Насколько прекрасной была внешность Чу Ваньнина, настолько ужасным был его характер. Ходили слухи, что когда старейшина Юйхэн был зол, то хлестал учениц плетью так же безжалостно, как если бы они были учениками, а парней так и вовсе за малейшую провинность мог сбросить в пруд с ледяной водой. Немногие люди были достаточно смелы, чтобы искать такого рода ученичества. Поэтому перед воротами резиденции старейшины Юйхэна всегда было тихо и безлюдно.

Кроме Любимца Небес Сюэ Мэна и Ши Мэя, который был близким другом молодого наследника Сюэ, Чу Ваньнин никогда не принимал других учеников.

Все ученики предпочитали уважительно величать его старейшиной вместо того, чтобы назвать учителем.

С нечитаемым выражением на лице Чу Ваньнин делал вид, что все это его это нисколько не беспокоит. Опустив голову, он продолжил возиться со своим модифицированным холодным оружием. Все, что он проектировал, от спрятанного в рукаве метателя отравленных стрел до аварийных свистков, предназначалось для защиты чужих жизней. Чем быстрее он закончит сборку, тем больше людей избежит страданий и смерти.

Поэтому он никак не ожидал, что Мо Жань без колебаний выберет именно его.

Нахмурив брови, он поглаживал шип на когте, размышляя о том, как его улучшить, и не обращая никакого внимания на то, о чем говорили глава ордена и другие старейшины. Поэтому он далеко не сразу заметил, что гудящая от разговоров толпа вдруг подозрительно затихла.

В конце концов он отвел взгляд от когтя и с некоторым нетерпением и непониманием на лице поднял глаза.

И увидел лицо.

Ослепляющее почти так же сильно, как лучи полуденного солнца.

Красивый юноша, запрокинув голову, смотрел на него снизу вверх. Уголки его губ изогнулись в легкой ленивой улыбке, а на щеках виднелись очаровательные ямочки. От него веяло дымом незатейливого быта простых людей и простодушной наивностью. Пара наполненных жарким любопытством черно-фиолетовых глаз не мигая смотрела на него.

Этот юноша был новичком и не знал правил, поэтому стоял так близко, что это было почти грубо и неприлично.

Когда этот юноша так внезапно появился прямо перед ним, Чу Ваньнин вздрогнул. Словно обжегшись, он рефлекторно отступил назад, и его затылок с глухим стуком ударился о ствол дерева.

Юноша широко улыбнулся и сказал:

— Господин бессмертный, господин бессмертный, я так долго наблюдаю за вами, почему вы меня не замечаете?

Автору есть что сказать:

С каждым днем я все сильнее чувствую, что Корм для Рыбок Вэйюй похож на глупого хаски с одной извилиной, и то кривой, его же Учитель напоминает сдержанного и неприступного белоснежного самоеда с очень нежным сердцем.

Ах, мне вдруг захотелось изменить название на «Хаски и его Учитель Самоед».

У Чу Ваньнина закружилась голова.

Он винил лишь себя в том, что так увлекся, что забыл, где находится, и даже не заметил, как кто-то подобрался так близко.

Однако что происходит? Откуда взялся этот ребенок? Ах, подождите, возможно, это тот самый Мо… Как же его имя? Мо Шао? Мо Чжу? Мо… Юй?[27.1]

Чу Ваньнин привычно изобразил на лице выражение «не приближайся ко мне, чужак». Он быстро скрыл смятение и панику в глазах за длинными ресницами и напустил на себя обычную высокомерную отчужденность.

— Ты…

Он уже собирался открыть рот и отчитать не знающего приличий ребенка, как его вдруг схватили за руку.

Чу Ваньнин был ошеломлен.

За всю его жизнь никто и никогда не осмеливался так небрежно хватать его за запястье. Потемнев лицом, он застыл на месте, не зная, как на такое реагировать.

Вырвать руку, дать пощечину? Оставалось только еще крикнуть: «Наглец», — чтобы сходство с оскорбленной девицей стало полным.

Вырвать руку, но пощечину не давать? Не будет ли это слишком слабой реакцией на такое бесцеремонное поведение?

Пока Чу Ваньнин замер в нерешительности, юноша широко улыбнулся ему:

— Что у вас на руке? Эта вещь такая красивая. Вы научите меня, как сделать такую же? Все остальные старейшины уже представились, только вы еще ничего не сказали. Чего именно вы старейшина? Ох, вы же ударились головой о дерево, с вами все в порядке?

Получив столько вопросов подряд, голова Чу Ваньнина, которая до этого не болела, запульсировала так, будто вот-вот взорвется...

Сбитый с толку, Чу Ваньнин сам не заметил, как слабое золотое свечение начало собираться в руке. Увидев, что Тяньвэнь вот-вот появится, остальные старейшины с ужасом уставились на него… Неужели Чу Ваньнин сошел с ума? Он собирается отхлестать плетью племянника главы?

Однако, прежде чем ивовая плеть явила себя, Мо Жань схватил и вторую руку Чу Ваньнина.

Теперь обе его руки оказались захвачены этим юношей, который с улыбкой смотрел снизу вверх прямо в его ошеломленное лицо, даже не подозревая, в какой опасности находится.

— Меня зовут Мо Жань[27.2]. Я никого здесь не знаю, но как только я увидел ваше лицо, сразу понял, что вы мне нравитесь больше всех. Давайте я поклонюсь вам как учителю?

Никто не ожидал такого поворота событий. Все невольные зрители были в шоке, а некоторые старейшины выглядели так, словно превратились в ледяные статуи, которые потом еще и растрескались.

Старейшина Сюаньцзи: — А?

Старейшина Поцзюнь: — Ух ты!

Старейшина Циша: — Э?

Старейшина Цзелюй: — Эм…

Старейшина Таньлан:

— Ха-ха, а это забавно!

Старейшина Луцунь кокетливо накрутил прядь волос на палец и захлопал своими похожими на лепестки персика прекрасными глазами:

— Ах, этот маленький господин так отважен! Он и правда герой, раз осмелился прикоснуться к заднице старейшины Юйхэна.

— Ох, я вас умоляю, не могли бы вы не говорить такие пошлости? — презрительно одернул его старейшина Циша.

Луцунь красиво закатил глаза и протянул:

— Хм, тогда я выражусь в более изысканной манере: этот маленький господин выглядит таким отважным, что даже старейшина Юйхэн позволил ему коснуться своих ягодиц[27.3].

Циша: — … «Просто убейте его, и покончим с этим».

Из всех старейшин самым популярным был похожий на теплую яшму, добрый и нежный старейшина Сюаньцзи. Его метод совершенствования был прост в освоении, сам он был великодушен и честен, поэтому большинство учеников Пика Сышэн предпочитали учиться у него.

Чу Ваньнин был уверен, что Мо Жань не станет исключением. Даже если этот ребенок не выберет Сюаньцзи, то определенно пойдет за жизнерадостным и веселым Поцзюнем. В любом случае, кого бы он ни выбрал, это наверняка будет не Чу Ваньнин.

Однако всего в нескольких сантиметрах от него стоял Мо Жань, и его открытое лицо излучало не знакомые ему раньше симпатию и нежность. Чу Ваньнин чувствовал себя так, будто на этом сборище его определили на роль шута. Непонятно почему, он вдруг растерялся и засуетился, совершенно не в силах понять, что ему теперь делать.

Чу Ваньнин знал, как обращаться с людьми, выказывающими ему уважение, страх и отвращение. Но что делать с этим обожанием? Для него это было слишком сложно.

Поэтому без долгих раздумий он сразу же отверг Мо Жаня.

Ошеломленный Мо Жань застыл на месте. Под длинными ресницами скрывались глаза, в которых отразилось подавленное одиночество и нежелание смириться с таким решением. Он долго думал, опустив голову, потом поднял взгляд и вдруг тихо, но упрямо не желая считаться ни с какими доводами, повторил:

— Все равно это будешь ты.

Чу Ваньнин: — …

С удивлением наблюдавший со стороны за происходящим глава не смог удержаться от того, чтобы со смехом не спросить:

— А-Жань, ты хотя бы знаешь, кто он?

— Откуда мне знать, он мне так и не сказал.