Сюэ Мэн почувствовал, что, поскольку Мо Жань не мог открыто бранить молодого господина благородной семьи, таким образом он скрытно насмехался над ним. Это невозможно было стерпеть, и его лицо покраснело от злости.

— Просто… я не привык жить в таких условиях… — Сюэ Мэн выровнял дыхание и продолжил с невозмутимым спокойным лицом. — Этот благородный человек может жить в таком полуразрушенном доме, а я не хочу.

Сказав это, он ушел.

Так четыре совершенно разных дома в этом дворе обрели своих хозяев.

Сюэ Мэн выбрал дом с северной стороны. Стены его нового жилья были хорошо выбелены, крыша покрыта черной черепицей, а дверная табличка выгравирована золотом. Внутри этот домик также был самым просторных и роскошно обставленным из всех во дворе. Мо Жань выбрал небольшой каменный дом с западной стороны. Около входа в домик стояло благоухающее персиковое дерево в полном цвету. Чу Ваньнин поселился в бамбуковом домике на востоке. Когда садилось солнце, вечерняя заря мягко освещала зеленый бамбук, и он начинал сиять подобно нефриту. И к югу от них в простой хижине жил «благородный совершенствующийся», с которым им так и не удалось свести знакомство.

Чу Ваньнин все еще страдал от лихорадки и чувствовал себя плохо. У него сильно кружилась голова, поэтому он сразу ушел в свой бамбуковый дом, чтобы отдохнуть. Сюэ Мэн некоторое время сидел рядом с его кроватью, но Маленький учитель совсем не умел притворяться любезным и не любил слушать его истории. Ребенок завернулся в одеяло, как рис в цзунцзы[60.5], и молча лег спать. Скучающий Сюэ Мэн немного посидел у кровати, а потом хлопнул себя по ягодицам и ушел.

Мо Жань тем временем вынес стул во внутренний двор и уселся, поджав ноги и закинув руки за голову. Он лениво наблюдал, как золотой ворон[60.6] медленно садится на линию горизонта, и теплое сияние медленно рассеивается в темнеющем небе.

Увидев выходящего Сюэ Мэна, он спросил:

— Младший брат Ся уснул?

— Да.

— Лихорадка уже спала?

— Если ты о нем так беспокоишься, то сам иди и посмотри.

Мо Жань рассмеялся:

— Я боюсь, что этот ребенок уже заснул, а я такой неуклюжий, что точно разбужу его.

Сюэ Мэн взглянул на него и сказал:

— Ты редко беспокоишься о ком-то кроме себя. Я всегда думал, что ты такой же как кошки и собаки моей матери: только и можешь, что валяться во дворе, есть и бездельничать.

— Ха-ха-ха, с чего ты решил, что я сейчас ничего не делал? — Мо Жань повертел в пальцах цветок персика, поднял глаза и рассмеялся. — Пока я сидел во дворе, смог открыть великую тайну.

Сюэ Мэн не хотел спрашивать, но ему было очень любопытно. После долгой борьбы с собой, он сделал вид, что ему не очень-то и интересно и как бы невзначай спросил:

— Что за великая тайна?

Мо Жань махнул рукой и прищурился:

— Подойди ближе. Я прошепчу тебе на ушко.

Сюэ Мэн, сохраняя безразличное лицо, с явным нежеланием подошел и наклонился. Мо Жань приложил губы к его уху и расхохотался:

— Хе-хе-хе, опять попался на мою уловку! Ты такой дурак!

Глаза Сюэ Мэна распахнулись от гнева. Он схватил Мо Жаня за одежду и рыкнул:

— Ты опять надул меня? Жить надоело!?

Мо Жань расхохотался, довольный своей проделкой:

— В чем я тебя надул? Я действительно узнал большую тайну, вот только тебе я ее не раскрою.

Сюэ Мэн недоверчиво нахмурился:

— Если опять тебе поверю, то я действительно дурак!

Оба они выпятили нижнюю челюсть став похожими на двух петухов. Хотя Сюэ Мэн больше напоминал птицу, которая пытается клюнуть дворовую собаку. Как раз в тот момент, когда Мо Жань собирался сказать очередную каверзную шутку, чтобы разозлить Сюэ Мэна еще больше, незнакомый голос раздался позади них:

— Хм... — в голосе звучали нотки сомнения. — Вы точно приехали сюда вместе, чтобы обучаться?

Голос этого человека был звонкий и более чистый, чем у молодых людей его возраста.

Мо Жань и Сюэ Мэн одновременно повернули головы и в кроваво-алых лучах закатного солнца увидели стройного, элегантно одетого человека.

Этот мужчина родился с идеально вырезанными резцом творца чертами. У него были темные как смоль брови, блестящие, подобно черному нефриту, волосы, его красивое и одухотворенное лицо имело оттенок мёда. Хоть его нельзя было назвать ни высоким, ни рослым, но он держал спину так, что мог поспорить со стройностью и грацией с самым прямым кипарисом. Длинные ноги, пропорциональность которых была подчеркнута черными узкими штанами, завершали картину, придавая всему его облику мужественный и героический вид.

Выражение лица Мо Жаня мгновенно изменилось. Перед глазами в тот же миг встала картина одного из самых кровавых преступлений из его прошлого.

Мо Вэйюй увидел силуэт человека, стоящего на коленях под кровавым дождем. Его лопатка была пробита насквозь, вместо половины лица только разорванная плоть и обнажившаяся кость. Он был готов умереть, но не покориться.

Сердце затрепетало, как капля прозрачной росы на листе. Мо Жань сам не мог понять, что чувствует в этот момент.

Если он и восхищался кем-то в своей предыдущей жизни, то этот человек, стоящий сейчас перед ним, определенно был одним из тех людей.

Тот человек, который будет жить с ними… благородный господин Духовной школы Жуфэн из Линьи… неужели это он...

Автору есть что сказать:

Начало учебного года. Дети, поступившие в Горный Птичий Университет города Цзяхуа, заселяются в четырехкомнатный блок в общежитии.

Мо Жань, первым вбегая в комнату, начинает голосить:

— Ничего себя грязная дыра! Я — Мо Вэйюй с факультета философии. Приехал из городского округа Сянтань провинции Хунань! Прошу вас позаботьтесь обо мне!

Чу Ваньнин: — Я — Чу Ваньнин из городского уезда Линьань. Та куча одежды и носков, что лежит на балконе спальни, принадлежит мне. Вечером я обязательно соберу их все и брошу в стиральную машину, но я не могу натянуть пододеяльник на одеяло. Прошу вас позаботьтесь обо мне!

Мо Жань: — …

Сюэ Мэн: — Я — небожитель Сюэ из провинции Сычуань. Не надо меня раздражать, а то мой папочка, в руках которого вся экономика Нижнего Мира, обесценит акции предприятий ваших родителей, включая акции на маотай[60.7].

Мо Жань: — …

В этот момент…

Дверь в спальню распахнулась! Это вернулся староста общежития, который ходил в прачечную стирать одежду и москитные сетки!

Итак, кто же этот человек: второстепенный проходной персонаж или важный герой из забытого прошлого? На этот вопрос еще предстоит ответить…

Братья прекратили ссориться и встали.

Человек перед ними был исполнен спокойного величия и достоинства. Сюэ Мэн на минуту остолбенел, прежде чем, напустив на себя важности, кивнул и небрежно бросил:

— Ну, так и есть. А ты-то кто такой?

Сюэ Мэн с детства был слишком избалован. Хотя госпожа Ван пыталась привить сыну нормы поведения, принятые в приличном обществе, он мало обращал внимания на такие вещи. Так и сейчас у него вылетело из головы, что невежливо требовать у людей назвать свое имя, не представившись самому.

Однако Мо Жань знал, что этот мужчина никогда не опустится до уровня невежественного Сюэ. В конце концов, такой человек, как …

— Ваш покорный слуга, ученик Духовной школы Жуфэн, Е Ванси[61.1].

И правда молодой человек не утратил своего спокойствия и доброжелательности. Под черными как смоль и прямыми как мечи бровями его проницательные глаза сияли как осколки звезд.

— Могу ли я осмелиться спросить ваши официальные имена?