроиться секретарем или гувернанткой, пойдет мыть посуду в ресторане или станет сидеть за стойкой регистратора в гостинице. Справится, не пропадет.

«И буду подальше от Дерека Тобби», — закончила Аурика. Сейчас это казалось самым главным.

Минувшей ночью все было спокойно — поначалу. Дерек устроился под одеялом, уткнулся лицом в подушку и заснул, Аурика коротала время за очередным научно-популярным исследованием, часы сперва пробили полночь, потом час ночи, и кошмары, судя по всему, оставили Дерека в покое. Аурика заметила, что на бледном лице ее работодателя даже улыбка появилась, — значит, все хорошо. Если так пойдет и дальше, скоро они расстанутся.

Аурика и сама не поняла, как так вышло, что книга улетела на пол, а ее саму просто-напросто сгребли в объятия — поцелуй был в точности таким, как его описывали в книгах, нежным и обжигающим. Вот только он был неправильным. Его не должно было случиться… Этот поцелуй до сих пор горел у нее на губах. Словно печать поставили.

В дилижансе, кроме нее, было еще два пассажира: седой старик-адвокат и его помощник. При посадке они обменялись с Аурикой приветствиями и с тех пор сохраняли важное молчание. Это вполне устраивало ее, она не любила дорожных разговоров и спокойно погрузилась в созерцание пейзажа за окном. Мимо пролетали мрачные еловые леса и сонные деревушки, оставались позади поля и застывшие озера, и Аурика подумала, что приняла правильное решение.

Вдалеке мелькнула белая струйка ледяного пара. Очередная марьва проплыла над землей, взвилась вверх, выше деревьев и рухнула в снег. Аурика отвернулась и стала с преувеличенным вниманием рассматривать собственные перчатки.

Дорога казалась спокойной и предсказуемой — так, во всяком случае, следовало из расписания в сопроводительном листе, который прилагался к билету. В семь вечера дилижанс останавливался в поселке Бриуотер, чтобы пассажиры могли поужинать и отдохнуть, а затем в десять вечера отправлялся в ночной путь, чтоб ранним утром прибыть в Таммербро. Но когда снежная дорога ворвалась в еловый лес — темный, полный каких-то тревожных звуков, Аурика испуганно убрала листок и впервые подумала, что все-таки поступила глупо.

Ей следовало написать правду о том, куда она едет. Не думать о том, как сбить со следа возможную погоню, а просто написать правду.

— Не стоит так волноваться, барышня, — подал голос адвокат, должно быть заметивший, что попутчица побледнела. — Эта дорога — одна из самых спокойных в Хаоме. — Так пишут в «Хаомийском зеркале», а эта газета врать не станет.

Аурика могла бы с ним поспорить. Лес теперь казался ненастоящим — грубо намалеванной декорацией, ловушкой, которую установили неведомые пугающие существа. Вот среди стволов мелькнула какая-то тень, вот через дорогу перебежал кто-то неразличимый, а потом где-то совсем рядом завизжали так, что Аурика вцепилась в скамью и зажмурилась.

— Рысь, — со знанием дела заметил помощник адвоката. — Здесь их полно, как раз зимний гон начинается.

Больше он ничего не сказал: все буквально завертелось в водовороте событий.

Дилижанс затормозил настолько резко, что Аурика слетела со скамьи и уткнулась носом в серебряную пуговицу на пальто молодого человека. Лицо пронзило болью. Захрипели кони, дилижанс дернуло сперва в одну сторону, потом в другую, и она услышала какие-то хлопки.

Открылась дверь, в салон ворвался свежий морозный воздух, и снова послышались хлопки. На голову Аурики плеснуло чем-то горячим, красным, пахнущим медью.

Приподняв голову, Аурика с какой-то ленивой отстраненностью поняла три вещи: адвокат убит выстрелом в грудь на белом шарфе старика расцвела уродливая красная роза с черной бахромой по краям, его помощнику разворотило все лицо таким же выстрелом, и сейчас голова Аурики была в его крови. Все произошло в считаные секунды.

В ушах шумело. «Я все-таки зря уехала из Эверфорта, — обреченно подумала Аурика. — Какая же я дура…»

А в следующий миг ее уже выволокли из дилижанса и швырнули в сугроб на обочине. Несколько невероятно долгих минут она не могла поверить в то, что это не сон, что все происходит на самом деле. Трое верзил обшаривали почтовый сундук в поисках денег, еще один рылся в вещах адвоката и его помощника, бессовестно выворачивая содержимое саквояжей и карманов мертвецов. Кучер и его сменщик были мертвы, их тела валялись в снегу и казались какими-то ненастоящими, неправильными. Словно кто-то выбросил сломанных кукол.

Аурика читала о жестоких ограблениях почтовых дилижансов, но ведь этого не могло быть. С ней не могло такого случиться.

«Могло, — подумала она. — Могло и случилось».

— Баба, — хищно заметил один из нападавших и сплюнул в снег. — Братишки, я первый буду.

Его товарищ, который теперь шарил по карманам убитого кучера, ухмыльнулся и посмотрел на Аурику так, что она застыла на месте. Секунду назад ей хотелось сбежать, по крайней мере, попытаться это сделать, но теперь Аурику буквально парализовало от ужаса. «Беги, беги, беги!» — стучало в ушах, голос мертвой Эммы захлебывался в панике, но Аурика сейчас не могла даже пошевелиться, не то что бежать. Да и далеко ли она убежит по сугробам?

— Жирно будет, — ответил бандит, вышедший из дилижанса с саквояжем адвоката, и передразнил: — «Я пе-э-эрвый!» Приведем ее на место, а там жребий кинем. Кто, когда и сколько раз.

Черноволосый, смуглый, с какими-то необычно длинными руками, он был больше похож на демона, чем на человека. Опустив саквояж на землю, он рывком выдернул Аурику из сугроба, поставил на ноги и, запустив руку под расстегнувшуюся шубку, нашарил грудь. Ненависть, ужас и отчаяние стали настолько глубокими и пронзительными, что придали Аурике сил, — настолько, что она хлестнула бандита по лицу и рванулась в сторону.