– Это потому, что Норвуды озаботились сохранить его?

– Именно так. Уж потомки Короля-чародея знали, что с феями шутки плохи!

– Кого? – удивилась я.

– Неужто ты никогда не слыхала? – удивилась душа шиповника. – Жил когда-то, давным-давно, в незапамятные времена человек по прозвищу Черный герцог. У него имелись счеты с феями: он и сам побывал их пленником, потому как нарушил их планы, да только жена выручила его. Правда, потом он едва сумел спасти ее с маленьким сыном от мести фей. – Куст задумчиво покачал ветвями. – Так вот, он поклялся, что избавит свой край от фей огнем и холодным железом… Это его сына прозвали Королем-чародеем: он видел невидимое, повелевал ветрами, умел говорить с животными, а оборотни служили у него на посылках… А все потому, что родился он в чертогах фей.

– Я никогда даже сказок таких не слышала, – честно сказала я и вдруг подумала вслух: – А что, если феи пришли как раз из тех краев? Что, если Король-чародей и его отец сумели избавиться от них и изгнали на веки вечные?

– Может быть, и так, – кивнул шиповник. – Люди появились немногим позже фей и уж точно не возникли из ниоткуда. И среди этих людей были охотники на фей…

– Норвуды… – пробормотала я.

– Да. Отпрыски корня Короля-чародея. Ну немудрено, что за столько лет все позабылось. – Женщина-шиповник помолчала. – Это земля помнит, а люди…

– Но все же почему к этому месту так тянет фею? Если, вы говорите, она не может сама прикоснуться к источнику силы… Погодите! – Я схватилась за голову. – Сирень сказала, что, если последний Норвуд умрет, защита этого места понемногу разрушится… А тогда… Нет, быть не может!

– Что ты надумала?

– Круг камней – это дверь в тот мир, откуда явились феи, – медленно выговорила я. – Те странные деревья, наверно, сторожат его… И если защита падет, то феи, наверно, смогут вернуться на родину или же сюда проберется… неведомо что! Тогда ясно, почему это место защищают потомки Короля-чародея, наверно, они преследовали фей, но сами вернуться не смогли или же нарочно остались здесь, чтобы охранять дверь с этой стороны! Вы киваете? Но… но если даже я сумела догадаться, то почему не додумался до этого Грегори?!

– Он и так знает, – ответила душа шиповника, – да только считает все это сказками. Он вырос рядом с духами и феями и не считает нас чем-то особенным. Да и в его семье хроники давно стали просто старинными легендами, точно так же как истории о странствиях Создателя сперва превратились в байки, а потом вовсе потеряли первоначальный смысл. Что так смотришь?

– Откуда вы знаете о Создателе? – удивленно спросила я. – Вы же…

– А ты полагаешь, он беседовал только с людьми? – усмехнулась она. – Нет, он говорил и со зверями, и с птицами, и с растениями, с реками и камнями, не делая различий. Земля хранит память об этом… Но мы отвлеклись!

– Да, простите…

– Грегори Норвуд знает, что обязан хранить это место, но не понимает почему, а переубеждать его…

– Да уж, переубедить его получится разве что обухом по лбу, и то обух сломается, – пробормотала я. – Хм, а может, именно поэтому его предки вели такой разгульный образ жизни? Чем больше Норвудов, пусть даже не признанных, тем лучше?

– Конечно. Так же как я, не только прирастая сама, стараюсь дать побольше молодой поросли кругом себя, чтобы та тянулась дальше и дальше, так поступали и они. Вот, наконец, и сошлись последний росток древа Норвудов с отпрыском случайно упавшего семени, – без тени насмешки произнесла душа шиповника. – Как знать, может, это знак судьбы?

– Это уж точно! – Я вскочила. – Ну что ж! Пускай приходит фея, я не отдам ей то, что ей не принадлежит!

– По легенде, что-то вроде этого сказала мать Короля-чародея, когда отправилась за мужем в чертоги фей, – сказала женщина-шиповник. – Ну разве что она собиралась вернуть его.

– Воевать на чужой земле, должно быть, сложнее, чем защищаться на своей, где каждая былинка помогает, и если она справилась с этим, сумею и я, – сказала я. – Пойду, уже вечереет…

– Удачи тебе, – усмехнулась душа шиповника, а я воткнула в волосы упавший мне на ладонь цветок.

На обратном пути я нарочно прошла мимо купы деревьев в центре парка. В самом деле не удавалось различить, что это… Несколько вроде бы походили на дубы, только в наших краях такие не растут, а другие – на яблони. Точно, вон мелкие плоды, это явно дичка! Ну а могучие стволы оплели другие, потоньше, и я никак не могла понять, что это, пока не сообразила – орешник, конечно же! У нашего лесного другой формы листья и орешки не собраны этакими розетками, заморские – те с дубы размером, а орехи не враз расколешь, вот я сразу и не признала.

– Почему же вы молчите? – шепотом спросила я, приложив ладонь к одному из сросшихся стволов.

– А что болтать? – гулко отозвалось вдруг одно из деревьев. – Скрипим помаленьку, как моя прабабка говорила, и на том спасибо…

– Вы нездешние, да?

– Не местные, – буркнуло другое дерево. – Тебе чего нужно?

– Хочу узнать, как избавиться от феи, – честно сказала я. – А вы…

– Наши родители в их чертогах выросли, – усмехнулся дуб. – Ох и попортили же мы им кровушки… Ну а за нами другие пришли, выдавили их прочь!

– Да только здесь тоже присмотр нужен, – добавила яблоня-дичка, и на голову мне упало крохотное зеленое яблочко. – Вот мы и подались от родимых корней в чужую землю. Ну да ничего, еще поскрипим…

– Скажите, я верно поняла… – начала я, но другая яблоня перебила:

– Мы и так все слыхали. Верно. Мы сторожим двери, и не мы одни. Лет прошло уж немало, но на той стороне, чуем, стражи стоят на месте. Там и тут им ничто не грозит, а здесь мы выживаем, как можем.

– Дома и леший поможет, и болотник, – сказал орешник, – все они фей не любят… Здесь их нет, только духи, а от этих помощи всего ничего. Ну уж какая есть!

– Значит, если Норвуд падет, – фраза показалась мне выспренной, как в романе, но я закончила: – Откроются врата?

– Не сразу, но откроются, – прогудел дуб. – Без хозяев мы простоим еще века, если не срубят, а в бесхозном поместье это запросто… На той стороне крепко помнят о феях, встретят их ласково, и они это понимают, сразу-то не кинутся. Сперва выпьют все соки земли до дна – приспособились жить этак, дома они иначе питались, – а потом, набравшись сил, пойдут в атаку, постараются пробиться.

– Окрестные земли умрут, – пояснил орешник. – Высохнут источники и колодцы, увянет трава, погибнут деревья, ну а со зверьем и людьми феи поступят куда проще…

– Осушат, – пробормотала я и встряхнулась. – Ясно, на той стороне им могут дать отпор, но нам в любом случае несдобровать… Ну а раз так, помогите мне спасти хозяина Норвуда!

– Это людское дело, – буркнула яблоня. – Твой мужчина, ты его и спасай.

– Не ворчи, старая, – прошумел другой дуб.

– Сам ты старый пень!

– Прабабка твоя старый пень, а я еще ого-го! Тьфу, опять заморочила… Слушай, девушка, – обратился он ко мне. Интересно, я не различала духов, как у других деревьев в парке, будто эти сами говорили со мной. Ну вот разве что трещины на коре складывались в узоры, напоминающие лица, и только. – Помочь делом мы не можем. Мы – стражи, а звать на выручку тут некого, говорю ведь – нет леших, никого нет… Но возьми на удачу вот это, вдруг пригодится?

В руку мне упал желудь, потом – орешек, а несколько зеленых яблочек я подобрала из травы.

– Герцогиня, мать Короля-чародея, когда-то носила с собой наших прадедов, – сказал орешник. – Мы помним.

– Спасибо. – Я осторожно положила плоды в карман, хотя не представляла, как это может мне помочь. Ну разве что в самом деле как талисман.

– Тебе бы амулет какой раздобыть, – сказала яблоня, – или особую вещь. У герцогини было волшебное зрение, и то чудом спаслась…

– Где же ее возьмешь, такую вещь? – усмехнулась я. – Вернее, в доме их полным-полно, но я их и трогать опасаюсь.

– У нее есть что-то, – выговорил вдруг небольшой росток орешника. – Точно есть, присмотритесь!