Он взлетел в небо и встал на краю крыши резиденции Чэня. Мо Жань последовал за ним.

— Встань в боевую позицию и повторяй за мной, — спокойно сказал Чу Ваньнин.

Следуя указанию, Мо Жань поднял руку одновременно с учителем, и они начали с разных сторон писать символы заклинания. Созданная ими сияющая печать медленно поднялась в воздух.

— Активируем заклятье!

С низким гудением духовная энергия вырвалась из их тел. Они стояли рядом, рука об руку, создавая постепенно расширяющийся золотисто-алый барьер.

Когда его сияние коснулось свирепого злого духа, тот вспыхнул, словно обожженный невидимым огнем, и с криком боли ринулся назад в Призрачное Царство. Заклинание светилось все ярче и ярче, и довольно скоро барьер стал просто ослепительным. Два извивающихся дракона, вызванных заклятиями Чу Ваньнина и Мо Жаня, появились под их ногами, подняв своих создателей высоко в небеса.

Под давлением золотисто-красного света дьявольский глаз медленно закрывался. Казалось, что чудовищный дух внутри него не желал сдаваться и теперь сопротивлялся с удвоенной силой.

Чем ближе они приближались к разлому, тем сильнее бушевал злобный демон с той стороны границы мира живых и мертвых. Когда они почти достигли разлома, демон уже был близок к своему материальному воплощению.

Впервые с тех пор, как Мо Жань возродился, ему показалось, будто на плечи лег неподъемный груз. Грудь словно придавило гигантским валуном так, что он не мог вдохнуть.

В сравнении с ним поток духовной энергии, исходящий от Чу Ваньнина, оставался мощным и ровным.

Еще немного, еще чуть-чуть...

В какой-то момент весь демонический ветер собрался в одной точке, превратившись в дождь из острых лезвий, которые вонзились в тело Мо Жаня.

— Учитель... — разум Мо Жаня подернулся дымкой, и казалось, будто он снова видит случившееся так давно.

Ши Мэй и Чу Ваньнин работали вместе, чтобы закрыть разлом. Проход в Призрачное Царство закрылся на мгновение, и те духи, которым не хватало родственной энергии, увидели слабость Ши Мэя, и, собравшись вместе, атаковали его.

— Ох!

Отдавшего все силы на поддержание заклинания Ши Мэя темная сила прошила насквозь.

И на этот раз все произошло почти точно так же.

Только на этот раз злые духи пронзили сердце Мо Жаня.

Из небесного разлома появился черный клинок, который устремился вниз и прошил его грудь. Красная пелена застлала взор. Сначала Мо Жань почувствовал лишь тепло, и только потом до него дошло, что это горячая кровь льется из его груди.

Изо всех сил стараясь вдохнуть немного воздуха, он с трудом повернул голову и увидел Чу Ваньнина. Одежды белее снега, холодное, сосредоточенное лицо. Учитель не удостоил Мо Жаня даже взглядом.

Его сердце внезапно наполнилось обидой.

В конечном итоге эта ненависть укоренилась в нем слишком глубоко.

Он упал со спины дракона. Кровь сочилась из уголка его рта, а в груди бушевало алое пламя.

Мо Жань летел вниз очень быстро, но казалось, будто он медленно тонул, опускаясь на дно моря, все дальше и дальше от звуков человеческих голосов.

Чу Ваньнин даже пальцем не шевельнул, чтобы спасти его.

Не подхватил.

Не отвлекся, даже чтобы просто взглянуть на него.

Когда он упал, поддерживающая алая духовная сила исчезла. Тогда Чу Ваньнин, как и в прошлой жизни, использовал все свои силы, чтобы закончить то, что они начали.

С грохотом демоническое око захлопнулось.

Оставшиеся в человеческом мире демоны потеряли связь со своим царством и, утратив энергетическую подпитку и контроль извне, пришли в еще большее неистовство. С яростью берсерков они бросались на выживших совершенствующихся, стремясь пожрать их души и сердца. Многие духовные школы к тому времени уже понесли непоправимый урон и сейчас оказались на грани полного уничтожения.

Чу Ваньнин спустился на землю. Когда Мо Жань упал, алый дракон превратился в световой щит, который защитил его. Поэтому, хотя он рухнул с огромной высоты, его тело не разбилось.

И все же его грудь была разорвана, кровь текла по земле совсем как в прошлом у Ши Мэя.

Чу Ваньнин отбил удар свирепого демона, бросившегося на Мо Жаня, одновременно устанавливая защитный барьер вокруг его тела.

— Учитель… — шепот за спиной Чу Ваньнина был едва различим. — Ты уходишь... — Мо Жань закашлялся кровью, но на лице его застыла улыбка. — Ты снова уходишь?

За золотой дымкой барьера человек, которого он звал, так и не обернулся к нему. Мо Жань открыл рот, но его горло исторгло тошнотворно-сладкий сгусток крови.

— Чу Ваньнин, ты не человек, а бесчувственная деревяшка? Ты не знаешь, что такое скорбь и грешные человеческие желания, не так ли? Чу Ваньнин... Чу Ваньнин…

Все расплывалось у него перед глазами. После жестокой битвы все его тело было покрыто ранами. Кровь из рассеченного лба затекла в глаза. На грани помешательства Мо Жань вглядывался в небо, хохоча как безумный, и слезы, смешавшись с кровью, катились по лицу.

— Чу Ваньнин, повернись! Не взглянув на меня хотя бы раз… ты все еще хочешь уйти?..

«Ты можешь посмотреть на меня хотя бы раз, а?!

Я ведь умираю.

Когда умирал Ши Мэй, ты, в конце концов, хотя бы посмотрел на него.

Ты...

Неужели, в самом деле… Я тебе совсем не нравлюсь? Настолько, что даже не хочешь видеть меня? Иначе почему бы тебе не посмотреть на меня в последний раз? Почему бы не оглянуться назад?»

— Учитель!

Кровь и слезы наполнили его глаза.

Последнее, что он видел — силуэт человека в белом, который в одиночестве уходил прочь от сияющего золотого барьера.

Он ушел, чтобы продолжить свою битву со злом.

С самого начала в его сердце любой человек в этом мире... был важнее и дороже, чем Мо Вэйюй.

Автору есть, что сказать:

сегодня собаки и белые коты увязли в битве ~ пришло время смены ролей, чтобы порадовать вас, ха-ха ~

[Визуал к 96 главе]

— Мо Жань! Мо Жань!

Кажется, кто-то зовет его.

Он с трудом разлепил веки, и перед его угасающим взором появился белый силуэт. Ему показалось, что склонившийся над ним человек похож на Чу Ваньнина, но он не поверил своим глазам. Потом чьи-то руки легли на его грудь, и непрерывный поток духовной энергии побежал по венам.

Как тепло…

Кто это?

Он старательно моргал, пытаясь разглядеть расплывчатую фигуру.

— Мо Жань...

— У-учитель? — бормотал он, сглатывая скопившуюся в горле кровь.

Теплая капля упала на щеку Мо Жаня. Постепенно взгляд прояснился, и он увидел перед собой измазанное кровью бледное лицо и глаза феникса, похожие на лепестки цветущих абрикосов, что растут на побережьях Янцзы. Сердце Мо Жаня затрепетало, когда до него дошло, что никогда раньше он не видел на лице Чу Ваньнина такого выражения.

Его учитель всегда был холоден и равнодушен, но человек перед ним плакал.

Мо Жань протянул руку, пытаясь прикоснуться к его щеке, чтобы понять, не привиделось ли ему все это в предсмертном бреду, но кончики его пальцев застыли, так и не коснувшись чужого лица.

Иногда ненависть входит в привычку. Если бы Мо Жаню вдруг пришлось отказаться от нее, в чем был бы смысл его существования?

Поэтому он не посмел прикоснуться к нему.

Боялся, что это правда.

И боялся, что это ложь.

За спиной Чу Ваньнина возвышались горы трупов, вся земля была покрыта кровью. Так выглядел город Цайде после битвы, или они уже оказались в Аду? Мо Жань знал, что совершил много зла в своей прошлой жизни и после смерти не заслуживал ничего другого, кроме вечных мучений без возможности перерождения.

Но Чу Ваньнин... он же праведник.

С чего бы ему сопровождать Мо Жаня в Преисподнюю[97.1]?

— Еще немного, — голос Чу Ваньнина, казалось, доносился сквозь толщу воды, — ты не должен спать, иначе...