Но барон его легкомысленного настроения не разделял.

– Когда негодница вернется, я ей ремня всыплю, – пробурчал он. – Много воли себе взяла! Мужчинами командует. И графу выскажу свое неудовольствие… – Он не договорил и, бросив мимолетный взгляд на орчанку, уткнулся в тарелку.

– Отец, я понимаю, что Юллия – твоя любимая дочка и ремнем ты ее только пугаешь. – Орридар продолжал улыбаться. – Но Ирридар здравомыслящий человек и не будет подвергать сестру опасности. Девочке очень хотелось прогуляться, а тут такой случай, троллей повели на границу. Это же для нее грандиозное приключение, о котором она будет рассказывать целый год!

– Тан Аббаи, вы хорошо воспитали сына, – вступила в разговор Ганга. – Он может со стороны показаться легкомысленным, но поверьте мне, он всегда точно рассчитывает свои силы. И не удивлюсь, если они привезут в качестве трофея шкуру пещерного медведя. Троллям выловить хищника не составит труда.

– Спасибо, тана Ганга, – поблагодарил барон. – Я ценю ваше мнение о моем сыне. – Он поднял бокал вина. – За ваше здоровье, тана.

Прошло два круга. Девушки изнывали от скуки. Замок был маленький. Об удобствах и уюте тут не было и речи. Он продувался сквозняками через закрытые ставнями узкие бойницы. Спальные места в комнатах, где расселили девушек, были огорожены деревянными загородками, с тяжелыми занавесками на входе, а на полу стояли металлические жаровни, где горели дрова, обогревая миниатюрную спальню. В спаленке было тепло, но душно. Единственным украшением замка были магические светильники, которые зажигались сами с наступлением темноты и горели всю ночь, а в сумрачную погоду не гасли даже днем. В Нехейские горы пришла весна. Верхушки гор были еще покрыты снегом, и с гор прилетал холодный ветер. А в долине вовсю зеленела сочная трава. Но холод и сквозняки не мешали эльфарке, привыкшей к холодным и суровым горам своей родины. А Ганга выросла в степи. Спала на земле под дождем и жарким солнцем. В холод и жару. Единственная, кто страдала от холода и куталась в меховую накидку, так это Мегги. Но она терпеливо сносила все тяготы пребывания в гостях. С ней часто уединялась мать Ирридара. Она опекала девушку, оказывая ей повышенное внимание.

Жизнь в замке шла своим чередом, по веками устоявшемуся распорядку, сонная и провинциальная. После завтрака хозяева расходились по своим делам, предоставив девушек самим себе. Воины тренировались на ристалище возле замковой стены. Слуги занимались небольшим хозяйством, и только девушкам было нечем заняться. Чтобы как-то скоротать время, они предложили барону усилить магическую защиту замка, и барон с радостью согласился. После того как маг погиб на охоте, защиту никто не подправлял, и она представляла собой куски разорванных заклятий, которые в любой момент могли распасться.

– Тут работал неуч, – разглядывая плетения заклинаний, сделала вывод Тора. – В стены вделаны накопители, и они полны энергии, но сами заклинания из первого курса академии и толком не привязаны к ним. Что угрожает этому замку? Нападение других лордов? Нет. Нехейцы не воюют друг с другом. Тогда не могу понять, зачем маг ставил такие защитные заклинания. Единственная угроза замку – атака дикарей. А на подступах к замку вмурованы амулеты огненных шаров. Это боевые заклинания, которые не действуют на дикарей.

Она вопросительно посмотрела на Гангу и Мегги, но те только пожали плечами.

– Мы изучали дома природу дикарей, – пояснила эльфарка. – На них магия прямо не действует. Тут нужны заклинания, действующие опосредованно, не напрямую. «Метель». «Вьюга». Хорошо подойдет та штучка, которую вы применили против нас на поединке. – Тора посмотрела на Мегги.

– «Торнадо»?

– Ну наверное, – согласилась Тора. – Сумеешь поставить?

– Сумею! – уверенно ответила Мегги.

– Очень хорошо. Тогда первым у нас пойдет «торнадо», – решила эльфарка, – на стены пустим «обледенение» и «буран». Если после твоего смерча дикари попытаются пробраться на стены, то их ждет хороший подарочек.

– Еще можно поставить «ледяные иглы», – предложила Мегги, – они как стрелы будут прошивать врагов.

– Ледяные иглы первого уровня, – с сомнением повторила Тора. – Они слабы и медлительны. Может, лучше «воздушный кулак»?

– Это не обычные «иглы». – Мегги заговорщически понизила голос, заметив, что к их разговору прислушивается часовой, с любопытством поглядывая на девушек. – Я сейчас покажу.

Мегги достала браслет, надела на руку и стала оглядываться, куда бы выстрелить.

– Вон щит стоит, стреляй в него. – Ганга кивнула в строну щита, прислоненного к столбу, на котором висел тревожный колокол. Невдалеке стоял часовой.

Мегги направила руку и активировала заклинание. Семь игл подряд устремились к щиту, на стене раздался грохот от взорвавшихся ледышек. Осколки поранили часового, и он, оглохший и очумелый от неожиданности, суматошно забил в колокол.

Выучка дружины оказалась на высоте. Колокол еще издавал тревожные звуки, а часовые, выпустив всадников, уже запирали ворота. Из казармы выскакивали и надевали на ходу снаряжение воины. Трое всадников, выметнувшиеся из ворот, разлетелись в разные стороны. На стену, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел Орридар. Нехеец даже не запыхался. Он быстро оглядел округу, не увидел врага и набросился на часового:

– Ты что творишь, Оршик? Уснул, и тебе привиделся враг?

Часовой ошалело дергал веревку, привязанную к языку колокола, и это нескончаемое «Бум! Бум! Бум!» заполняло замок и било по нервам.

– Да перестань ты бить в колокол! – рассердился Орридар. Наконец он увидел кровь на лице часового и сменил гнев на милость. – Рассказывай, что произошло!

Часовой отпустил веревку.

– Э-э-э… ваша милость, я сам не понял, – растерянно заговорил он. – Стоял, смотрел на дорогу, и тут вдруг грохот, в меня что-то ударило. Щит вдребезги! Я и зазвонил. – Оршик растерянно смотрел то на смущенных девушек, то на щит.

Орридар поднял разбитый щит. В середине, где должен быть умбон, была дыра.

– М-да… Таны, вы не видели, что здесь произошло? – спросил он девушек и отошел в сторону, держа в руках поврежденный щит. Мимо них бежали и занимали свои места дружинники. Спешно на стену поднимался по лестнице сам барон в полном вооружении. Он подошел к сыну и взял из его рук щит.

– Интересно, кто это сделал?

– Мы! – ответила за всех девушек Ганга.

– Вернее, я, – призналась Мегги.

– Мы проверяли действие заклинания, которое хотели установить на стенах, – поддержала ее Тора.

Барон еще раз осмотрел щит и повторил:

– Интересно. Повторить сможешь? – спросил он у Мегги.

Девушка кивнула:

– Пусть поставят щит у столба и отойдут.

– Орридар, поставь свой щит, – приказал барон и стал с интересом наблюдать, как Меги достала еще один браслет, надела, направила руку на щит и выстрелила. Снова семь ледышек врезались в щит и раскололи его на части. Барон подошел, нагнулся и поднял две половинки щита. – Интересно, – опять проговорил он. – И вы хотели поставить это заклинание на стену?

Девушки кивнули.

– А как оно целиться будет? Или просто будет пулять ледяные иглы не пойми куда, в воздух?

Девушки переглянулись.

– Мы об этом не подумали, – ответила Тора.

– Не страшно. – Из глаз барона исчезла холодность, он тепло улыбнулся, и эта улыбка растопила тонкий лед всегдашнего отчуждения между нехейцами и жителями Вангора.

– У нас много чего еще есть! – загомонили девушки в три голоса.

Мы возвращались, как положено победителям. Я горланил «Не плачь, девчонка», песню, что заставляла звереть не одно поколение курсантов. Мы ее пели на первом курсе, маршируя в столовую. До нас ее пели на первом курсе и после нас тоже. Неумирающий строевой шлягер. На втором курсе нам позволяли петь «Серая шинель, Родиной даренная…».

Так вот, я пел, а сестра с братом подхватывали припев. Голоса у обоих были сильные, красивые. Слух тоже присутствовал. А уж песня как им понравилась, слов нет.