— Так много слов, почему бы уже не открыть коробку? — пробормотал кто-то.
— О, да ладно, мог бы уже и привыкнуть. В Палате Сюаньюань всегда перед тем, как показать главный товар, долго болтают не по делу.
— И то верно, — поддакнул кто-то.
Этот разговор показался Мо Жаню забавным, и он повернулся к учителю, чтобы поделиться с ним весельем. Чу Ваньнин сидел сгорбившись, его тонкие пальцы поддерживали лоб, а лицо было бледным, как иней.
— Учитель, что случилось? — обеспокоенно спросил Мо Жань.
— Вдруг... почувствовал себя нехорошо.
— Нехорошо? Вас опять лихорадит? — Мо Жань подошел и прижал руку к его лбу. — Жара нет.
Чу Ваньнин молча покачал головой. Он молчал, но выглядел очень болезненно.
Мо Жань не знал, что делать, поэтому предложил:
— Я налью вам чая, — с этими словами он наполнил чашку горячим чаем и, немного подумав, добавил немного Ароматной росы Тапира.
Лекарства Мастера Ханьлинь были известны по всему миру. После того, как Чу Ваньнин выпил чая с Ароматной Росой Тапира, на его лицо вернулись краски. Он больше не казался таким больным и даже вновь обратил внимание на аукцион. Мо Жань взял чайник и налил ему еще немного чая.
— Палата Сюаньюань не смогла узнать полное название этого божественного оружия, но так как именно сейчас по воле судьбы этот меч вернулся в мир, и на нем сохранился один из символов его прежнего имени, мы дали ему имя Гуйлай, что значит «возвращение».
Наконец, внизу нашелся кто-то, кто не выдержал и крикнул:
— Глава, после стольких слов, может хватит держать нас в напряжении? Открывайте коробку и дайте уже посмотреть, как выглядит это божественное оружие!
Вторая глава Палаты Сюаньюань слегка улыбнулась.
— Бессмертный, не беспокойтесь. По закону мира совершенствующихся после смерти первоначального владельца божественного оружия оно принадлежит его кровным потомкам. Гуйлай был найден в братской могиле, поэтому мы не смогли определить первоначального владельца. Но как только шкатулка будет открыта, каждый сможет высвободить свою духовную энергию, чтобы коснуться его. Если среди вас есть кто-то, кто является кровным родственником первого владельца, божественное оружие ответит ему. Тогда торги будут не нужны, и«возвращение», разумеется, перейдет к нему.
— Ха-ха-ха, разве бывают такие совпадения?
Большинство собравшихся на площади начали смеяться.
— Да, это почти невозможно.
— Но если мы не попробуем, то не узнаем. Можно же испытать удачу.
Вторая Глава, не переставая улыбаться, окинула взглядом людей возле помоста:
— Нет ничего плохого в том, чтобы попытать счастья. А теперь, пожалуйста, внимание. Шкатулка сейчас откроется.
Она щелкнула пальцами, и две ученицы Гуюэе лет пятнадцати взлетели над лотосовым помостом. В нежных, как нефрит, руках они держали по хрустальному ключу, которые бережно вставили в замки с двух сторон шкатулки.
После двух щелчков замок открылся.
Увидев это, Мо Жань вспомнил, как он сам получил Цзяньгуй. Тогда ему было сказано, что открыть шкатулку сможет только тот единственный, с кем его соединяет искренняя взаимная любовь, но почему-то шкатулка открылась в руках Чу Ваньнина.
Окружающие затаили дыхание. Бесчисленные глаза, скрытые под капюшонами, уставились на узкую шкатулку. Крышка медленно открылась, воздух застыл, стал густым и плотным. В торговой палате, заполненной тысячами людей, было так тихо, что можно было расслышать звук, с которым волос упал на каменный пол.
Все взгляды были прикованы к старому оружию в ящике. Жадность, любопытство и надежда...
Когда Мо Жань увидел божественно оружие, он широко открыл глаза и побледнел.
Хотя на протяжении двух жизней, в прошлой и настоящей, ему принадлежали лишь два божественных оружия, ему довелось сойтись в поединке с другими обладателями божественных оружий, коих было больше десяти.
Он думал, что вряд ли Сюаньюань выставит на торги что-то, способное впечатлить его.
Он ошибался.
— Божественное оружие «Гуйлай» — чистый, звонкий голос Второй Главы нарушил тишину. — Модао, длиной сто двадцать сантиметров и шириной в девять сантиметров[81.2]. Без ножен, полностью черный, не отражающий света.
чи 尺 (chǐ) — традиционная китайская мера длины, на протяжении трех с лишним тысяч лет китайской истории ее величина менялась от 22,5 до 34 см. (т.е. 4 чи это от 90 до 138 см). Так как Бугуй — модао, то если взять длину принятую в эпоху Тан — 30 см, то его длина с рукояткой 120 см; цунь 寸 (cùn)— также традиционная мера длины, в 1 чи 10 цуней (т.е. 3 цуня 7 — 10 см), исходя из принятой нами длины в эпоху Тан ширина Бугуя 9 см.
У Мо Жаня дрожали пальцы.
Два слова, застывшие между губами, непроизвольно сорвались с губ:
— Бугуй[81.3]... «Без возврата…»
Он вспомнил о том, что должно было случиться на мосту Биечжу год назад, но не случилось, и теперь не случится никогда.
— Мо Жань, ты получил божественное оружие, почему не хочешь давать ему имя и просишь меня запечатать его?
— Учитель, этому ученику не хватает знаний. Меч можно назвать лишь один раз, вдруг я придумаю что-то глупое и потом пожалею об этом?
— А-Жань, неужели ты так и не придумал имя своему мечу? Мы же не можем постоянно называть его «мечом» или «тесаком», — рассмеялся Ши Мэй.
— Нет проблем, просто мне нужно время подумать. Это божественное оружие, и я хочу дать ему самое лучшее имя в мире. Ведь мой меч этого достоин. Ха-ха!
А потом Ши Мэй умер.
Мо Жань тогда хотел, чтобы Чу Ваньнин снял печать, чтобы назвать свой меч «Минцзин[81.4]».
Но в тот день Чу Ваньнин отказал ему, сославшись на то, что после битвы с Призрачным Царством его дух поврежден, и ему не хватит сил снять собственное заклятие. Вопрос остался нерешенным.
А потом Мо Жань больше не хотел иметь дел с Чу Ваньнином, и их пути разошлись.
Значительно позже Мо не хотел просить его снять печать, поэтому лезвие, годами утопающее в крови, так и осталось безымянным. Со временем этот кровавый клинок стал известен всему миру, и люди сами дали ему имя — меч Асуры[81.5].
И в конце концов… Чу Ваньнин тоже умер.
Вместе с ним исчезло и заклинание, которое запечатывало меч Мо Жаня более десяти лет.
В тот вечер Мо Жань допьяна напился белого грушевого вина. Он гладил холодное лезвие, не ощущая ни радости, ни печали. Щелкнув ногтем по лезвию, он прислушался к пению металла, и до его ушей донесся грохот боевых барабанов и тихий шелест падающих на замерзшую землю алых хайтан. Он лежал на крыше дворца Ушань и смеялся от радости и безумия.
Он не помнил, плакал ли он тогда, но, проснувшись утром, Мо Жань обнаружил, что на клинке, у которого десять лет не было имени, выгравировано два холодных слова:
«Без возврата»...
Император не может повернуть назад.
Больше нет.
Но почему это оружие, с которым он сражался сотни раз в прошлой жизни, появилось в мире после его возрождения? Почему именно сейчас, на аукционе в Палате Сюаньюань?!
Мо Жань не знал ответов на эти вопросы.
Прежде чем он успел что-то обдумать, тысячи совершенствующихся потянулись своими духовными силами, борясь за возможность дотронуться до меча.
Мо Жань потерял дар речи. Однако даже если он не хотел возвращаться к своей прошлой жизни, в этом мире никто, кроме него, не смог бы использовать этот меч.
Но неужели этот ублюдок, вечно прячущийся за сценой, подкинул его сюда? Если и так, человек, который принес сюда Бугуй, точно знал, что Мо Жань и Чу Ваньнин ищут его. Вряд ли он хотел таким образом определить человека с нужными духовными корнями.
Чего он хочет добиться на этот раз?!
Да и настоящее ли это божественное оружие? Или просто очередная подделка, чтобы завлечь их в новую ловушку?
