– Откуда ты узнал?

– Оттуда, – был ответ. – А много будешь знать, скоро состаришься.

Я повернулась к Агате и приложила палец к губам, мол, хватит болтать.

Шли мы долго, но спрашивать, куда именно, сил уже не было. Только вот вскоре деревья немного поредели, и мы оказались на небольшой полянке.

– Здесь заночуем, – сказал Волк и улегся. – Огня не разводите. Этот лес его не любит.

Я молча кивнула, расседлала коня, обтерла его, как сумела, и задала корма. На ночь привяжу, пусть пасется. Воды бы еще только найти…

– Волк, а ручья тут поблизости нет?

– Есть. Но пить из него не советую.

– Я не нам, а коню.

– Пойдем, провожу, – вздохнул он и поднялся. Агата увязалась за нами, одной ей было страшно.

Ручеек оказался небольшим – тут бил родник, а сам ручей, едва успевший проточить начало русла, тут же разливался и исчезал в траве. Кое-как из шапки удалось напоить Браста, а Волк налакался сам. Впрочем, ему-то что, он ведь здешний!

Вернувшись на полянку, мы с Агатой наскоро перекусили, предложив и Волку, но он только сморщил нос и отвернулся, заявив, что сыт.

Мы кое-как улеглись в обнимку с Агатой: какой смысл дежурить, если рядом лежит Волк? Если ему захочется задрать нас обеих, он это сделает. А если рядом окажется опасность, то всяко услышит и учует ее лучше нашего.

Мне не спалось, все мерещились какие-то шорохи, да еще Браст шумно вздыхал и переступал с места на место, звякал недоуздком, пощипывая траву. Я повернулась, стараясь не разбудить Агату, поняла, что повязка моя съехала, хотела было поправить ее, чтобы не видеть притаившихся в зарослях теней…

Взгляд мой упал на Волка.

На его месте спал, положив руку под голову и поджав босые ноги, человек. Молодой парень, вряд ли старше меня, в кожаной, отороченной серым мехом безрукавке на голое тело и коротких кожаных штанах. Волосы у него были пепельно-русыми и серебрились в тусклом свете убывающей луны.

Я вздрогнула и прикрыла левый глаз рукой. Волк оказался на месте.

«Оборотень…» – подумала я, и меня пробрала дрожь. Но луна ведь не полная! Хотя кто разберет местных обитателей…

– Что не спишь? – негромко спросил Волк, подняв голову.

Вместо ответа я поднялась и подошла к нему поближе.

– Ты же не просто волк, верно? – шепотом спросила я.

– Разглядела? – фыркнул он и сел. – А, чую. Подарочек у тебя имеется…

– Тебя заколдовал кто-то? Или проклял?

– Нет, я таким родился, – ответил он и потянулся. Теперь, вблизи, я разглядела его лицо – грубоватое, не слишком красивое, но по-своему привлекательное. – Такое у нас частенько случается, особенно если девка любит по грибы ходить в самую чащобу. Вот и насобирала… А я, как подрос, сам ушел в лес искать невесту…

– Нашел? – удивившись такой откровенности, спросила я.

– Нашел, – вздохнул Волк, распахнул безрукавку и показал старые белые шрамы на боку. – Это вот она меня приласкала, чтоб не приставал. А это тот, кого она выбрала, вожак стаи. Не сильно подрал, просто проучил, чтобы знал свое место и не лез вперед старших. Я и ушел. Живу себе один.

– А домой почему не вернулся?

– Что там делать? В лесу лучше.

У меня сама собою дернулась рука – погладить густую шерсть на загривке, но я ее остановила, больно уж недобро сощурился Волк.

– А почему ты мне все это рассказываешь?

– Хочется иногда поговорить с человеком, – ответил он, глядя на меня в упор, – а в деревню не пойдешь, меня там давно забыли, пристрелят еще. Мать померла, а больше у меня никого и нету. Ну так… забредет иногда какая-нибудь девица в чащу, да я себя вспомню в детстве, ну и спрячусь в кусты – ни к чему ей такое счастье.

– Так ты… можешь человеком становиться? – помолчав, спросила я.

– Могу. Но не хочу.

– Я из-за капкана спрашиваю: почему ты не мог превратиться и разжать его? Ты сильный, это видно…

– Потому что капкан железный, это раз, – ухмыльнулся он. – И твой бронзовый ножик меня бы не остановил: ты не охотница, точно в сердце или в горло не воткнешь. А и воткнешь, я все одно успею тебя порвать. Был бы он железным, дело другое…

– Я думала, холодного железа только дивный народ боится, – нахмурилась я.

– Все боятся, – вздохнул Волк. – Кто больше, кто меньше. Я, положим, взять железо могу, не обожгусь, даже сумею превратиться, когда оно при мне, но все равно приятного мало. А тут вовсе скверно вышло – мне для превращения перекувырнуться надо, а как тут извернешься? Это два. Ну и сама посуди: мне еще повезло, лапу зажало меж зубьев так, что хоть кости целы остались!

Волк показал мне руку со свежим рваным шрамом на запястье.

– Понимаешь, к чему я клоню? Даже если б я мог обернуться…

– У тебя рука шире, чем волчья лапа, – кивнула я. – Эти зубья могли бы если не кости сломать, так жилы с венами перерезать. И ты бы кровью истек…

– Именно. – Волк ссутулился. – Иди спать. Завтра путь будет неблизкий. И нелегкий.

– Иду…

Я поднялась, а он окликнул вдруг:

– Постой! Я видел, у вас есть хлеб во вьюках… Дай мне ломоть.

– А разве ты можешь его есть?

– Отчего нет? Я же не фея.

Я отрезала Волку румяную горбушку и смотрела, как он медленно ест. Странно это выглядело, если смотреть поочередно то одним, то другим глазом: Волк-человек держал хлеб обеими руками и откусывал понемногу, так же поступал волк, лежа и зажав горбушку передними лапами…

– Я совсем забыл этот вкус, – сказал он, прервавшись.

– Волк… – Я помолчала. – Послушай, мы с сестрой…

– Она тебе не сестра, – тут же перебил он. – Будто я не чую.

– Названой сестрой, если хочешь… Словом, мы идем за человеком, которого забрала фея. Я не знаю, что они от меня потребуют, а спрашивать тут у кого-то – себе дороже.

– И бесполезно к тому же, – вставил Волк. – Я вот не знаю. Я к феям вообще близко не подхожу. К чему ты клонишь?

– К тому, что даже если они учинят какое-то испытание, а мне удастся его пройти, то сами мы отсюда не выберемся. Волк, проводи нас обратно, прошу!

– За твой хлеб… – Он помолчал. – Так и быть, провожу в обмен на желание. Но я все равно пойду только до опушки, дальше мне ходу нет. Буду ждать вас три ночи и три дня, а если не вернетесь – уйду. И коня лучше там же оставьте.

– А что за желание? – опасливо спросила я.

– Если выйдете от фей живыми и с добычей, узнаете.

– А если без добычи?

– Без добычи вы вовсе не выйдете, – ухмыльнулся Волк, отвернулся и мгновенно уснул. Или сделал вид, что уснул.

Я осторожно прокралась к Агате и снова легла.

– О чем вы там шептались? – спросила она меня на ухо.

– Я упрашивала его помочь нам вернуться, если мы сможем выйти из чертогов фей.

– А он?..

– Как все здесь, согласен, только с условиями. И платы требует. А какой – не говорит пока.

– Хорошо бы, он проводил и назад, опять ведь заплутаем, – произнесла Агата чуть громче, явно, чтобы Волк услышал. – С ним не страшно…

«Смотри, вот потребует тебя в жены, будешь знать!» – подумала я и все-таки уснула.

– Вот он, круг фей, – сказал Волк на исходе следующего дня. Мы и сами видели покосившиеся старые камни – такие попадаются и в наших краях. – Дальше идите одни. Я буду ждать здесь, как договорились, а если не вернетесь к исходу третьего дня, уйду.

– Коня только отпусти, хоть повод перекуси, – попросила я, расседлывая Браста. – Не пропадать же ему… Так, может, вернется обратно. Или его кто-нибудь задерет, только он свою жизнь дорого продаст…

Конь согласно фыркнул, собирая мягкими губами хлебные крошки с ладони Агаты.

Волк кивнул.

– Отпущу, конечно, – сказал он. – Идите вон туда, за большой валун. Когда феи появятся, глядите в оба, может, сумеете разглядеть вход.

Я кивнула, и мы с Агатой, проверив, нет ли у нас при себе железа, хлеба или чего-то еще запретного, крадучись пошли вперед.

Уже смеркалось, вечерняя роса на траве переливалась, будто бриллиантовая крошка, хотя луна еще не светила в полную силу, а потом над поляной – над ведьминым кругом – разлился призрачный свет, и мы увидели фей.