Робот не отреагировал. Шон осторожно положил подрывной пульт на перила крыльца, растопырил руки, слегка присел, сказал:

— Хорошая собачка…

И внезапно бросился на робота, заключив его в объятия. Страшно захрустел, захрипел и осел на пластиковый пол, пронзенный двумя стальными лезвиями: одним в печень, другим — в горло.

Питер понял три вещи. Во-первых, в ноги этого робота встроены выдвигающиеся клинки. Во-вторых, робот то ли ничего не знает о трех законах робототехники, то ли просто не считает нужным им подчиняться. И, в-третьих, этот робот — слишком опасный противник, чтобы выходить на него без бластера или, на худой конец, эльфийского гранатомета.

Шон согнулся, захрипел, забулькал перерезанным горлом и осел на пол. Робот перепрыгнул через него, приземлился на согнутые конечности, упруго оттолкнулся и спрыгнул с невысокой лестницы. Спрыгнул не разворачиваясь, боком вперед. И неторопливо затрусил куда-то вдаль.

Шон захрипел и забулькал еще сильнее, забился в судорогах и вдруг резко затих. Питер перевел взгляд на робота. Тот отбежал от крыльца шагов на пятьдесят (человеческих шагов, не роботовых), остановился, присел, положил фугас на землю и потрусил назад, разматывая проволоку. При этом робот не разворачивался, похоже, у этого робота нет ни передней, ни задней стороны, ему все равно, куда двигаться.

— Разминирование путем уничтожения, — сказал Хайрам.

— Дай-то боги, — сказал Питер.

Хайрам угадал. Когда проволока размоталась до конца и натянулась, робот сунул конец проволоки в разъем на своем теле, и фугас рванул. По ушам ударило взрывной волной, взметнулась пыль, с неба посыпались комья земли. Некоторые комья падали прямо на робота, он не пытался от них увернуться, он вообще не обращал внимания на них.

Все той же неспешной трусцой робот подбежал к крыльцу, одним прыжком запрыгнул на веранду и остановился. Несколько секунд он стоял, как бы размышляя, Питер почувствовал, как по спине стекает холодный пот. А потом робот внезапно произнес хриплым и шипящим нечеловеческим голосом:

— Так нельзя. Нельзя так делать.

И потрусил в дом, перепрыгнув через тело Шона и аккуратно обогнув Хайрама и Питера, которые застыли на месте, как соляные столбы из древней эпохи. Судя по звукам, робот вернулся в гостиную, оттуда донеслось постукивание, шуршание, а затем наступила тишина.

Питер и Хайрам стояли на крыльце. Питер видел, как по лицу Хайрама стекают капли пота, как подергивается уголок его рта, и понимал, что сам выглядит не лучше. На месте Шона мог оказаться любой из них. Кто мог подумать, что здесь окажется настоящий боевой робот?!

— Ну что ж, — сказал Питер. — Теперь мы с тобой знаем, что боевые роботы древних — это не сказки.

Хайрам посмотрел на Питера изумленно и сказал:

— У вас стальные нервы, святой отец.

Питер поднял руку на уровень глаз и растопырил пальцы. Стало видно, что они дрожат.

— Ты мне льстишь, — сказал Питер. — Ладно, хватит на сегодня. Пойдем отсюда, выкурим по косяку. А еще лучше — по затяжке опиума.

— Мы же позавчера курили! — воскликнул Хайрам.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать, — сказал Питер. — Их нельзя нарушать каждый день, но иногда надо. Сегодня, например. Поверь мне, Хайрам, я знаю, что говорю. Это сейчас ты нормально разговариваешь и почти не трясешься, но это только пока боевое возбуждение не схлынуло. Короче, считай, что это приказ.

— Как вам угодно, ваше преосвященство, — сказал Хайрам.

И они пошли в лагерь.

Они сидели в вигваме, а вернее, не сидели, а лежали, каждый на своем месте, глядели в конусообразный кожаный потолок и лениво переговаривались. Опиум сделал свое дело, потрясение отступило, так и не превратившись в настоящий шок. Страшная и нелепая смерть Шона стала чем-то далеким и не то чтобы незначительным, но не задевающим в душе никаких значимых струн. Теперь о ней можно было говорить спокойно, не передергиваясь.

— Если честно, мне Шон не нравился, — сказал Хайрам. — Он был какой-то слишком нервный и злой. Хотя я понимаю, святой отец, вы считаете доброту пороком…

— Это да, — сказал Питер. — Доброта — это порок, ты прав. Но чрезмерное зло — тоже порок. Есть древняя легенда о Темной Стороне Силы… Впрочем, это длинная история, ну ее. Шон ушел в лучший мир, а нам надо продолжать расхлебывать кашу. Я вот о чем думаю. Робот прятался в подвале, ты согласен?

— Согласен, — кивнул Хайрам. — Больше ему негде было прятаться, мы все обшарили.

— Да, больше негде, — согласился Питер. — А какую задачу, по-твоему, выполняет этот робот?

— Не пустить нас в подвал, — ответил Хайрам. — Он как сторожевой пес, он охраняет то, что ему поручено. Пока опасности нет — сидит себе в конуре, а как появился вор — отгоняет. А если вор показался опасным — убивает.

— Все правильно, — сказал Питер. — Я оцениваю ситуацию точно так же. Обрати внимание, робот охраняет только подвал. Когда мы лазили по дому, собирали артефакты, вскрывали пол, робот не счел это угрозой. Но стоило нам попытаться проникнуть вниз… А теперь вопрос, Хайрам: как он определил, что мы собираемся взорвать пол?

— Элементарно, — ответил Хайрам. — Робот знает, что такое кумулятивный заряд и насколько он опасен. Робот знал, что мы не будем взрывать заряд, пока не отойдем в безопасное место. Когда он увидел, что мы отходим, разматывая за собой проволоку, он понял, что ждать больше нельзя.

— Это я понимаю, — сказал Питер. — Я другого не понимаю — как он увидел, что мы отходим? Как можно видеть сквозь стальную плиту?

— Сквозь сталь можно слышать, — сказал Хайрам. — Если уши робота достаточно чувствительны, он мог воспользоваться ими вместо глаз.

— Действительно, — сказал Питер. — Странно, такое простое решение мне в голову не пришло, у меня была другая идея. Но это легко проверить. Пойдем прямо сейчас?

— Ничего, что мы упоротые? — спросил Хайрам.

— Ничего, — ответил Питер. — Как раз то что надо, в таком состоянии мозги лучше всего работают. Столичные поэты свои стихи только так сочиняют. Главное — не слишком увлекаться. Но нам с тобой это не грозит.

Они вышли на улицу.

— Гляди, сейчас костер зажгут, — сказал Питер. — Пойдем, отдадим Шону последние почести.

Они подошли к погребальному костру. При виде господ орки расступились, освобождая место в живом кольце.

— Давай, дерево, зажигай! — обратился Питер к Топорищу Пополам.

Посмотрел в другую сторону и увидел, что рядом с ним стоит Серый Суслик.

— Видишь, Суслик, боги за тебя отомстили, — сказал Питер.

Серый Суслик рассеянно кивнул и спросил:

— Как он умер?

— «Как он умер, святой отец» надо говорить! — поправил полукровку Хайрам.

Питер безразлично махнул рукой, дескать, не придирайся к мелочам.

— Умер он от нелепой случайности, — сказал Питер. — А большего тебе знать не положено. Тебе и спрашивать не положено было.

Взгляд Серого Суслика вспыхнул ненавистью, Питер едва сдержался, чтобы не отшатнуться испуганно.

— Не надо корчить такую морду, Суслик, — сказал Питер. — Тебе она не подходит. Не положено тебе ненавидеть высокорожденного. Знаешь, почему ты все еще жив? Потому что я поклялся трем богам сохранять твою жизнь. И, знаешь, я начинаю жалеть, что поклялся.

Серый Суслик отвернулся и пошел прочь. Питер дождался, когда он отойдет достаточно далеко, и поманил к себе Топорище Пополам. Когда орк приблизился, Питер сказал ему:

— Присматривай за полукровкой. Если сбежит или учудит чего — убью страшной смертью.

Топорище Пополам согнулся в низком поклоне, распрямился и ответил:

— Конечно, отец высокорожденных. За ним постоянно следят, отец высокорожденных. Не волнуйтесь, отец высокорожденных, все под контролем.

— Вижу я, как все под контролем, — проворчал Питер. — Сам уже успел слов ученых нахвататься от грязнокровки мерзкого. Под контролем… Поменьше с ним разговаривай, а то еще совратит тебя…