– Хватит плеваться, Крон, – примирительно сказал Гронд, – я с новостями. Тебе будет интересно.

После такого вступления мессир архимаг замолчал и внимательно посмотрел на старого друга.

– Налей вина, горло пересохло от волнения, – попросил старик, затягивая ответ.

– Обойдешься без вина, – ответил ректор и подал тому стакан воды. Это была его маленькая месть за то, что незванно заявившийся начальник службы безопасности затягивает разговор.

– Злой ты стал, Крон, поэтому аристократы тебя не любят, – притворно вздохнул Гронд.

– Тебя они любят еще меньше, – не остался ректор в долгу.

– На нашего нехейца совершено нападение. Нападавшие из личной охраны князя Гвариола, с ними был посланник лер Драй-нур. Паренек сумел избежать захвата и ушел в городскую канализацию. Вот такие новости, Крон.

– А где эльфары? – на мгновение задумавшись, спросил ректор.

– А я не сказал? – как бы удивился Гронд. – Последовали за таном.

Мессир встал с кресла и молча расхаживал по кабинету. Попивавший воду и демонстративно морщившийся начальник службы безопасности ему не мешал.

– Так ты говоришь, что на Ирридара напали? – спросил ректор, остановившись у окна и глядя во двор академии.

– Ну да, напали и хотели захватить, – ответил Гронд.

– И он от эльфаров ушел, спрятавшись в городской канализации? – Мага начал разбирать смех.

– Да, ушел и спрятался. – Гронд завозился в кресле.

– А тогда кто это идет по двору академии? – Мессир архимаг повернулся к старику.

Гронд подошел к окну и увидел, как двор в сторону административного корпуса пересекает молодой тан Аббаи.

– По-моему, нехеец идет к нам, – ответил он. – У него и спросим.

Брага был доволен. В его отстойнике был приятный запах, а также полно провинившихся студентов, которые выполняли его работу.

– Маг приходил? – спросил он очередного неудачника.

– Приходил, – ответил мрачно студент, вся работа которого заключалась в том, чтобы мыть огромную площадь отстойника и подсобные помещения.

– Что сказал? – задал дед неизменный вопрос.

– Заслонки можно открывать, – ответил студент ритуальную фразу.

– Тогда пошли. Как скажу «открывай» – крути колесо.

Студент с ненавистью глянул на старика и пошел к колесу, открывающему заслонки. Брага заглянул в чан отстойника и удовлетворенно закричал:

– Открывай!

Створки стали расходиться, выпуская в городскую канализацию накопившуюся массу. Ассенизатор, внимательно следивший за уровнем в чане, вдруг увидел небольшой вихрь, вылетающий из стока между створками. Вихрь стал подниматься, и испуганный Брага заорал:

– Закрывай! Быстро закрывай заслонку!

А вихрь поднялся над чаном, остановился напротив испуганного старичка, и из него выглянула голова молодого нехейца.

– Спасибо, Брага, ты меня выручил, – сказала голова и заулыбалась.

Нереальность происходящего сильно подействовала на впечатлительного старичка, и тот, закатив глаза, свалился на пол. Студент, увидев явление вихря с говорящей головой, обмер, а потом ухнул огромным фаерболом по отстойнику. Вихрь пропал, а из чана поднялась горячая волна, которая обрушилась на бедного смотрителя отстойника. Развернувшись, студент опрометью бросился вон из комплекса. Ему вслед смотрел молодой тан Аббаи, с удивлением спросивший сам себя:

– Чего это он?

Но потом, пожав плечами, быстро пошел подальше от места своего появления.

– Точно к нам идет, – согласился ректор со словами своего друга. – Удивительный молодой человек, я даже боюсь представить, что он нам скажет.

Гронд почесал плохо выбритый подбородок:

– Я тоже.

– Сообщите мессиру ректору, что я хочу с ним поговорить, – услышали они голос Аббаи в приемной.

– Господин ректор сейчас занят. – Секретарь, как стена, стоял на страже покоя своего босса. – Запишитесь на прием…

Он не успел договорить, как дверь отворилась и мессир архимаг, стоявший в проеме, сказал:

– Заходите, тан Аббаи.

Нехеец вошел в кабинет ректора и увидел там вездесущего старого безопасника, который с прищуром как-то подозрительно смотрел на юношу.

– Добрый день, господин ректор. Добрый день, мастер, – поздоровался студент, исполнив легкий поклон.

– Чем обязаны? – Ректор вопросительно поднял левую бровь.

– Господин ректор, я вынужден покинуть академию и вернуться на родину. Предстоит война, – ответил Ирридар.

– С кем? – одновременно спросили ректор и Гронд.

– С Лесным княжеством, господа.

– А кто объявил войну? – Ректор был в шоке: произошли такие события, а он не в курсе!

– Я объявлю войну. За нападение и попытку убийства нехейского аристократа. На меня напала личная стража князя Леса. Вот доказательства. – Студент выложил из сумки приказ командиру пятерки Бессмертных. – Ознакомьтесь.

Сначала пергамент прочитал ректор, потом Гронд. В нем было указано, кого захватить и как с ним поступить, и речь шла обо мне.

– Сколько? – быстро сообразил ушлый дед.

– Десять тысяч золотых корон, ни дилы меньше, – повернулся к нему нехеец.

Гены дедов застонали: «Недоумок, сто, сто тысяч надо было просить».

– Совсем, что ли, края потеряли? Им проще убить меня, чем дать сто тысяч, – отмахнулся я.

– Согласны, – не раздумывая, ответили оба. – Через седмицу. Приказ я заберу.

– Я буду ждать, – кивнул юноша. – Позволите уйти?

– Идите, Аббаи, – с тяжелым вздохом ответил ректор.

Нехеец еще раз поклонился и вышел.

– Хорошо, что у нас учится только один нехеец, – сказал ректор, доставая заветную бутылку.

– А я вот думаю – хорошо, что мы с ним не враги, – ответил Гронд, подвигая поближе к архимагу свой стакан.

Где-то в подземельях

– Проверку закончил, мне пора. – Я решил удрать побыстрее. Все малыши молчаливо уставились на меня. – Так, – я постучал пальцами по стазикапсуле, где лежал в полном покое Музар Рахаман, а мне так и хотелось добавить: Ибн Хоттаб. – Что не так? – обратился я к молчаливо стоящему народу подземных кочевников.

– Господин! – обратился ко мне Ко Буру. – Выбор старейшины – это великое таинство. После выборов будет большой праздник, неужели ты откажешься присутствовать на нем и почтить память своего и нашего великого учителя?

«И вождя пролетариата», – мысленно добавил я. Меня немного отпустило.

– Конечно, я почту память нашего великого вождя и учителя всех времен и народов, непревзойденного в своей мудрости, явившего нам благодать знаний о магическом искусстве, принесенной нам из глубин космоса, чтобы мы… – запнулся я, потеряв нить мысли, нагородив кучу слов и пытаясь выбраться из своей же ловушки.

– Чтобы мы всегда помнили и верили, что наша путеводная звезда – великий Музар Рахаман – однажды снова явит нам свою живую ипостась, – стала подсказывать мне Шиза, при этом сама угорая от смеха.

– Чтобы мы всегда помнили и верили, что наша путеводная звезда – великий Музар Рахаман – однажды снова явит нам свою живую ипостась, – повторил я за ней.

Мой спич поразил слушателей в самое сердце. Сначала присутствующие замерли, благоговейно переваривая хвалу их кумиру, потом в едином порыве заревели, как стадо пещерных медведей, и стали кидать вверх свои ужасные серпы, ловко подхватывая их, когда те падали обратно. Чувствовалось, что ребята соскучились по праздникам и теперь готовы были восполнить этот пробел в их жизни. Накричавшись, толпа разошлась, а со мной остался один Ко Буру.

– Пойдем покажу, где ты сможешь отдохнуть и поесть, – обратился он ко мне.

– А ты почему не пошел на выборы? – спросил я.

– Так я еще молодой, какой из меня старейшина? – засмеялся во весь рот гоблин, показав мелкие и острые зубы. – Отправив на испытание прошлого старейшину, ты многим оказал большую услугу. Надоел он. Мы уже подумывали его съесть и избрать нового.