Чу Ваньнин: — …

— Просто похвалите меня, если я прав!

Чу Ваньнин: — Угу...

Мо Жань усмехнулся:

— Из вас и в самом деле слова лишнего не вытянешь[11.3].

Не успел он расхохотаться, как взметнулись одежды и Чу Ваньнин потянул его назад, заставив отступить на метр в сторону от гроба. Угрожающе разбрызгивая искры, в его руке ярко заполыхала Тяньвэнь.

— Осторожней!

Аромат пудры «Сто бабочек» становился все более насыщенным, а затем, обратившись в густой белый туман, с невероятной скоростью начал распространяться по траве и кустам, мгновенно превратив весь склон горы в туманное море, внутри которого невозможно было разглядеть даже пальцы вытянутой руки.

Сердце Мо Жаня забилось быстрее.

Дверь в мир грез была открыта.

— Ах! — откуда-то из тумана послышался голос госпожи Чэнь-Яо — Бессмертный господин, помог...

Ее голос внезапно оборвался на полуслове.

Кончик пальца Чу Ваньнина засветился синим светом. Он быстро нанес на лоб Мо Жаня отслеживающее заклинание, после чего распорядился:

— Будь осторожен, а я пойду разведаю ситуацию, — и направился в сторону, где в тумане последний раз слышался женский голос.

Мо Жань потрогал свой лоб и тихо фыркнул:

— Да ладно, даже заклинание наложил на то же место, что и в прошлой жизни. Чу Ваньнин, ты и правда ни капельки не изменился.

Густой туман рассеялся так же быстро, как появился, и его взору предстала другая, куда более удивительная картина. Во всяком случае, в прошлой жизни эта перемена испугала Мо Жаня не на шутку.

Вместе с туманом исчез заброшенный и заросший склон горы, а на его месте появился простирающийся до горизонта изысканный сад с павильонами и беседками, извилистыми тропинками, каменными садами[11.4] и дорожками из мелкой гальки.

Стоило Мо Жаню увидеть это место, как ему захотелось прыгать и кувыркаться от радости.

Ведь этот развратный тиран не раз вспоминал этот сад из мира иллюзий, в котором они точно так же заблудились в прошлой жизни. В конце концов Мо Жань все-таки нашел Ши Мэя и, находясь под чарами царства грез, в первый и единственный раз в своей жизни… поцеловал его.

К сожалению, в то время Ши Мэй, вероятно, был очень напуган, поэтому, как только Мо Жань разжал руки, он сразу же убежал. Добравшись до вожделенных губ, Мо Жань не успел как следует насытиться их сладостью и удовлетворить свою страсть.

После того, как иллюзорный мир был разрушен, они с Ши Мэем так и не обсудили это происшествие, сделав вид, будто этого поцелуя и не было вовсе. Никто из них больше никогда не упоминал об этом. Иногда, проснувшись среди ночи, Мо Жань начинал сомневаться, а не являлись ли эти воспоминания всего лишь безумной фантазией, порожденной его собственными желаниями.

На самом деле сейчас не так уж и важно, что это было. Мо Жань облизнул губы, твердо решив для себя, что в этот раз не даст Ши Мэю так легко сбежать! На этот раз он собирался всласть нацеловаться с ним!

Автору есть что сказать:

Согласно историческим летописям, второе имя в древности получали в возрасте двадцати лет, так что в древнем мире у Мо Жаня еще не было бы второго имени, но в моем мире совершенствования Мо Жань надел венец совершеннолетия и получил второе имя в пятнадцать лет. Признаю, что переписала историю исключительно из эгоистических соображений, так как люблю имя Мо Вэйюй больше, чем Мо Жань, поэтому хочу, чтобы оно прозвучало как можно раньше, ха-ха…

Мо Жань уже довольно долго бродил по иллюзорному миру, но все еще не мог сказать, в каком направлении идет.

Постепенно запах парфюмированной пудры «Сто бабочек» в воздухе становился все сильнее. Этот аромат заставлял тех, кто вдыхал его слишком долго, испытывать сильные эмоции, обострял чувства и тем самым побуждал делать массу неразумных вещей.

Мо Жань постепенно становился все более беспокойным. Как будто пламя вспыхнуло в его животе, и кровь стала медленно закипать от возбуждения.

Вода... ему нужно найти немного воды. Где же этот родник?

Он знал, что в иллюзорном мире есть живительный источник. К тому времени, как он нашел его в прошлой жизни, у него уже пересохло в горле и кружилась голова. Не имея другого выбора, Мо Жань зачерпнул и выпил несколько пригоршней воды, решив, что смерть от яда все же предпочтительнее смерти от жажды.

Однако выпив родниковой воды, он почувствовал, как его мысли становятся все более и более размытыми. Он то терял сознание, то приходил в себя, когда Ши Мэй нашел его и попытался оказать помощь. Ши Мэй изучал искусство исцеления, поэтому сразу же попытался нейтрализовать яд в его теле. Но ошеломленный и сбитый с толку Мо Вэйюй уже попал под действие афродизиака и как одержимый впился поцелуем в губы Ши Мэя.

Полный энергии и решимости бывший владыка мира ринулся вперед, стремясь вновь пережить тот любовный сон уток-мандаринок[12.1]. Половину дня он бродил по всему царству грез, прежде чем наконец услышал похожее на перезвон колокольчиков журчание ручья. Вне себя от радости, он тотчас побежал туда и тут же начал пить.

Родниковая вода еще больше усилила раздражение, вызванное ароматом, отчего желание окунуться как можно глубже в родник стало просто непреодолимым. Мо Жань опомниться не успел, как наполовину погрузился в воду.

Как и в прошлой жизни, когда Мо Жань был на грани потери сознания, чья-то рука резко потянула его вверх. Воздух хлынул ему в нос, и Мо Жань, задыхаясь, открыл глаза. Капли воды свисали с ресниц и мешали четко рассмотреть человека перед ним.

Тень человека перед глазами постепенно становилась все более отчетливой. Одновременно он услышал голос, который смело можно было назвать возмущенным:

— Смеешь пить воду здесь! Хочешь умереть? 

Мо Жань отряхнулся, как мокрая собака, и облегченно выдохнул, узнав говорившего:

— Ши Мэй…

— Хватит болтать, у меня есть лекарство, давай прими!

Мо Жань открыл рот и послушно проглотил фиолетовую таблетку, не сводя глаз с несравненно прекрасного лица Ши Мэя. 　

Внезапно, как и в прошлой жизни, сильное волнение заставило его потерять всякую сдержанность. Впрочем, он никогда не отличался излишней скромностью. Схватив запястье Ши Мэя, прежде чем тот успел отреагировать, Мо Жань притянул его к себе и без разрешения прижал свои губы к его безответным губам.

Перед глазами вспыхнули искры, в голове стало совершенно пусто.

Мо Жань был человеком с множеством пороков, чья животная страсть не нуждалась в контакте губ и дополнительном тепле, поэтому его плотские связи были многочисленны, а поцелуи редки. 　

Ши Мэй не ожидал, что на него нападут подобным образом, и застыл в шоке, пока язык Мо Жаня не вторгся вглубь его рта. Только тогда он наконец отреагировал и начал бороться.　　

— Что ты делаешь?.. Мф!

Он успел произнести только половину предложения, прежде чем его голову резко притянули обратно, а рот снова был запечатан чужими губами. Они буквально переплелись и вместе скатились к источнику. Мо Жань целовался более страстно, чем в прошлой жизни. Он крепко прижимал Ши Мэя к себе, упиваясь влагой и прохладой его губ. Эти прикосновения сейчас захватывали дух точно так же, как в его воспоминаниях… эти щеки, эти ушные раковины…

— Не двигайся... — охриплость голоса удивила даже его самого.

Плохо дело!

Почему в этот раз родниковая вода действует сильнее, чем тогда?

В прошлой жизни все сложилось так, что у него не было возможности обнимать Ши Мэя так долго. Кроме того, тогда Мо Жань был еще молод и совестлив и, устыдившись своего порыва, ослабил хватку. Ши Мэй освободился из кольца его рук, встал и убежал, ступая по воде цингуном[12.2].