Дорога, по которой мы шли, была не совсем пустынна. На ней сидели мумии в позах Будды, застывшие и высушенные. Своими пожелтевшими глазами они не мигая смотрели в вечность, и бог его знает, что им виделось там, в их будущем. А может, они уснули и видели сны? Но я точно знал, что они живы.

Я подходил к каждой мумии и смачивал губы «живой водой». Каждого спрашивал, хочет ли он исполнять свое призвание и стать покровителем в мире живых, и, получив утвердительный ответ, вел переговоры дальше. Через час у меня была команда из девяти соискателей. Каждый, воспрянув к жизни, пытался стать первым и тут же получал от всех взбучку. Причем я в воспитании «детей божьих» уже не участвовал. Это с удовольствием делали Авангур с компанией. Особенно досталось парню по имени Рохля.

Стоило мне разорвать в области его лица паутину и смочить ему губы, как он уставился на меня и заорал:

— Ты, смерд, быстро развяжи меня…

Я посмотрел на Авангура и спросил:

— Как его зовут?

— Рохля, покровитель гномов, — усмехаясь, ответил тот.

— Научите этого дурня вежливости. Покажите ему, кто тут главный.

Толпа родных братьев сгрудилась над бедным грубияном и забила его почти до смерти. Пришлось кусок мяса, в который превратился Рохля, отпаивать «живой водой».

— Еще хочешь? — спросил я его, и тот кивнул:

— Хочу.

Не успел он произнести это слово, как моя бригада костоломов вновь принялась лупить орущего соискателя. Я пожал плечами. Что тут поделаешь? Я-то спрашивал про воду.

«Воскресив» незадачливого братца соискателей, я вновь спросил:

— Еще хочешь?

И тот с ужасом в глазах стал отрицательно качать головой.

— Виктор! — это проявилась Шиза. — Ты представляешь, что произойдет в мире, когда ты выпустишь эту банду на свободу?

— Понятия не имею, — спокойно ответил я. — А должен?

— Ты что, не понимаешь? Те, кто остался здесь, не готовы к служению. Они… Они… Ужасны. Они… Они… У меня нет слов…

— Ну, согласен, не красавцы, и что с того? Готовы, не готовы… Какая мне разница. Я тоже не готов, и меня не спрашивали, хочу я или нет. Назначили — и все.

— Но ты посмотри, — возмущенно закричала Шиза. — Они же… Ну просто сволочи… Что станет с миром?

— А что с ним станет? Был один бог, станет десять. Они у Рока и, может быть, у Беоты будут красть паству. Те начнут слабеть, и им станет не до меня. По-моему, хорошая идея. Потом, зачем парням гнить без дела, смотри какие они деятельные.

Соискатели в это время пинали друг друга, стараясь встать сразу за Авангуром. Победила троица — Торн, Велес и красавчик Бортоломей. Ноющего о несправедливости Рохлю пинками отправили в конец. Короче, выстроились по ранжиру, а ранжир получился не по уму или росту, а по силе. Смотрели они на меня с подобострастием, не оспаривая несомненного лидерства. Здесь не было их паствы. Здесь не было их возможностей, дарованных благодатью верующих. Здесь был только ужас для них в моем лице. А во мне проснулся командирский зуд. Не каждый день выпадает счастье командовать будущими богами.

Шли они, болтая, не в ногу, словно ополчение Минина и Пожарского. А когда бойцы ходят в ногу, тогда у них начинают проявляться зачатки взаимодействия. Чтобы этой бандой управлять, мне нужно было проявить те принципы управления, что впитались в плоть и кровь любого командира советской школы. Это неосведомленный человек может подумать, что командиров учили лишь командовать: «Раз, два. Раз, два. Упал, отжался». Да, и это тоже, но нет. Нас учили методике управления и целеполаганию. Главное — поставить задачу и добиться результата. А для этого нужно уметь правильно определить цели. А цели должны быть логичными и понятными для подчиненных. Достижимыми по времени и привлекаемым средствам. И быть конкретными.

Моя цель была вытащить этих «сынов божьих» в мир и сделать их если не союзниками, то хотя бы не противниками. А для этого они меня должны запомнить как самый страшный ужас в их жизни. Мотивация у них была — покинуть это место, где они застряли на тысячелетия. Мне не нужна была их благодарность, эти создания не знали, что это такое. Но они должны были запомнить, что связываться со мной подобно смерти.

— Стой! — скомандовал я. — Непорядок. Выстроились в колонну по двое! Кто не успеет, получит в морду.

С этими «сынами божьими» я не церемонился. Чем тверже кулак, попадающий в глаз, тем больше почтения и благоговения каждый из них начинал испытывать.

— Считаю до пяти. Раз, два…

После счета «пять» трое неудачников валялись на земле, а остальные даже не дышали.

— Непорядок. Повторим. Разойдись.

Теперь уже на земле валялись все, кроме Авангура. Этого командира я бить не стал, все-таки мой союзник.

— Авангур, поднимай отделение! Хватит им валяться и отдыхать.

Разбитые морды и заплывшие глаза сделали соискателей похожими на банду, потерпевшую поражение от соперничающей банды рэкетиров.

Авангур учился быстрее всех. Он стал как хороший сержант в армии прусского короля Фридриха Великого. Понял, чего я хочу, и, подобрав тяжелый сук, стал им вбивать науку в моих новобранцев. На пятый раз отделение построилось быстро. А еще, полежав раза четыре на земле, научилось ходить в ногу. Все, кроме Рохли, но это уже не лечилось. Он понуро тащил мое ведро, став на время путешествия денщиком. Вода там почти закончилась, и я послал его за новой порцией. Строго сказал, что если к вечеру не принесет или принесет неполное, то я найду его и сниму шкуру с живого. Мне все сразу поверили.

Перед строем я произнес великую фразу Суворова, снабдив ее своим комментарием:

— Вы все сейчас ни к чему не годные скоты. Вы просто животные. Даже хуже. Вы дерьмо под ногами смертных. Вы ничего не умеете и ничего не знаете. Но я из вас сделаю если не отличных, то очень хороших хранителей. Поэтому запомните. Главный принцип жизни: «Перед тем как повелевать, научись подчиняться». Запомнили?

Маленькая орда будущих богов вразнобой закивала головами.

— Нужно отвечать: «Так точно, господин Худжгарх!» Повторите.

Раздалось жалкое разноголосое блеяние баранов, и дубина Авангура замелькала среди моих новобранцев.

— Вот, я же говорил, что вы животные, — сурово произнес я. — Так блеют только бараны. Авангур, потренируй бойцов.

Я уселся на травке и стал смотреть на учебу. Вскоре я понял одну непреложную истину — нецензурная брань и дубина действуют гораздо лучше, чем просто нецензурная брань. У моих бойцов стало получаться все лучше и лучше.

Время у меня было. Рохля умотал за водой, а бездельничающие бойцы — это стопроцентное ЧП в подразделении. Солдат должен всегда быть занят и должен испытывать страх перед командиром. Поэтому соискатели стали учиться ходить строем.

— Так, Бортоломей идет не в ногу, — комментировал я. — Будем тренировать дальше. А сейчас — минута на отдых.

За эту минуту подразделение научило Бортоломея ходить в ногу, хотя он после этого еле держался на ногах. Тактико-педагогический прием обучения через коллектив всегда работал безотказно. Нарушитель боялся дважды — сначала командира, потом — мести своих товарищей.

— О космос! — простонала Шиза. — Почему я попала к землянину? Там же мир перевернут с ног на голову. И это только один представитель Земли, а если их будет десять? Я даже боюсь об этом думать.

Все это Шиза вывалила на меня и скрылась.

— Земляне ей не нравятся, — проворчал я. — Много ты понимаешь в армейской жизни! Мы еще песни не учили.

Я не был жестоким и не был сумасбродом. Я был профессионалом среднего армейского звена. Становым хребтом военной машины государства. Без ложной скромности могу заявить, что на таких, как я, рабочих лошадках держалась армия. Мы могли из никчемного, самого глупого и бесполезного в гражданской жизни человека сделать героя, готового пойти и без тени сомнения умереть за родину. И прививался героизм не на политинформациях, а на тактическом полигоне и в повседневной жизни. Простым методом — рассказ, показ, тренировка. И попробуй тут схитрить. За промах и лень одного пострадает все отделение, за отделение — взвод, за взвод — рота, за роту — батальон. И боец идет на подвиг и учится правильно воевать не потому, что добросовестен и честен, а потому, что боится — меня, своего командира, и своих товарищей. И этот страх является сильнейшей мотивацией быть успешным. Не я это придумал и не командиры моих командиров. Это придумали далеко до нас. И самые успешные армии в мире использовали этот принцип. Десяток несет ответственность за проступок одного. Римские легионы, тумены Чингисхана и тысячи Тамерлана.