Что касается короля Дунстана, тот и вовсе не стал извлекать из ножен клинка. Повелитель Регеда стоял напротив чудовища, задумчиво глядя тому прямо в яростные вертикальные зрачки. На мгновение они застыли друг против друга, неподвижные, а потом виверна с утробным рыком рванулась вперед. Мертвый король не отступил и тогда. Вскинул руку с разом удлинившимися пальцами, небрежно ими щелкнул — и Гарет ощутил, как сдвинулись, сплетаясь штопором, потоки Силы. Заклинание, брошенное Дунстаном, было мощным, изящным и эффективным. Отец никогда не учил Гарета ничему подобному.

Виверна рухнула, так и не успев добраться до Кольдинга. Тварь упала на брусчатку, подгребая под себя лапы и свернув крылья, тяжело захрипела, будто ей перебили хребет. Полная острых зубов пасть наполнилась кровью, хвост, больше не способный пошевелиться, бессильно обвис, пламенные глаза глядели с бессильной яростью.

— Это все, чем ты располагаешь, Айдан?! — крикнул Дунстан в осеннюю хмарь. — Я не больно-то впечатлен!

Чудовище сделало усилие, поползло вперед, с трудом шевеля лапами и приподняв крылья, но Дунстан уже оказался рядом, наконец извлекая из ножен клинок. Меч свистнул, безошибочно и ловко находя цель. Острие меча погрузилось прямо в широко распахнутый глаз, мертвый король напряг плечо, погружая оружие по самую рукоять, хлынула белесая жидкость, похожая на расплавленное стекло. Виверна сумасшедше взвизгнула, так яростно и вместе с тем напугано, что у Гарета невольно защемило сердце, в последний раз ударила когтистой лапой, а потом исчезла, растворяясь черной дымкой. Меч Дунстана остался совершенно чистым, и мертвый король небрежно взмахнул им, вкладывая обратно в ножны.

— Мой государь, — пролепетала, впечатленная, Анвин. — Вы всемогущи.

— Пустое, — отмахнулся Кольдинг. — Изучил парочку трюков. Надеюсь, их хватит.

Пользуясь случаем, Гарет наконец смог оглядеться. Они действительно оказались на просторном крепостном дворе, по которому, по-видимому, только что прокатилось сражение. Посмотрев себе за спину, Гарет увидел солдат, столпившихся на ступенях, ведущих ко входу в донжон. Он различил две толпы. Одна группа, численностью в несколько сотен, напирала снизу, ощетинившись оружием, в то время как их противники заняли позицию возле дверей, навалив горой мебель, диваны и столы, и смыкая щиты. Солдаты толпились и по разным углам двора, а также занимали крепостные стены. Ввиду сходства доспехов Гарет не мог разобрать, кто из них мертвый и приведен Айданом Бирном, а кто живой и защищает замок.

Раздался крик — похоже, лучники их заметили и сочли опасными. Стрелы ударили градом, но Дунстан крутанулся вокруг своей оси, взмахнув руками и вздымая полы плаща, и ни одна из выпущенных со стен стрел до него долетела. Гарет так и не понял, куда они подевались — ему показалось, что просто исчезли.

— Дурной прием, — уронил Дунстан. — Плохо вы встречаете своего короля.

— Возможно, сударь, вам понравится иная встреча?! — взлетел и упал крик.

Гарет увидел этого человека только сейчас — их разделяло меньше сотни шагов, но до того он был неразличим, будто скрытый мороком. Высокий, крепкого телосложения, в черных сапогах до колена, в черном плаще, и черные волосы едва не доходят до плеч. Разумеется, Гарет узнал его — помогло видение, пришедшее к нему в темном коридоре, куда он и его спутники попали, сбежав из деревни Лейсен. Айдан Бирн, конечно, изменился за прошедшие годы — добавилось морщин, резче обозначились и без того будто рубленые черты, заострился крючковатый, похожий на птичий клюв нос. В остальном он остался собой. Некромант стоял, широко расставив ноги, у пояса виднелась рукоятка меча, в ладонях — флейта, чей облик был Гарету тоже знаком, еще по стычке в трактире.

Рядом с чародеем, выставив перед собой окровавленную саблю, застыла молодая женщина, чей облик был памятен Гарету по самым давним, детским воспоминаниям. Последний лорд Крейтон едва сдержал крик. Леди Элена Крейтон выглядела моложе, чем даже когда напевала ему колыбельные песни — она не только возвратила себе человеческое лицо, но и обратилась в ту самую юную девушку, которую он видел рядом с Дунстаном, Айданом и собственным отцом во все том же видении, подарившем ему подробности давнего ритуала.

Айдан Бирн издевательски поклонился, крутанул между пальцев флейту Клэг:

— Мой король, я уж думал, вы не осмелитесь нас навестить.

— Плохого же вы в таком случае обо мне мнения, мастер Бирн — считаете распоследним трусом, — небрежно откликнулся Дунстан, а затем его тон сделался жестким: — Отдай мне эту штуку, парень. По закону она принадлежит мне.

Не похоже, чтобы его слова произвели впечатление на некроманта.

— О каком таком законе вы здесь толкуете, милорд? — спросил Айдан, подняв брови.

— О законе людском и небесном, согласно которому я являюсь повелителем Регеда.

— Являлись прежде, три года назад, — поправил его Айдан с насмешливой учтивостью. — Пока не изволили умереть. Теперь вы точно такой же покойник, как и все, собравшиеся тут, и склонитесь предо мной или погибнете окончательно. Или думаете, я позволю вам обрушить наш мир в Бездну? Не дождетесь, любезный. А если пожелали забрать себе Клэг… что ж, подойдите и попробуйте, коли силенок достанет.

— Попробую, — в тон ему ответил Дунстан. — Мне не сложно.

— Гарет, — отчетливо и резко сказала леди Элена. Ее глаза смотрели на юношу упор, и ему внезапно сделалось нечем дышать. Вспомнилась их короткая схватка и острие клинка, выпустившего ему кишки. Похолодело в животе. — Ты не должен оставаться вместе с Дунстаном, он принесет миру неисчислимые беды. Куда больше несчастий, чем он уже принес ранее! Оставь этого безумца, пока не сделалось слишком поздно.

— Не слушай ее, — поспешно зашептала ему в уши Анвин. — Ты же помнишь, что она с тобой сделала. Неужели ты послушаешься? Неужели ты с ней пойдешь? Наплюешь, забудешь… Отвергнешь все то, что у нас может случиться… отвергнешь нас?

— Не бойся, — насилу вывернулся из ее объятий Гарет. — Не оставлю. — Он встал рядом с королем Дунстаном, крепко держа меч и пристально глядя на женщину, которую некогда считал самым близким, самым родным человеком на свете. — Боюсь, вы утратили право на мою верность, сударыня, — сказал он, надеясь, что эти слова прозвучали достаточно решительно.

Лицо Элены исказилось короткой судорогой, но Гарет уже не смотрел на нее, поспешно отвел взгляд. Видеть ее было — все равно что добровольно всадить нож в собственное сердце. Память о прикосновении нежных рук, о тихом голосе, рассказывавшем некогда сказки, на части рвала ему сердце. Сделалось очень жалко, что все закончилось и уже никогда не возвратится снова.

Айдан поднес флейту к губам. Заиграл — пальцы так и заплясали вдоль нее, искусные, ловкие. Музыка рванулась, в одно-единственное мгновение наполнив собой пропитанный смертью, заваленный трупами крепостной двор. Закованные в броню солдаты, до того толпившиеся где-то позади, внезапно приблизились, оказались на расстоянии всего нескольких десятков футов, словно притянутые магической силой. Гарет видел бескровные бледные лица, лишенные даже намека на человеческие чувства. Со свистом взметнулись клинки.

Дунстан Кольдинг рассмеялся — легко, задиристо, чистым смехом совсем молодого человека. Снова щелкнул пальцами — и Гарет ощутил, как опять приходит в движение Сила. Он узнал заклинание — то самое, сотворенное им в Акарсайде, уничтожившее за раз несколько сотен одержимых, подчиненных магии Клэг. Тогда оно далось Гарету с изрядным трудом, едва не вышибло дух из его тела, заставило сутки проваляться в беспамятстве. Король Дунстан применял ту же самую магию с филигранной легкостью — Гарет чувствовал, как потоки магии мягко сплетаются, подчиненные его воли.

Айдан направил против него, наверно, сразу сотню или две своих солдат. Все в доспехах, панцирях, кольчугах, при мечах, топорах или алебардах. В обычных обстоятельствах такая толпа смяла бы их троих, не пройди и минуты — но сейчас Дунстан творил свое заклинание, и неживые воины Айдана Бирна прямо на глазах застывали, обращались в каменные статуи, утрачивали имевшееся у них подобие жизни, рассыпались грудой осколков. Разлеталось пылью оружие, лопалась со звоном броня, теряли отчетливость очертаний лица. Пели стрелы — но ни одна из них не достигала цели.