— Да, Соль Вэра, именно так. Конечно, опытного дракона подобным образом не взять, но те, что помоложе, незнакомые еще с вашей натурой… те попадались даже в грубо расставленные силки. Единичные случаи еще можно было списать на стечение обстоятельств и глупость пострадавших, но когда молодые драконы начали пропадать один за другим, старшие заволновались…

— Надо лучше детей воспитывать, — высказался Дэр, — чтобы не совались куда не положено.

— Оно конечно. Если бы знать, где упасть, так не соломки, а пуховых перин бы постлал, но не о том речь, — сказал Триан. Он смотрел на развалины, на сияющего на солнце дракона, и лицо его было серьезно. — Я уже сказал, что драконы были очень сильны.

— Кто-то придумал, как использовать их мощь? — спросила Вера, потому что такой вывод напрашивался первым, и он кивнул.

— Этот кто-то первым сообразил, что сила дракона не зависит от его физического воплощения. Сейчас она, — Триан указал на громадный искристый силуэт над замком, — слабее самого неумелого из ваших учеников, Соль Вэра.

— Я догадываюсь почему, но лучше ты скажи сам.

— К этому я и веду. Тогда… — Триан посмотрел в сторону, — нашлись многие, желавшие испытать себя. Победить дракона. Этих историй и по сию пору сохранилось несчетное множество, и все об одном: поехал храбрый рыцарь или волшебник, а лучше — два в одном, нашел зловредного дракона, в долгой схватке одолел его и завладел сокровищами.

— А как же прекрасная пленница? — не удержался Лио.

— Она шла в довесок, если вообще существовала. И сокровища — это не злато-серебро, а…

— Сила дракона? — перебила Вера.

— Ну да, — Триан улыбнулся уголком рта. — Они ведь не как вы. Если убить вашего волшебника, его дух улетучится, а сила развеется, едва только тело перестанет подавать признаки жизни. Ваша магия привязана к вашим несовершенным оболочкам, и это ваша беда. И ваше спасение.

— У драконов, надо думать, дело обстояло с точностью до наоборот? — спросила она, отметив про себя, что он заговорил как-то странно, прежний сказочник никогда так не выражался. — Ты сказал, они могли принимать разные обличья… Арлис ведь упоминал о том же самом! Значит, форма для них не важна, а магия связана не с телом, а с духом, так?

— Именно, Соль Вэра. А вы лучше меня знаете, что дух можно пленить.

— Пленить… и использовать, ты на это намекаешь? Этот замок… артефакт…

Вера сжала пальцами виски.

— Скольких же он убил? — тихо спросила Шегарин.

— Очень и очень многих, — ответил Триан.

— И заключил… в какой-то предмет?

— Ну да. Назвал его не без насмешки — Яйцо дракона, — улыбнулся он. — И не ошибся…

— Я тебя совсем не понимаю! — нахмурилась Вера. — Ты не мог бы выражаться яснее?

— Куда же яснее? Ах да, я все время забываю, что вы ничего не знаете о драконах! — спохватился Триан. — Понимаете, убить дракона невозможно. Пленить дух и пользоваться его силой — да, при определенной сноровке получится, но если дух вырвется на волю, обратно ты его не загонишь. Во всяком случае, нынешним вашим волшебникам, даже если они станут работать в связке, как вы с Гайя, это не удастся.

— Ран говорит, что видел, как улетали духи драконов, и произошло это после того, как я разрушила защиту замка. А как же этот? То есть эта, — она указала на сверкающего зверя. — Ты сказал, что она уже не жива? Но она ведь и не дух!

— Это только до поры до времени… которого остается все меньше и меньше, — ответил Триан. — Как только солнце поднимется вон над той вершиной, одним драконом на этой земле станет меньше.

— Но почему? — с жадным любопытством спросила Шегарин. — Сейчас она вполне материальна, это видно… Неужели тот древний маг сумел поработить живого дракона? И довел его дух до полного истощения, когда использовал его силу для создания школы Примирения?

— Сразу видно, вы в этом разбираетесь, госпожа, — улыбнулся он. — Именно так. Он нашел дракона — но не совсем живого, — и при помощи тех духов, которых уже держал в заточении, сумел обуздать и его… то есть ее физическое воплощение.

Вера поразмыслила, потом спросила:

— Ты сказал, «не совсем живого»… Артефакт носил название Яйца дракона. Означает ли это, что волшебник отыскал настоящее драконье яйцо с зародышем и наложил на него лапу?

— Если очень грубо, то это так, — кивнул Триан. Улыбки на его лице больше не было. — Драконы ведь и размножаются не так, как вы…

— А как же предок Императора? — задал резонный вопрос Лио.

— В телесном воплощении он распрекрасно сходился с вашими женщинами, и, уверяю, так и есть: именно при нем начала зарождаться Империя в том виде, в каком она существует и по сию пору.

«И пусть дальше уверяет, что драконы в наши дела не вмешиваются!» — подумала Вера.

— Так старая знать — это потомки драконов? — спросил вдруг Ран.

— В большинстве своем, — кивнул Триан. — Айярей, Гайяри, — эти точно. Можно еще пару десятков фамилий припомнить. Есть, конечно, и те, в ком этой крови почти не осталось, но у большинства она все еще очень сильна!

— Ну правильно, старая знать ведь старается заключать браки в своем кругу, — пробормотала Вера, — но при этом семьи не выродились, детей по-прежнему много, причем здоровых и одаренных магией. Если дело в драконьей крови, то можно только поблагодарить за такое…

— Шеганаи — тоже того же корня, — сказал он. — Как звучало имя их родоначальника или родоначальницы, уже не узнать — слишком сильно его переиначили, когда стремились избавиться от всего, что связывало их с людьми, но факт есть факт.

— А как же мы? — обиженно спросил Дэр.

— И с вами та же история, — заверил Триан.

— Но из-за чего случился раскол? — гнула свою линию Шегарин. Глаза у нее разгорелись от любопытства и сверкали едва ли не ярче ледяной чешуи дракона.

— Эх, госпожа, если начать припоминать все, что к нему привело, я не управлюсь не то что к нынешнему вечеру, а даже и к следующему! А солнце уже высоко, — он взглянул вверх. — И рассказать осталось всего ничего. Вы угадали, госпожа: тот волшебник сумел отыскать то, что еще только должно было стать драконом — не яйцо в привычном вам смысле слова, не кладку вроде птичьей или ящеричьей, но зародыш, хорошо защищенный от внешних воздействий…

— Энергетический кокон! — вырвалось у Веры. — Он каким-то образом ухитрился потом растянуть его на весь замок?

— Именно так, — кивнул Триан. — Говорю же, драконы размножаются иначе. Это даже нельзя назвать зародышем в прямом смысле слова: никакой там крохотной ящерки, плавающей внутри яйца. Это нечто нематериальное, созданное из идей и чаяний родителей — а их может быть больше двух, равно как и один-единственный дракон способен создать потомка, — их предпочтений и умений, силы и знаний… И неизвестно, когда появится на свет новое существо: может быть, завтра, а может быть, спустя несколько веков, причем все это время оно будет вбирать ощущения и магию из окружающего мира.

Он помолчал, потом добавил:

— Бывает, из такого вот яйца выходит уже полностью сформировавшаяся особь, а бывает — совершеннейшее дитя.

— А что случилось с этой? — тут же спросила Вера. — Я понимаю, почему можно назвать не вполне живым еще не появившееся на свет существо, но почему ты сказал об уже… гм… вылупившейся драконице, что она не вполне жива?

— Вы же умная женщина, Соль Вэра, — усмехнулся он, — неужели не догадаетесь сами?

— Попробую по меньшей мере… Если тот волшебник жил в незапамятные времена, потом был убит или заточен — но к этому мы вернемся позже, — то с его смертью артефакт был утрачен, верно? Неизвестно, где он находился до недавнего времени, но раз драконица… м-м-м… воплотилась только сейчас, вероятно, она попросту не могла этого сделать, равно как не могли улететь духи прочих драконов… — Она помолчала и продолжила: — И все это время она впитывала сведения о происходящем снаружи, так? А если нет, это еще хуже — вечность наедине с собой…

— Такого никому не пожелаешь, — негромко сказала Шегарин. — Она наконец смогла пробить скорлупу заклятий, но уже не хочет жить. Ей незачем, она постарела, не успев повзрослеть. И, должно быть, разочаровалась в этом мире.