Чу Ваньнин: — ...
Проговорив это, Сюэ Мэн повернулся к нему и сказал с нажимом:
— Ты не должен поступать как старейшина Юйхэн. Иначе никто не захочет есть с тобой. Помни, что голова кролика и острые продукты являются обязательными, а когда ешь тофу на завтрак, никогда не поливай его соленым соевым соусом.
— Не забудь про нори и сушеные креветки, — добавил Мо Жань.
— Да, нори и сушеные креветки тоже, — это был редкий случай, когда Сюэ Мэн и Мо Жань были едины во мнении. — Это абсолютно неприемлемо!
Чу Ваньнин посмотрел на пару идиотов и бесстрастно сказал:
— Хм...
Блюда подали очень быстро: свежие и хрустящие побеги бамбука, ярко-зеленые овощи, нежный снежно-белый тофу, сочное рыбное филе, красиво разложенные на фарфоровом блюде, похожие на крылья цикады, тонко нарезанные ломтики баранины, прожаренное до хрустящей корочки мясо, посыпанное тмином и перцем, а также горшочек свежеприготовленного соевого молока.
Еда объединяет людей, особенно такая, как ароматный суп гудон, пара тарелок баранины и несколько чашек соевого молока. Даже нескрываемая враждебность между Сюэ Мэном и Мо Жанем в этой расслабляющей атмосфере несколько ослабла.
Сюэ Мэн запустил палочки для еды в бульон:
— Эй-эй, где мозг, который я положил сюда?
— Твой мозг прикреплен к твоей шее, — рассмеялся Мо Жань.
— Я говорю о свиных мозгах!
Мо Жань прикусил свою палочку и ехидно ухмыльнулся:
— Так и я говорю о свиных мозгах.
— Смеешь оскорблять меня, сукин сын!
— О! Твой мозг уже закипел! Ешь скорее!
Сюэ Мэн попался прямо в его ловушку и закричал:
— Убери свою собачью лапу! Даже не думай украсть его! Это мой мозг!
Чу Ваньнин сидел на своем маленьком табурете и, неторопливо потягивая сладкое соевое молоко, наблюдал за этими препирающимися детьми. Он не спешил: все, что варилось в неостром бульоне, точно было его.
Он допил соевое молоко и несколько раз облизнул губы. Мо Жань увидел это и с улыбкой спросил:
— Маленькому учителю[53.6] нравится?
Чу Ваньнин переварил тот факт, что ему только что дали прозвище «маленький учитель», и внутренне просчитал шансы избавиться от него. Как ни крути, но они были практически равны нулю, поэтому он мог только сухо ответить:
— Ммм, это неплохо.
Мо Жань повернулся к официанту:
— Уважаемый, принеси еще один горшочек соевого молока для моего братишки.
Чу Ваньнин с довольным видом взялся за второй горшочек соевого молока.
Он родился сладкоежкой. Когда-то из-за его любви к пирожным у него начались проблемы с зубами и старейшине Таньлану пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить его зубы. С тех пор Чу Ваньнин контролировал себя и воздерживался от избытка сладостей.
Возвращение в детство имело неожиданное преимущество, позволяя ему пробовать любые десерты.
Мо Жань смотрел, как он ест, подперев щеку рукой:
— У тебя вкусы такие же, как у Учителя.
Чу Ваньнин слегка поперхнулся, но сумел сохранить спокойное выражение лица:
— Старший брат говорит о старейшине Юйхэне?
— Да, — Мо Жань кивнул с улыбкой и пододвинул к Чу Ваньнину корзинку с паровыми булочками. — Попробуй это. Думаю, тебе они тоже понравятся.
Чу Ваньнин взял завернутую в лист бамбука булочку на пару и откусил маленький кусочек. Теплый пар хлынул из булочки, внутри оказалась мягкая и сладкая начинка из бобовой пасты.
— Нравится?
Чу Ваньнин откусил еще кусочек и кивнул:
— Вкусно.
Мо Жань улыбнулся:
— Тогда скушай еще.
Все трое болтали за едой. Чу Ваньнин внезапно вспомнил о предыдущей теме и, закончив свою четвертую булочку, спросил Сюэ Мэна с притворной беспечностью:
— Кстати, молодой господин, вы упомянули ранее, что у каждого старейшины есть прозвище. Если моего Учителя называют Мусорным Князем, то какое прозвище у старейшины Юйхэна?
Глава 54. Этот достопочтенный пытается отвоевать десерт
— Учитель? — Сюэ Мэн мгновенно стал серьезным. — У него нет прозвища. Никто не смеет шутить над ним на Пике Сышэн.
— Чушь собачья, просто люди знают, что ты любишь Учителя, и не говорят тебе правды, — Мо Жань закатил глаза и, наклонившись к Чу Ваньнину, прошептал: — Не слушай его. На Пике Сышэн самое большое количество прозвищ — у старейшины Юйхэна.
— О? Правда? — Чу Ваньнин слегка приподнял брови, демонстрируя живейший интерес.
— И какие, например?
— Если вежливо, то Белый Дух[54.1].
— Почему его так прозвали?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Китайская капуста.
— А так почему?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Паровая булочка.
— Но почему?
— Потому что он всегда одет в белую одежду.
— А еще?
— Маленькая вдова.
— ...?!
— А знаешь почему? — Мо Жань не замечал убийственный огонь, вспыхнувший в глазах Чу Ваньнина. — Потому что он всегда одет в белую одежду…
— …
Хотя старейшина Юйхэн чувствовал, что его терпение на пределе, но все же не мог остановиться:
— А еще как?
Мо Жань посмотрел на лицо Сюэ Мэна и прошептал:
— Ох, боюсь, что мой двоюродный брат сейчас опрокинет котел с горячим супом мне на голову.
Сюэ Мэн ударил по столу кулаком и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Вздор! Кто позволил им так называть Учителя?! Какая капуста, какая булочка, какая еще вдова?! Им всем жить надоело?!
— Ах… — Мо Жань притворно тяжело вздохнул. — Тебе это не нравится? Но слышал бы ты, как некоторые ученицы называют нашего наставника... Слащаво до тошноты.
Глаза Сюэ Мэна округлились еще больше:
— Что они говорят?
— Что еще могут сказать эти безголовые девицы? Все эти напыщенные бредни: Цветок Груши в свете убывающей луны, Белый Снег солнечной весной, Линьаньский Терновник, Прекрасный Цветущий Лотос. Боже мой, какая ересь!
Чу Ваньнин: — …
Сюэ Мэн: — …
— Это еще нормально. Старейшине Таньлану из-за его гнилого характера и посредственной внешности о таких прозвищах только мечтать.
Из двадцати старейшин старейшина Таньлан имел худшие отношения с Чу Ваньнином, поэтому он не удержался от вопроса:
— А какие прозвища у него?
— Зимний Разносол, Зеленая Горчица. Слишком мрачный тип, — сказал Мо Жань и, оценив реакцию на свои слова, плотоядно ухмыльнулся: — Мэнмэн, не смотри на меня так, у тебя тоже есть прозвище.
Сюэ Мэн словно проглотил сырое яйцо:
— Что? У меня тоже?
— Да, — Мо Жань рассмеялся.
Сюэ Мэн постарался придать лицу безразличное выражение. Прочистив горло, он спросил:
— Как они меня называют?
— Пин-Пин[54.2].
— Что это означает?
— Что, неужели так сложно понять? — плечи Мо Жаня тряслись от с трудом сдерживаемого смеха. Наконец он не выдержал, хлопнул в ладоши и выдохнул:
— Павлин распустил свой хвост[54.3], ха-ха-ха…
Сюэ Мэн вскочил и заорал:
— Мо Жань! Я убью тебя!
Когда три человека всласть напились и наелись, пришло время возвращаться на Пик Сышэн. Недалеко от жилых помещений для учеников старейшины Сюаньцзи Чу Ваньнин распрощался со своими глупыми учениками. Сюэ Мэн попросил его о встрече в бамбуковом лесу для продолжения тренировок. Чу Ваньнин не знал, когда вернет свой первоначальный облик, поэтому не осмелился назначить встречу, однако согласился в будущем продолжить общение, если у него будет свободное время, чтобы прийти.
Когда ученики отошли достаточно далеко, он запрыгнул на карниз ближайшего дома и по крышам вернулся в Павильон Алого Лотоса.
На следующее утро Чу Ваньнин проснулся и, увидев, что он все еще ребенок, затосковал.
Он стоял на скамейке и полдня смотрел на отражение человека в медном зеркале, даже не задумываясь о том, что хорошо бы уже и расчесать волосы. Из-за всей этой истории у него совсем опустились руки. Поэтому во второй половине дня он пошел разыскивать Сюэ Чжэнъюна.
