— Вальгум, отправляйся вниз, войди в того орка, и спасите снежного эльфара, вон того… видишь, что спешит к камням?
— Этого? Вижу. Я мигом, одна нога тут, другая там.
Это он применил мою поговорку и действительно сделал как сказал. Он ушел, а одна его нога осталась здесь, рядом со мной. Я с досады сплюнул и, подхватив прыгающую вокруг меня ногу, оставшуюся без хозяина, кинул ее вниз. На мои действия с удивлением смотрела Беота. Я же как ни в чем не бывало улыбнулся и отряхнул руки.
Неожиданно проявился Рострум на одной ноге. Огляделся. Поклонился Беоте и спросил:
— Великолепная богиня, вы не видели мою ногу? — Он скакал на одной ноге, словно инвалид Первой мировой войны.
— Я кинул ее вниз. Живо делай, что я сказал.
— Ага, я мигом, одна нога здесь…
— Не надо оставлять здесь ноги! — Я начал раздражаться. — Быстро убирайся отсюда!
Рострум исчез, а я подумал: «Почему, став духами, они так поглупели?»
Беота словно поняла мои мысли.
— У духов нет полной памяти о прошлом, они как дети, поэтому я окружила себя живыми созданиями.
— Э… Вы по делу или как? — не зная, что сказать, спросил я.
Она вновь засмеялась, но Шиза внутри меня зашипела, как гремучая змея, и сорвала ее ментальную атаку.
— И по делу, и просто хотела на тебя посмотреть. Поверишь? Соскучилась.
— Не поверю, — отмахнулся я. — Наверное, пришли посмотреть на мою мучительную кончину…
В это время за моей спиной раздались громкие голоса:
— Давай, Рохля, не тяни. Карточный долг — это святое. Не хочешь жениться на нашей красавице, целуй ее. — И смех нескольких глоток разорвал благостную тишину.
Беота с интересом посмотрела на смеющихся.
— Я вижу, дорогой, ты неудачников у себя пригрел, — засмеялась она, но уже не так весело и задорно. Видимо то, что у меня находились два ее братца, почему-то ее задело.
Я пожал плечами и, сделав скорбное выражение лица, ответил со вздохом:
— На похороны пришли. Помянуть добрым словом и проводить в чертоги Валгаллы.
— Куда проводить? — Беота искренне удивилась. Бровки ее приподнялись.
— Туда, куда уходят умершие боги. Там вечный пир и множество красивых дев услаждают богов в вечности.
Беота затряслась от смеха:
— Надо же, вечный пир и девы! — отсмеявшись, она продолжила: — Дорогой, боги не умирают, они растворяются в эфире. И нет там дев и пьянок, как вы, мужики, себе намыслили…
— Рохля, не хочешь целовать нашу крошку, поцелуй… вон ту… ой. Господин, вы здесь? — И две глотки под рев сирены затянули гимн непонятно кому: то ли мне, то ли горе: — Град высокий…
— Рохля! — раздался смех Авангура, — иди Беоту поцелуй…
Беота ощетинилась, словно дикобраз, и зашипела, словно кошка, увидевшая собаку.
— Если ты, недомерок, ко мне приблизишься, я оторву тебе голову. — Зло глянула в мою сторону: — Весело у тебя тут… — Она скользнула взглядом за мою спину и уже более спокойным голосом продолжила: — Я что пришла… Поговорить хотела, — и, увидев, как я скорчил скорбную мину, отмахнулась: — Вот только не надо притворяться, что ты умираешь. Я не поверю, что эти пустоголовые идиоты тебе не рассказали, как избавиться от интурий…
— Они — да, но вы, несравненная Беота, не стали говорить.
— И что? Ты обиделся?
— Не очень.
— Правильно сделал. Почему я должна была тебе рассказывать простые истины, которые должен знать каждый хранитель? — Она говорила спокойно и уверенно. — Ты кем был раньше?
Ответил я строчкой из песни Чебурашки про странную игрушку. Беота сначала залипла. Она набрала побольше воздуха, резко выдохнула, собралась с мыслями, снова набрала воздуха и взвизгнула:
— Нет!!! Прыщом на заднице Рока ты был! Маленьким и болезненным. Оттого, что ты был и тебя не стало, в мире ничего бы не поменялось, а только пришло бы в равновесие. Ты случайно занял чужое место, и тебя серьезно никто не воспринимал…
— И что же изменилось с тех пор? — с усмешкой перебил ее я.
— Многое. Ты из неизвестной величины вырос до хранителя, прошел путь хранителя, получил браслет, и значит, имеешь право занимать это место. С твоим появлением в мире стали происходить события спонтанного характера, и неизвестно, к чему они приведут. Как видишь, я с тобой откровенна…
— Не совсем. Я не понимаю, к чему вы клоните.
— Ты пока слишком человечный и имеешь привязанности. Но ты стал почти богом и должен подняться над людской суетой. Любовь, долг — это все должно остаться там, в прошлом. Мы, боги, выше всего этого, и нами движут рациональность и необходимость. Мы пастухи, пасущие свое стадо. Понимаешь, малыш? Тут нет места ненужной жалости, привязанности. Иначе твое место займет более хитрый и изворотливый. Ты вот в одном сражении победил Рока, но это не значит ровным счетом ничего. Ты не выиграл войну, а только ее развязал… — Беота замолчала и смотрела на мою реакцию. Я же постарался сделать каменное лицо.
— Я предлагаю тебе союз и готова… рассмотреть вопрос о замужестве. Это будет крепче всяких слов и клятв…
При этих словах я не сдержался и буквально вытаращился на Беоту. Она серьезно? Она что, надеется, что я приму ее предложение?
Беота истолковала мое молчание по-своему.
— Я понимаю, что ты должен все взвесить и подумать. Я не тороплю.
— И кто будет… мм… главным в этом союзе? — спросил я.
— Это не обсуждается, — отрезала Беота. — Более опытный и будет главным… пока ты не докажешь обратное… И не помышляй о близости. — Она еще раз кинула взгляд за мою спину. — Не говорю прощай. Надеюсь, скоро свидимся.
Окно схлопнулось, и Беота исчезла, оставив меня в тягостном состоянии духа. Я стоял и, стараясь собраться с мыслями, обдумывал ее предложение. Шиза притихла и молчала. Подошел Авангур, положил руку на плечо.
— Чего хотела эта ненормальная? — спросил он.
— Предлагала союз и замужество, — не стал скрывать я.
— Даже так? — Покровитель пророков внимательно посмотрел на меня. — Значит, тебя признали равным… И боятся.
— Боятся? — Я посмотрел на него. — Почему?
— Мир сейчас неустойчив, ни Рок, ни Беота, ни мы не можем просчитать всех его линий развития. Слишком много векторов приложения сил. Хоть ты и сражался с Роком, брат тоже понимает, что ты не просто так стал хранителем, значит, тебя поддерживает судья — глаза и уши Творца. Игнорировать тебя нельзя, враждовать с тобой небезопасно и лучше пригласить в союзники и поделить мир. Поэтому она торопится. Старается опередить Рока. Если вы с ним объединитесь, ей придет конец. А в союзе с тобой при нейтралитете…
В это время пение закончилось, и вопль Мастера: «Ты куда, паскудник?» — заставил нас замолчать и посмотреть на то, что происходило у нас за спиной, на «Олимпе» власти. А там Рохля пытался удрать, отвертеться от поцелуя с крулой. Его за полу рубахи держал Мастер, а Мессир пинками гнал к бассейну.
— Ну прямо никакого почтения к богам! — покачал я головой.
— Так он еще не бог, — засмеялся Авангур, — он приживала. Не вступил в свое служение… М-да… Так вот, при нейтралитете остальных хранителей ты самый лучший кандидат из нас ей в мужья.
— Ты так думаешь? — уныло спросил я. — А как же Рок?
— А что Рок? Он никогда не позволит ей быть первой, а второй она сама не захочет… никогда. Поверь мне.
— А я, значит, позволю?
— Ну-у-у… — неопределенно протянул Авангур и сменил тему разговора: — А правда, что ты обещал Рохле помочь с вступлением в служение?
— Правда, — поморщился я. Еще одна забота. — Хотел посадить его рядом с Беотой и отвлечь ее от меня.
— Хм… Идея хорошая. У тебя есть мысли, как это сделать?
— Есть…
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Можешь.
Мы переговаривались и смотрели, как Рохлю притащили с хохотом к бассейну, и тот, отстраняясь от крулы двумя руками, не давая себя поцеловать, сражался с ее крепкими объятиями.
— Рохля, целуй крулу! — потребовала та и прижала его к себе. Вцепилась рыбьими губами в его щеку.
